Лучинушка

– Больно нужна ей эта слава. Она уже не знает, куда от неё деваться. – отмахнулась Надя.

Она дружила со Стешей с самого детства, хорошо её знала и понимала, что нежелание подруги быть на виду, в роли героини очередной, наполовину вымышленной истории, было искренним, а не показным кокетством.

– Да куда там, «не знает куда деваться»…– не поверила Таня, – Вы только посмотрите, какие красавцы её ищут!

– Ну и что с того, что красавцы? Они часок – другой тут покрутятся и поминай как звали, а Митяй опять будет беситься да из Стеши душу выматывать.

– Ещё бы ему не беситься… Посмотрите на него и на этих ребят. Кто он и кто они?

– А толку – то? Эти мальчики из желтых газетёнок наврут с три короба, денежки свои получат и забудут кто такая Стеша. Да они и сейчас – то её имени толком не знают. Думаешь, зря они на такой машине разъезжают?

– Всё равно я бы этого Митяя уже давно гнала в три шеи.

– Вот заимей своего, тогда и гони… – вздохнув, сказала самая старшая из них, тётя Рая Ващенкова, полная женщина с грустным выражением на красивом лице.

Три года назад она схоронила своего мужа Василия Никитича и до сих не могла свыкнуться с этой потерей. Пил он не меньше Митяя. И она тоже во времена его загулов не раз пыталась убедить себя в том, что без него ей жилось бы намного лучше и спокойней, только расстаться с непутёвым мужем не могла, не хватало сил. Да и тот аргумент, что она такая не одна, полдеревни, если не больше, живут так же, а то и хуже, тоже решимости не прибавлял.

Однако, после скоропостижной смерти мужа – его сердце в конце концов не выдержало ежедневных возлияний, оказалось, что есть на свете ещё более страшная вещь, чем усталость и духовное опустошение, вызванное неравной борьбой с зелёным змием, крепко державшем её супруга в своих когтистых лапах – это одиночество.

Их единственный сын Ванечка давно вырос и устроился в городе со своей женой и двумя детками. Сноха Марина, после смерти свёкра и первой же жалобы свекрови на тоску, сразу объяснила открытым текстом, что их квартира слишком мала для того, чтобы принять ещё одного члена семьи. На расширение жилплощади нужны большие деньги, продажа родительского дома погоды не сделает, а брать ипотеку она не согласится даже под дулом пистолета.

Тётя Рая была искренне благодарна невестке за то, что она без лишних обиняков объяснила, что рассчитывать ей нужно только на себя. Да и сама она уезжать из деревни, в которой прошла вся её жизнь, никогда бы не решилась. Тем более после возмутившего всю деревню случая, когда дети сманили своих престарелых родителей в город, а как только закончились деньги, вырученные за их проданную халупу, вернули обратно, подкинув какой – то дальней родне.

А одиночество повсюду следовало за нею по пятам, то и дело указывая на непорядки в хозяйстве. Ведь лишь теперь стало видно, что, хоть и крепко выпивал Василий Никитич, а всё держалось на нём. Нынче же рушится всё, на что ни глянь. И частокол вон как накренился, провиснув на подгнивших столбах, и калитка болтается на одной петле, и ступенька на крыльце того и гляди провалится. А она кругом одна. А уж длинными бессонными зимними ночами одиночество и вовсе сводило с ума, выглядывая из каждого тёмного угла.

Потому, не смотря на больные ноги, она до сих пор и работала на ферме, что длинная ночь значительно укорачивалась за счёт раннего подъёма и позднего возвращения домой. И, если бы бог дал возможность повернуть время вспять, она бы холила и лелеяла своего ненаглядного Васеньку со всей терпеливость и преданностью простой русской бабы до самого последнего своего вздоха, да только не бывать этому уже никогда.

– Ну а какой с этого Митяя толк? – не сдавалась Таня.

– Толк… Во всём то вы, молодые, ищете толк да выгоду. А об том, как жить человеку, у которого нет никогошеньки на всём белом свете, не думаете. Может, поэтому Митяй для неё и есть тот самый Пантелей, с которым, как говорится, душе веселей.

*****

Ворота корпуса, к которому подъехала чёрная машина, были открыты нараспашку. Внутри было пусто, не считая одной бурёнки, стоявшей в дальнем конце прохода, и сидевшей возле неё девушки в белой косынке и белом халате. Остальных коров после дойки выгнали на улицу, где они бродили по загону, жмурясь от яркого солнца и шалея от свободы и непривычно свежего воздуха.

В ближнем углу коровника было отгорожено небольшое, чисто выбеленное помещение, разделённое на две комнаты. БОльшая из них служила бытовкой, а меньшая кабинетом заведующей Варвары Васильевны. Она как раз сидела за столом у окна, и первая увидела незнакомый автомобиль.

– Кого это принесло? – спросила она сама себя, инстинктивно поправляя причёску и разглядывая выходивших из него людей, – на начальство не похоже, оно так не рядится. Коровами таких тоже вряд ли заинтересуешь. Тогда что им тут нужно?

Пассажиры, вышедшие из машины, не успели толком размяться и оглядеться, когда к ним подошла невысокая, полногрудая женщина лет сорока – срока пяти с вопросительным выражением на румяном круглом лице с тщательно подрисованными бровями, выщипанными в тоненькую ниточку.

– Здравствуйте! – опередил её Игорь, поняв, что эта женщина на данный момент является здесь главной, и улыбнулся самой обаятельной улыбкой, на которую был способен. – С кем имею честь говорить?

– Я заведующая фермой, – ответила Варвара Васильевна, стараясь сохранить начальственную строгость, – А вы кто?

– Мы из телевидения, канал «Дождь». – Игорь махнул перед её лицом удостоверением и, тут же убрав его в карман куртки, продолжил, – Хотим снять небольшой видеоролик о вашей ферме, о том, как вам удаётся выживать в наши нелёгкое время, о ваших успехах и трудностях. В районе нам сказали, что под руководством грамотной, деловой, и, что самое главное, очень даже симпатичной заведующей она занимает далеко не последнее место. Я надеюсь, вы и есть та самая очаровательная заведующая?

– Не знаю, очаровательная или нет, но заведующая здесь одна, и это пока ещё я.– ответила Варвара Васильевна, с трудом сдерживая довольную улыбку.

– На самом деле вы ещё более очаровательны, чем я вас себе представлял, и уже вижу вас в роли главной героини нашего фильма… – продолжал он, с удовольствием наблюдая, как под его взглядом пламенеют её и без того румяные щёки и теряется воля и желание противостоять его обаянию. – Кстати, меня зовут Игорь. А вас?

– Варвара Васильевна, можно Варя…

– Очень приятно! А это мои коллеги. Этого симпатичного молодого человека зовут Герман, он наш видео оператор. А это Ирочка, костюмер и визажист. Прошу любить и жаловать.

Игорь тут же начал знакомить её с планом съёмки, обильно украшая свою речь техническими терминами и выражениями из современного сленга. Варвара Васильевна, растерявшаяся от одного слова «кино» и обещанной в нём главной ролью, смутилась, и, хотя мало что поняла, безоговорочно согласилась способствовать их нелёгкому делу.

Игорь покривил душой, умолчав о том, что приехали они исключительно ради Стеши Буренковой. Его чрезвычайно заинтересовала история девушки, проведшей ночь наедине со стаей волков. Как только он её услышал, у него зародилась идея снять по ней видеоролик, а если получится, то в дальнейшем замахнуться и на художественный фильм, о котором он давно мечтал. Он увлекался психологией и эзотерикой, и был уверен, что из всех людей волки выбрали Стешу неспроста. С самого начала он почему – то решил, что сыграть главную роль в этом фильме, то – есть сыграть саму себя, должна только она и никто другой, и был убеждён, что именно этот факт плюс мистическое содержание поможет обеспечить ему невероятный успех. Однако он был наслышан от знакомых журналистов о том, что девушка избегает общения, категорически не желая даже разговаривать о страшной зимней ночи, проведённой вместе с волчьей стаей. Поэтому и решил пойти на авантюру и снять пробный материал с участием Стеши, не посвящая кого – либо в свои далеко идущие планы, в том числе и её.

Он прекрасно понимал, что быстрого перевоплощения из доярки в актрису от деревенской девушки, получившей чуть ли не средневековое воспитание, ожидать не приходится. Однако именно этот факт и являлся той самой притягательной силой, которая поддерживала в нём интерес к этой истории. Естественная скромность, угловатость и простота поведения девушки помогли бы привлечь внимание спонсоров, пресыщенных нынешней вседозволенностью в отношениях, и придать достоверности его фильму. Именно для этого, чтобы не попасть впросак, и замышлялась эта авантюра. Главное, чтобы в после всего этого сама Стеша не отказалась принимать участие в деле, ставшем для него навязчивой идеей.

– А знаменитая Стеша Буренкова случайно не у вас работает? – спросил он как бы между прочим.

– Есть такая… – ответила заведующая, и добавила с едва уловимым оттенком ревности, – Правда, она у нас девушка с большими странностями.

– А в чём заключаются эти странности?

– Уж больно она дикая и необщительная. Да и чего от неё ожидать. Воспитывала её бабка, по – своему, по старинке. Туда не ходи, этого не делай, порядочная девушка так вести себя не должна и всё в таком духе. Одним словом, прошлый век. Нынешняя молодёжь совсем другая, а она этого признавать не хотела, вот и вырастила из неё дикарку, такую, что ни до бога, ни до людей…

Позади послышалось чьё – то ворчание и надрывный кашель. Игорь оглянулся и увидел стоявшего поотдаль старика с дымящейся сигаретой, зажатой между скрюченными пальцами. Его лицо скрывала низко надвинутая на лоб шапка, насупленные косматые брови и клочковатая седая борода. Весь его вид, изрядно поношенная, хотя и чистая одежда говорили о том, что он давно махнул на себя рукой.

– Какая колоритная фигура! – воскликнул Игорь. – Кто это?

– Это наш сторож, Евсеич, – ответила Варвара, обрадовавшись тому, что Игорь забыл о Стеше, незаслуженная слава которой, как она считала, давно уже всем надоела. – Он у нас тут, можно сказать, живёт после того, как овдовел. А мы его не гоним. Вреда от него нет никакого, наоборот, присматривает за хозяйством. А мы молочка для него не жалеем, да и девчата подкармливают кто чем может. Так вот и живёт потихоньку, а дома, да один как перст, наверняка давно б загинул.

– Надо обязательно его отснять. Герман, начинай работать. Ирочка, а ты пока подготовь Варвару Васильевну. Где тут у вас можно расположиться? Можете приступать к делу, а я сейчас подойду.

– Можно в моём кабинете. А ты, Евсеич, не уходи, сейчас тебя будут снимать… – громко, как обращаются к глухим или подневольным людям, скомандовала Варвара, и, не дожидаясь ответа, повела Ирину в свой кабинет.

– Чего меня снимать… – буркнул старик, отмахиваясь от Германа, направившего на него камеру, – тоже мне, нашли артиста. Вы вон лучше Стешу снимите, она достойна вашего кина больше, чем я и эта кукла.

– Стешу? А где она? – спросил Игорь.

– Дак вот же она, корову спасает.

– Спасает? Отчего?

– Да так, что корова, как и баба, опосля отёлу нуждается в помощи. И подоить её надо лишний раз, и массаж сделать или ещё чего. А кто это сделает лучше, чем Стеша? Я тебе скажу – никто. У неё к любой животине, как и к людям, есть и подход, и ласка, и доброе слово. За мной, чужим ей стариком, приглядывает, чтоб всегда был в порядке. И обстирает, и нагладит, и проследит, чтобы не забыл переодеться. Вот ты мне скажи, много ли ты знаешь молодух, которые добровольно согласились бы стирать портки чужого старика?

– Да нет, не очень… – ответил Игорь, и, немного подумав, добавил, – честно сказать, не знаю ни одной, разве что за большие деньги.

– Во-во, за деньги… За деньги теперь можно всё. Только у меня – то их нету, ни больших, ни малых. Наоборот, она же ещё и меня подкармливает. Одним словом, золото, а не девка. Теперь таких днём с огнём не сыщешь. Бабкино воспитание. А бабка у неё, похоже, была непростых кровей, и по уму, и по образованию, и по сложению своему, и по осанке, всем отличалась от деревенских.

– Значит, она была не местной?

– Нет, не местная, пришлая… Явилась в такую же метельную ночь, какой недавно Стеша с волками повстречалась, небось слыхали?

– Слыхали.