Отец моего жениха

– Тогда меня подкинете до станции? – уточняет Марина.

– Конечно, поехали, – кивает Дима и поднимается. Он никогда не отказывается помочь моим друзьям.

*******

– Папа просил заказать что-нибудь на ужин. Займешься этим? – спрашивает Дима после того, как мы высаживаем Марину возле Павелецкой.

– Ему куриные котлеты в кляре или запеченную на гриле курицу? – усмехаюсь я, памятуя о кулинарном провале в день приезда Диминого отца.

– Да папа вроде никогда не был против курицы. Не знаю, что на него тогда нашло. Ну у него бывают заскоки, я уже смирился.

– Заскоки? – не удерживаюсь от любопытства. – Например?

– Помнишь, я говорил тебе про мотоцикл, который заказал? Хотел взять у отца на него денег, так он уперся – и ни в какую. Подставил меня. А я уже предоплату внес.

При всей моей любви к Диме и настороженному отношению к Молотову-старшему обвинять последнего в нежелании выдавать денег на дорогостоящий агрегат я не могу. Хотя бы потому, что сама я с восемнадцати лет не прошу денег у родителей.

– Я не думаю, что за это тебе стоит на него обижаться, – говорю как можно осторожнее. – Это ведь его заработанные деньги, и он вправе ими распоряжаться как вздумается. Да и мы с тобой… уже взрослые.

– При чем тут это, Юля? – с непониманием смотрит на меня Дима. – Ты хоть можешь себе представить, сколько у моего отца денег? Для него этот Кавасаки – капля в море. Он это из принципа делает. Пытается меня наказать.

– За что, Дим?

– За то, что не похож на него. За то, что, по его мнению, не такой целеустремленный и слишком мягкий. За то, что главный интерес в моей жизни – не работа, как у него. Он считает меня никчемным и хочет всячески ткнуть в это носом…

Я еще никогда не видела Диму таким взволнованным: ноздри побелели, дыхание тяжелое, кулаки сжаты. При виде этой вспышки эмоций, так ему несвойственной, меня захлестывает сочувствие к нему. Еще говорят, что у богатых жизнь – сплошной сахар. Вот же оно: налицо непонимание между отцом и сыном. И пусть обвинять Молотова-старшего в скупости я по-прежнему не могу, но поговорить с ним все же решаю. Посланец я доброй воли или нет? Пока папа Димы здесь, я сделаю все, чтобы привести их отношения с сыном в порядок.

13

Сергей

Я целые сутки посвятил обдумыванию ситуации с сыном и пришел к выводу, что действовать нужно радикально. Если от бывшей жены я привык откупаться определенной суммой, потому что так мне проще и спокойнее, то с Димой другое дело. Во-первых, он мужчина, а с мужчин, как известно, спрос выше, а во-вторых, мой единственный наследник, а я слишком много сил и стараний вложил в свой бизнес, чтобы на старости лет с грустью наблюдать, как он пойдет ко дну.

В итоге я сократил карманные деньги сыну до пятидесяти тысяч рублей в месяц, чего, по моим расчетам, должно хватать на то, чтобы заправлять машину и питаться. В «Баккарате» он, положим, обедать каждый день уже не сможет, но и с голоду не умрет. Таким образом, я рассчитываю, что Дима задумается о будущем и осознает потребность заработка, а корыстная рязанка поймет, что тянуть с Димы больше нечего, и, наконец, упакует чемоданы. Теперь осталось только дождаться, когда оба выяснят, что денежный поток перекрыт. Не сомневаюсь, это станет большим ударом для Димы, и мой дальнейший расчет – на цепную реакцию.

– Кать, – распоряжаюсь в динамик, включенный на громкую связь. – Сделай двойной эспрессо.

Секретарь управляющего «Серпа и Молота» появляется в кабинете через пару минут с чашкой на подносе. Ставит ее передо мной и сообщает:

– Сергей Георгиевич, к вам посетительница.

– Кто? – в недоумении поднимаю брови, потому что никаких встреч у меня не назначено. Этот офис я временно использую, чтобы вести дела в Лондоне.

– Юлия Владимировна Живцова.

Та-ак. Неужели цепная реакция так быстро пошла? Интересно.

– Пусть войдет.

Рязаночка выглядит так, словно пришла на собеседование: на лице – решимость, а в глазах – волнение. И оделась тоже как на собеседование: белая рубашка, застегнутая под горло, черная юбка ниже колен. Вроде ничем от Катиного прикида не отличается, а взгляд невольно к себе притягивает.

– Здравствуйте, Сергей Георгиевич. – Юля останавливается в двух метрах от стола и вцепляется пальцами в висящую на плече сумку. – Я поговорить пришла. По поводу Димы.

И все же я немного удивлен. Ожидал, что сначала мне предстоит разъяснительная беседа с сыном по поводу его вступления во взрослую жизнь, а потом уже последует реакция от рязаночки. Хотя рано делать выводы. Нужно ее выслушать для начала.

– Садись, – киваю на стоящее рядом со столом кресло. Не в первый раз ловлю себя на мысли, что называть рязанку по имени вслух мне не хочется.

Юля опускается на стул и расправляет плечи, словно подбадривает себя. Волнуется, это заметно. От такой неестественно прямой позы рубашка на ее груди натягивается, демонстрируя в открывшемся зазоре белое кружево бюстгальтера и оливковую кожу. Зря я туда посмотрел.

– Я слушаю, Юля. И учти – времени у тебя немного.

Рязанка ерзает под моим пристальным взглядом, но задачу я ей облегчать не собираюсь. Она и должна чувствовать себя неуютно в моем присутствии.

– Я хотела обсудить ваши отношения с Димой… Он очень дорог мне, и потому я не могу оставаться безучастной, видя, как он переживает.

Хмм… интересный заход. Что дальше?

– Два дня назад он рассказал мне про ситуацию с мотоциклом.

Нет, оказывается, ничего интересного. Цепная реакция в действии.

– Ты пришла просить для него денег? – я даже немного подаюсь вперед, потому что, черт подери, такая простодушная наглость меня изумляет.

– Нет, нет… что вы, – начинает бормотать Юля, опуская глаза. – Вы вольны распоряжаться своими деньгами, как посчитаете нужным. Я, скорее, о том, что Дима считает, что так вы его наказываете. Тычете в несостоятельность.

– В каком-то смысле так и есть. Мой сын тратит огромные суммы денег на вещи, которые совершенно того не стоят, – тут я делаю паузу и задерживаюсь взглядом на Юле, но та делает вид, что не поняла мой намек. – Пора ему понять, что в жизни ничего так просто не достается.

– Но разве вы не видите, как это смотрится со стороны? – с жаром восклицает рязанка. – Вы делаете себя врагом в глазах сына. И я правда не считаю, что, отказывая ему в покупке, вы поступаете плохо. Вопрос в том, как вы это делаете! Вам нужно прежде всего по душам поговорить с Димой и объяснить свою позицию. Между сыном и отцом должно присутствовать взаимопонимание, и тогда до обид и конфликтов дело никогда не дойдет.

Все-таки рязанка обладает редкой способностью меня раздражать. Да так, что это раздражение я не в силах контролировать. Я допускаю, что из меня вышел не лучший отец, но кто она, черт подери, такая, чтобы приезжать ко мне в офис и проводить лекцию на тему детско-родительских отношений?

– Юля, напомни мне, сколько ты встречаешься с моим сыном?

Она встряхивает волосами и гордо объявляет:

– Четыре месяца.

– А дети у тебя есть?

– Вы прекрасно знаете, что нет.

– Тогда позволь уточнить, на каком основании ты отвлекаешь меня от дел, пытаясь указывать мне, как мне вести себя с моим сыном, с которым я знаком двадцать один год, а ты – четыре месяца? И это при том, что опыта воспитания собственных детей у тебя нет.

Рязанка молчит, только щеки покраснели и ноздри раздуваются. Плохо, Серега, что позволяешь девчонке снова выводить себя. Но ведь снова за живое задевает. Критиковать и учить пытается там, где сама пороха не нюхала.

– Зато четыре месяца мы с Димой не расстаемся. А вы большую часть времени заняты делами, поэтому многое можете упускать. Я всего лишь хочу, чтобы мой любимый человек был спокоен и счастлив. Отношения с родителями – это ведь очень важно, а Дима, насколько я знаю, ваш единственный ребенок, и вы наверняка желаете ему только лучшего.

– Дима, действительно, мой единственный ребенок, Юля. И мой единственный наследник, свадьбы с которым у тебя, напомню, не будет.