Время дождя. Парижские истории

– Главное, чтобы совсем не унесло. Посмотри на Бекташа.

– Думаю, он сейчас вполне доволен собой.

Мы смотрели друг на друга, улыбаясь. Мне было трудно представить, что Полина, моя легкомысленная Полина, станет матерью. И вдруг она выдала такую вещь, которой я от нее совсем не ожидала.

– Если ребенок вдруг решил появиться через тебя в этот мир, значит, так тому и быть. Ты никогда не выбираешь этот момент. Думаешь, что можешь выбрать, но на самом деле нет. Не беспокойся обо мне. Я спокойна. Я удивительно спокойна: во мне растет смысл жизни. Вот что главное.

Я долго думала над ее словами. В ней действительно рос смысл жизни. Я это явственно видела.

– Прости меня, – вдруг сказала я.

– За что? – удивилась Полина.

– За то, что я была рядом с тобой, но никогда не была с тобой рядом.

– Я ведь могу то же самое сказать и о себе.

– Да, мы обе хороши, – кивнула я. – Мы с тобой очень похожи, в общем-то. Вот только во мне – чрезмерная сила воли, приложенная против самой себя, а в тебе – безволие против всего мира.

– Мне все-таки хочется верить, – вздохнула Полина, – что мы с тобой можем быть кем угодно, как захотим.

– Может быть, когда-нибудь так и будет.

***

Через несколько месяцев я узнала от Полины, что Ян все это время лежал в больнице. Те боли в спине, о которых он говорил мне тогда в саду, были первыми признаками болезни. У него обнаружили лейкоз. Его жизнь посыпалась, как карточный домик, и после долгого и тяжелого лечения наконец наступила ремиссия.

Я вспомнила наш разговор: «Чего ты хочешь от жизни?» И его ответ: «Время покажет».

Как бы мы ни пытались спланировать свою жизнь, думала я, держать ее под контролем, всегда найдется что-то или кто-то, кто ворвется в нее и перевернет ее с ног на голову. Иногда это болезнь.

Полина сказала, что они поговорили по скайпу. Он располнел, лишился волос, но остался все тем же Яном, каким мы его помнили. Только выписавшись из больницы, он наконец написал Полине.

– Какой же он дурак! – только и сказала она, рассказывая об их разговоре.

Через несколько дней у нее родился сын. И мы на какое-то время потеряли друг друга из виду.

Родиться с гитарой в руках

Мы шли с Шарлем по мягко освещенной улице, усыпанной желтой листвой, возвращались с какого-то концерта. В дымке фонарей его лицо казалось таким родным, что я задавала себе вопрос – как получилось, что этот человек, которого я не знала двадцать с чем-то лет своей жизни, случайно вошел в нее и стал для меня столь многим?

Мы присели в каком-то баре, на террасе. Рядом с нами за соседним столиком сидел хорошо одетый темнокожий мужчина в очках с золотой оправой. На нем было дорогое пальто, а под ним виднелась жилетка с галстуком. В его взгляде было столько внутренней силы, что я невольно засмотрелась на него. Рядом с мужчиной стояла гитара в чехле. А на столике – бокал вина. Он мечтательно глядел куда-то вдаль, в направлении парка. Народу в баре было много – из-за наплыва туристов, как и всегда в Париже осенью. Потому Шарль, так и не дождавшись прихода официанта, сам пошел к барной стойке за вином.