Отбор. Мечтать о главном

Глядя с высоты примерно двенадцатого этажа и еле дыша, триаса все-таки решилась спуститься и выйти на центр площади. Жизнь кипела только на дне «бутылки», коридоры на этажах пугали мертвой тишиной.

Ноги плохо сгибались, руки подрагивали, тревожные мысли затрудняли дыхание, каменные пыльные ступеньки мелькали бесконечной рекой.

«Просто выйду на середину и скажу, кто я есть, что пришла помочь, а дальше будь что будет. Только капюшон нужно скинуть, чтобы узнали. А если не узнают? Да, нет… узнают. А если скажут, чтобы убиралась и оставила в покое? Что их устраивает нынешняя жизнь? А вдруг закидают камнями за то, что раскрыла их место нахождения?»

– Эй, милая, помоги-ка бабушке. – Дариану, смотрящую исключительно под ноги, окликнул старческий трясущийся голос.

Девушка затормозила и увидела в темном, примыкающем к лестнице коридоре сгорбленную женщину в стандартном плаще. Из-под капюшона выбивались седые пряди, а сухие морщинистые руки с длинными пальцами сжимали ручку квадратного сосуда, заполненного водой. Емкость напоминала аквариум объемом литра на три, с глухой крышкой, не дающей содержимому расплескаться.

Нервно сглотнув и понимая, что пройти мимо нехорошо, Даша свернула к бабушке.

Ну что ж, глобальный план придется чуть отложить. В конце концов, не может же она отказать в помощи старушке, да и займет это наверняка не больше десяти минут.

– Как хорошо, что я тебя встретила, – затрясся голос, – помоги донести до кельи.

Даша кивнула и приняла ношу, которая тут же перекосила ее на одну сторону.

– Нам на пять этажей вверх, сил нету уже таскать такие тяжести, – запричитала бабушка. – А ты, милая, почему не в шахтах, с обедом припозднилась? – Они медленно зашагали по ступенькам.

– Э-э-э… – Даша замялась, не зная, что ответить. Согласиться с версией старушки или сказать правду? – Ну-у-у…Как вас зовут?

– Ителла, милая… Ителла, – прокряхтела женщина, тяжело поднимаясь за триасой.

– И что же, вам совершенно некому помочь? Зачем же сами такое носите? – Дариана посмотрела на флягу: «Еще бы знать, что это? Вода или какой-то раствор?»

– Да кто ж мне в такое время поможет, если все на работах? – искренне удивилась старушка. – Пока новый выпуск отбора показывали, народ сбежался, а я не успела флягу заполнить, очередь была, а пока заполнила, народ уже и разошелся, хорошо хоть тебя встретила.

– А почему решили сейчас наполнять, а не когда все вернутся с работ? – Даша не знала, о чем говорить, но замолчать тоже нельзя, иначе старушка опять спросит, почему она не в шахтах. Что за шахты?! Раскрываться вот так сходу было страшно.

– Так когда все вернутся, очередь-то на всю ночь встанет! – В старческом голосе послышалось удивление и непонимание. – Милая, ты откуда вообще? С верхних этажей? Неужели там действительно настолько лучше с источниками?

– А ваши родные тоже на работе? – Даша попыталась отойти от неудачного поворота беседы.

– Нет у меня родных, была только сестра, да и та в войне сгинула двадцать лет назад еще. – Ителла тяжело вздохнула и свернула с лестницы на темный этаж.

Даша пошла за старушкой. «Двадцать лет назад… интересно, а если ее спросить о прошлом, расскажет что-нибудь? Вдруг она помнит о семье Рау?!» При мысли, что появился шанс узнать что-то о довоенном времени, сердце девушки бешено заколотилось, требуя не упустить возможность.

– Спасибо, милая, дальше я сама. – Ителла остановилась у двери и потянулась за флягой.

– Позвольте, я помогу до конца? – Даша испугалась, что потеряет возможность пообщаться на важную для нее тему.

Старушка еле заметно улыбнулась, крепче схватилась за флягу и потянула на себя.

– Простите, вы меня неправильно поняли. – Дариана отпустила емкость, догадываясь, что женщина решила, будто Даша претендует на ее воду. – Мне очень нужно с вами поговорить…

– О чем же, Светлейшая? – Ителла поставила флягу на пол, приложила левую ладонь к правому плечу и склонила голову. Все шло по плану.

Даша испуганно огляделась, но этаж, насколько хватало глаз, был пуст.

– Мы можем поговорить внутри. – В голосе звучала мольба.

Старушка, хитро прищурившись, распахнула дверь и пригласила гостью внутрь убогого жилища. Под потолком тускло загорелась плоская лампа, отражающаяся в начищенной крышке железного ящика, стоящего слева от входа, в нос ударил кислый запах старости. Келья оказалась просторнее той, где уже побывала Дариана, но обстановка отличалась не сильно: металлическая кровать, стол, пара стульев, пара крючков с вещами в стене.

У Даши пересохло во рту, а мысли разбежались в разные стороны. Столько вопросов, но с чего начать?! Лучше с вопросов об их жизни, а потом перейти на семью.

Старушка с легким хлопком закрыла дверь и водрузила канистру на стол. Подошла к замявшейся при входе гостье и опять внимательно вгляделась в бледное напряженное лицо.

– Как вы здесь оказались?

– Я пришла помочь, рассказать, что жизнь за пределами укрытия возрождается и очень нужны люди, готовые поддержать начинания природы. Пора возвращаться: там солнце, свет, свежий воздух! – Даша скинула капюшон и подняла руки к небу.

– Милая, все это нужно говорить не мне, а тем, кто живет здесь уже не первый год и не знает, каким вкусным бывает чистый воздух. – Ителла покачала головой. – Я старуха, которая пойдет за толпой, а если толпа останется на месте, то и я останусь.

– Расскажите, пожалуйста, о здешнем быте. – Даша села на жесткий стул. – Мне очень важно знать, чем живут прячущиеся ордовики.

– Да… – старуха безнадежно махнула рукой и устроилась напротив, – живут и другой жизни не хотят, потому что не знают, как это бывает. Из старшего поколения почти никого не осталось, а молодежь привыкла к тому, что есть. Вот недавно Верина с сыном ушли, так два дня народ их самоубийцами называл, думали, сгинут там, но когда живехонький Бренар приволок квадровизор, столько разговоров началось и мыслей по поводу возвращения. Говорили, говорили, а его светлость Шариан сразу расставил все по местам, объяснив, что здесь налаженный быт, а там мертвая земля и неизвестность, не всем повезет, как Верине, попасть в дом к триасе.

– Шариан? Кто это? – Даша нахмурилась.

– Это единственный стелур в нашем поселении, он руководит всеми движениями. – Ителла тяжело вздохнула. – Его отец во время войны создал укрытие для жителей Синды, кто хотел – спрятался, кто надеялся на лучшее – остался снаружи. Создавалось все в первую очередь для жены и пятнадцатилетнего сына. Отец понимал, что, если они окажутся в одном укрытии с неогенами, триасами и прочими стелурами, рано или поздно его родным придется вступить в бой. Сам он ушел с Наисветлейшими, максимально обезопасив семью. Больше его не видели, сгинул на войне вместе со всеми триасами Синды.

Когда Шариану исполнилось шестнадцать лет, он заменил мать и возглавил поселение. Она, бедняжка, сгорела на глазах, как только узнала о смерти мужа, и безропотно отдала бразды правления сыну. Да и не положено женщине-стелуру руководить, не триаса же! Шариан быстро освоился, разработал шахты по добыче железа и меди, говорят, что и золото находят, но это только слухи. Хотя не удивлюсь, – старуха хмыкнула, – он хитрец еще тот. Добываемые металлы наш стелур сбывает во внешний мир, как и с кем он договорился об этом – никто не расскажет, но взамен мы получаем товары первой необходимости. Так и живем: тихо, мирно, в равных условиях, толком не зная о жизни вне поселения. Как только начинаются волнения, Шариан находит слова и народ успокаивается. Из тех, кто ушел во внешний мир, вернулся только Бренар, люди боятся выходить наружу, тем более защитить Синду некому, все их триасы мертвы, и остался ли кто-то из стелуров, кроме Шариана, тоже неизвестно.

– Так Бренар же, если я правильно поняла, ходит туда-сюда, неужели он не рассказывает, что нечего бояться?! – Дариана удивленно развела руками.

– Ему с некоторых пор запретили возвращаться в поселение. Шариан боится, что Бренар может принести какую-нибудь заразу, оставшуюся после залесцев, а с лечением у нас туго. Но, честно говоря, милая, – старуха нагнулась вперед и зашептала, – парнишка без спросу установил квадровизор, а стелуру это явно не понравилось. Бренар умный малый, а Шариан не любит тех, кто нарушает устоявшийся уклад. Жители обрадовались, когда увидели окно во внешний мир, поэтому снести экран – пойти против народа. Открыто стелур не решится на такое, но наверняка найдет, чем воздействовать и задушить желание вырваться из поселения. Я знаю, что есть молодежь, жаждущая покинуть этот пыльный колодец, но они пока слишком зелены, чтобы противостоять стелуру, да и их родители предпочитают стабильность неизвестности. – Ителла выпрямилась, насколько позволяла сгорбленная спина, и тяжело вздохнула. – Мне все равно, где умирать, единственное – с питьевой водой здесь сложновато, один источник на пятнадцать этажей и капает очень медленно, но по-другому никак.

Дариана переваривала полученную информацию. Получается, Шариана все устраивает и вряд ли он настроен, что-то менять. Нужно с ним поговорить!

– Вы сказали их триасы, – после минутного молчания девушка пристально посмотрела на седовласую собеседницу, – значит, это не ваша фация?

– Нет, милая, не моя. Я оказалась в Синде, когда ордовики начали массово бежать из Дамании и Саарленда вглубь континента. – Старуха поскребла по металлическому столу длинным костлявым пальцем.

У Дарианы перехватило дыхание, Ителла наверняка знала ее родителей!

– Вы мне можете рассказать о семье Рау? – Голос сорвался.

– Я ничего не помню. – Старуха упорно не поднимала глаза, продолжая скрести несуществующее пятнышко на столе.

– Пожалуйста, – триаса умоляюще сложила ладони вместе. – Мне одна женщина сказала, что моя мать умерла, когда была в положении. Так ли это? Про младшую сестру не сохранилось вообще никаких сведений, как будто она и не рождалась, а фотография, которую нашли в родовом замке, сильно смутила. Эти тайны и недомолвки постоянно беспокоят, мне кажется, что-то не сходится, но не пойму что. И почему родовой замок за столько лет войны так и не уничтожили? В нем сохранились даже мои детские рисунки.

– Замок не уничтожили, потому что для залесцев он как сосуд, начиненный смертельными молниями. Твой отец позаботился о защите. Как только к дому приближался чужак, срабатывал щит, испепеляющий незваного гостя, переступившего черту. Сгорел десяток-другой вражеских стелуров, прежде чем они поняли, что до входа им не добраться. Мы радовались, что под надежной защитой. Но они тогда решили атаковать с воздуха. – Старческий голос затрясся сильнее, как будто Ителла заново переживала те ужасные минуты. – Залесская триаса сверху веером бросила огненные шары на центральную башню и восточное крыло, как хрупкая стеклянная ваза разлетелись каменные обломки во все стороны, неся в себе ответные заряды зеленых молний. Они покосили нападающих, но не уберегли тех, кто не успел убежать из разрушенной части дома. Нападать на западное крыло уже было некому. Как только блеснула последняя изумрудная вспышка и стихли душераздирающие крики, я с несколькими выжившими ордовиками выбралась из замка и бежала в Синду. – Ителла всхлипнула.

– Вы жили в замке Рау?! – Даша упала на колени перед старухой и схватила ее за морщинистые ладони. – Умоляю, расскажите! – В глазах стояли слезы.

Та вытянула руки из крепкой хватки, вытерла тыльной стороной ладони потекший нос и, кряхтя, подошла к ящику у двери. Ителла вынула плотно замотанную серую ткань и вернулась со свертком на место. Даша уже сидела на прежнем месте, с еле сдерживаемыми слезами и замирающем сердцем смотрела за старухой.

– Вот, – пожилая женщина развернула тряпицу и достала помятую желтую фотографию, – это твоя семья. Лучшая семья триасов, у которых мне довелось работать.