Истории на всякий случай

Я, значит, делаю большие глаза и говорю:

– Это мне????

Продавец подносит указательный палец к губам. Мол, че ты начинаешь-то? И двигает ко мне сапог.

Я оцениваю, что крепкий алкоголь не люблю, но обижать человека тоже не хочется. Он ко мне со всей душой, между прочим! Уверенно беру стопку и залпом выпиваю. По телу разливается приятное тепло, градусов где-то в пятьдесят. А продавец уже приготовил для меня закуску – нарезал хурму. Что немаловажно – я не люблю хурму. Но от сочетания напитка и фрукта мои вкусовые рецепторы были в полном восторге. (Такое вот попутное гастрономическое открытие).

– Очень вкусно! «Спасибо!» —честно говорю я, и решаю приобрести пару магнитов в довесок к контрабандной поллитровке. Продавец удовлетворенно кивает. Его удовлетворение, разумеется, никак не связано с моим решением купить магниты. Пока я жду свою покупку, на прилавке появляется вторая стопка, наполненная до краев.

Я опять делаю большие глаза и вопрошаю:

– Это мне??? Я больше не буду, спасибо! У меня еще дела впереди, мне надо идти.

Забыла утончить – на часах 11 утра.

И тут, не проронивший ни слова и общавшийся со мной легкими кивками головы продавец мне и отвечает (с прекрасным грузинским акцентом, конечно же):

– Куда ты пойдешь? Зачээм? На улице холодно! Уыпей!

На улице в тот день было + 18. Действительно, холодно, подумала я и выпила. Закусила хурмой и решила, что все-таки пора уносить ноги. Чача оказалось удивительно вкусной и благородной по своему содержанию, но я решила, что два сапога – пара. (После чачи и не такое в голову придет). Надо и честь знать. Продавец был несколько опечален и обязал меня вернуться до отъезда. За магнитами.

И знаете что? Я-таки вернулась. За магнитами. В день отъезда.

Мой новый друг был оооочень рад меня видеть и встретил меня гостеприимным:

–Уыпьешь?

По уже сложившейся традиции на часах было одиннадцать часов до полудня, а на улице было холодно (где-то + 15). Я решила избежать всех этих «больших глаз» и «это мне»? Выпила, купила магниты, и пошла собираться в аэропорт. Продавец велел мне обязательно вернуться, обещал пополнить ассортимент новыми магнитами…

Вернуться надо обязательно. За магнитами.

Про детство

В детстве у меня было огромное, просто нещадное количество амбиций. По пути к моим тридцати большая их часть, конечно, потерялась, но вспоминаю я о них с особым трепетом и любовью. Вот, например, страсть к писательству обнаружилась у меня на четвертом году жизни. Я ни много ни мало написала сказку «Колобок». С иллюстрациями. И была этим очень горда. Писать мне понравилось, и я оттачивала мастерство на обоях в своей спальне. Потом были письма Деду Морозу, трогательные записки родителям. Ну, а потом само собой школа со всеми вытекающими прописями и прочими каллиграфическими делами.

Однако литературой мои амбиции не ограничивались. В какой-то момент (где-то к третьему году обучения) я полюбила петь. Под фанеру. У меня очень хорошо это получалось. В преддверии очередного классного концерта наша замечательная первая учительница Марина Евгеньевна, окинув класс взглядом, поинтересовалась кто с каким номером хочет выступить. Со всех сторон сыпались идеи – кто-то желал продемонстрировать умения в акробатике, кто-то танцевальные достижения. Я тоже очень хотела выступить, просто жаждала. И поскольку творческая ниша концерта была практически заполнена, я решила заскочить в последний вагон и сказала, что хочу спеть. Петь я собиралась всем известную песню Юрия Шатунова «Детство». А че? Песня хорошая, философская, исполнить ее было (казалось мне) несложно. Я подошла к Марине Евгеньевне и заявила о своем желании. «Олечка, это просто замечательно», – обрадовалась учительница. «Но нужен аккомпанемент. Кто-то сможет тебе подыграть?». Белоснежная яхта моей славы летела прямиком на рифы. Подыграть, откровенно говоря, было некому. Но желание выступить было ТАААК велико, что я, не моргнув глазом сказала: «Да, конечно, папа на баяне подыграет».

Нас с папой тут же внесли в список выступающих. Самое важное в этом пассаже то, что папа мой ни на каком баяне, разумеется, играть не умеет. Многоуважаемый падре обладает широчайшим рядом умений, навыков и талантов, НО на баяне и ни каком другом инструменте играть он не умеет. В день концерта, я в фантастически красивом вязаном платье и пунцовым от стыда и волнения лицом стояла на сцене и тихо мямлила про себя песню про детство. Это был, конечно, провал. По окончании выступления публика в зале, состоящая из родителей и учителей, громко и поддерживающе зааплодировала. Но я поняла, что петь мне пока не стоит. А вот научиться играть на музыкальном инструменте очень даже надо.

И поступила в музыкальную школу. Я решила играть на фортепиано, потому что мне очень нравились черно-белые клавиши. Я входила в кинестетический экстаз от соприкосновения с ними. Однако экстаз длился недолго, практически сразу начались сюрпризы, о которых никто не предупреждал – сольфеджио, хор и прочие неприятности. Через семь лет я получила свой диплом о музыкальном образовании с единственной четвёркой по сольфеджио. Все остальные оценки были пятерки, а не то, что вы могли там себе подумать. Играть на фортепиано, особенно если ты делаешь это хорошо – истинное удовольствие, спросите любого музыканта. А вот петь меня так и не научили. Многочисленные эксперименты в караоке это подтвердили. Ну и ладно, не очень-то и хотелось.

Пользуясь случаем, хочу поблагодарить моих родителей за самое лучшее детство в мире.

Про профессорское масло

Сразу скажу, никто ничего не проливал, все головы на месте и вылетов в окно тоже не запланировано. Мой творческий плагиат закончился еще в пятилетнем возрасте, когда я написала сказку «Колобок».

Начну, как водится, (у меня так водится) издалека. В Москву заглянуло долгожданное лето. Я с букетом из семи великолепных пионов в одной руке, и со сливочным рожком в другой радостно спешила домой с работы. По плану у меня была тренировка и время мое было строго ограничено, хотя, надо сказать, что плелась я нога за ногу, периодически отвлекаясь на аромат пионов, и то и дело откусывая от весьма посредственного рожка. Бодрым шагом подойдя к подъезду, я столкнулась с соседом. Хотя соседом он был только по моим предположениям – мужчина слегка за шестьдесят, в очках и с почтенной бородой просто вышел из нашего подъезда. Значит, сосед – быстро определила я и поздоровалась. Мужчина вежливо кивнул в ответ.

Я прошла в подъезд и, остановившись в холле перед лифтами, нажала на кнопку вызова. За спиной послышался характерный звук домофона при открывании двери и такой же характерный звук, а точнее скрип той самой двери. Я продолжала ждать лифт, не оборачиваясь. За спиной послышались шаги и вкрадчивый голос:

– Извините, пожалуйста – услышала я.

Обернувшись, понимаю, что передо мной тот самый сосед.

– А вы любите масло? – продолжает он.

– Не очень – честно отвечаю я.

– Дело в том, что у меня сломался холодильник, а у меня очень большой запас масла и оно катастрофически быстро тает. Не хотелось бы, чтобы оно пропало, вот я стою и думаю с кем бы поделиться.

Я вникаю в суть соседской проблемы и быстро предлагаю:

– Я масло, конечно, не люблю, но похранить в своем холодильнике могу с легкостью. А моя нелюбовь к этому продукту гарантирует Вам его целость и сохранность.

– А это так можно? – робко интересуется сосед, но я вижу настоящую радость в его глазах.

– Конечно, можно – отвечаю я. – Приходите. 9 этаж, 65 квартира.

Тут, наконец, приезжает лифт. Сосед понимает, что решение принимать надо срочно, принимает и говорит:

– Тогда я сейчас приду.

– Жду – отвечаю я и уезжаю наверх.

Не успеваю я пройти в квартиру и вымыть руки, как раздается звонок в дверь. Я открывать. На пороге сосед, в руках у него настоящая башня из пачек сливочного масла.

– Вот – говорит он, как бы извиняясь. Купил впрок всякое – консервы, крупы, масло, и тут на тебе, холодильник сломался. Крупам и консервам ничего, а масло растает, жалко… Я уже было собрался его топить.

Тут вступаю я со своим монологом о том, что зачем топить, если можно хранить в моем холодильнике. Знакомимся. Сосед говорит, что у него сложное имя и отчество тоже – Геннадий Константинович. Я отвечаю, что я Ольга Эдуардовна и поэтому вообще все нормально и ничего сложного.

– ГенКон , я так студентам представляюсь – разъясняет сосед. Выясняется, что он профессор, математик, живет на юго-западе, а тут у него квартира «на всякий случай». – Книги всякие тут храню – добавляет он.

Масло, крупы – добавляю я про себя.

– Я думал у Вас семья-дети, и вот вы как раз будете есть масло – продолжает ГенКон.

Я поясняю, что все будет в полном порядке, масло на хранении в безопасном месте и что в случае крайней необходимости я могу отщипнуть кусочек-другой в хозяйственных целях.

– Да ну чтоооо вы! Ешьте! – продолжается обмен любезностями.

Беседуем еще некоторое время.

– Я вот уезжать собираюсь, в деревню. Мне в Москве вообще не нравится, а Вам нравится? – интересуется профессор.

– Я отвечаю, что очень нравится и прошу прощения, что не угощаю по-соседски чаем и мы не беседуем за жизнь, а все, потому что тороплюсь на спорт.

– Ой, ну чтоооо вы, я в такой жесточайшей депрессии, все норовят меня обмануть – сообщает ГенКон уже в лифтовом в холле.