Молчали почти всю дорогу. Павел ехал медлен пытаясь сообразить, что же ему нужно сделать, как-то поправить ситуацию, продлить этот вечер, который только начинался, который они могли бы провести вдвоем.
– Тебя до дома? Кстати, я так до сих пор и не где ты живешь.
– Нет, меня высади в центре, пожалуйста, рынка. Мне кое-что купить нужно.
– Вместе пойдем?
– Не стоит. Тебя ведь могут увидеть. Ни к чему создавать лишние проблемы…
Она сказала это без обиды в голосе. Но почему-то именно после этих ее слов он с внезапной отчета осознал, что не знает ее адреса, и телефона ее тоже знает. И это значит, что она может исчезнуть из жизни бесследно. Испариться, превратившись в воспоминание. Что он может потерять ее. Валерию. Потерять навсегда…
Резко вильнув к обочине, он нажал на педаль.
– Что случилось? – Она подняла брови и посмотрела на него с удивлением.
– Случилось то, что я тебя люблю. И не хочу тебя терять. Я с ума сойду, если ты исчезнешь. Скажи, исчезнешь?
– О чем ты? – спросила она спокойно, не скрывая, что прекрасно понимает, о чем он сейчас говорит.
– Ты знаешь о чем.
– Догадываюсь… Но послушай, какой в этом смысл. Это только боль. Боль, тоска беспросветная… Может нам и правда больше не стоит встречаться?
– Ты с ума сошла! – почти прокричал он. – Что ты такое говоришь? Как ты вообще можешь говорить такое…
– Успокойся. И не надо на меня кричать. Просто я думаю, что так будет лучше. Поскольку у нас нет будущего…
– Кто тебе сказал, что у нас нет будущего?
– Ты сам мне об этом сказал. Пару часов назад, в лесу. Или не помнишь?
– Неужели это и правда для тебя настолько серьезно? Настолько важно?
– Поверь мне. Прошу тебя, поверь. Я не ломаю комедию. Я не пытаюсь казаться высоконравственной. Это… Это связано с моим детством.
– С твоим детством?
– Да, только не спрашивай… Я все равно больше ничего тебе не скажу. Может, когда-нибудь…
Это «когда-нибудь» вдохнуло в него силы. «Когда-нибудь» не могло существовать ни в каком другом времени, кроме будущего. Значит, она не исключала возможности того, что будущее у них всё-таки есть…
– И ты меня пойми, Валерия. Все это было настолько неожиданно. Как снег на голову…
– Я понимаю. Я и сама не ожидала, что когда-нибудь признаюсь тебе…
– Поэтому я ответил первое, что пришло в голову. Я ответил не думая. Но я обещаю тебе подумать. Я подумаю и возможно…
«Господи, что я такое говорю, – пронеслось в голове. Я говорю немыслимые, дикие вещи. Я никогда в жизни смогу оставить Риту. Она этого не заслужила – быть брошенной в сорок девять лет. Остаться одинокой… Нет, я не смогу оставить Риту. И что она о себе вообразила, с чего вдруг решила, что я непременно должен оставить ради нее жену? Почему нельзя по-другому? Как у всех? Ведь тысячи людей встречаются, благополучно пребывая в браке. Разве у нас не получится?»
Он смотрел на нее и чувствовал – не получится. Чувствовал, что будет только так, как хочет она. Как считает нужным – она. Можно даже не пытаться обмануть ее. Нет, теперь или все, или ничего… Иначе она просто исчезнет. Навсегда исчезнет из его жизни…
– Подумай.
– Только скажи мне, что ты…
– Я не исчезну, – улыбнулась она. – Правда, не исчезну. Я и не смогу теперь, наверное, исчезнуть. Слишком сильно я к тебе привязалась. Ты меня приручил…
– Это ты меня приручила, Валерия.
– Значит, теперь мы в ответе друг за друга. А теперь поедем. Мне на самом деле еще столько дел успеть сделать…
Всю оставшуюся часть дороги он только и думал о том, как же могло такое случиться, что он уже месяц встречается с девушкой и не знает ни ее адреса, ни номера телефона. Почему-то ни разу не пришло в голову спросить, записать.
Он высадил ее в центре города, возле рынка, в котором она собиралась что-то купить.
– Не жди меня, – коротко сказала она. – Увидимся завтра вечером в аллее.
– Валерия! – остановил он ее. – Послушай, дай мне номер телефона!
– Но у меня нет телефона, – ответила она, пожав плечами, и добавила с убийственным спокойствием в голосе: – Не бойся, я не исчезну.
Из дневника Валерии
…Я даже представила себе, как его хоронят.
Мне было девять лет, и я тогда еще ни разу в жизни не видела, как хоронят человека. Это были первые похороны в моей жизни. Я была дома одна. Сидела в кресле и хоронила его – своего отца.
Боже, как я плакала в тот вечер. Наверное, больше никогда в своей жизни я так не плакала. Мне ужасно жаль было с ним расставаться. Я сидела в кресле и шептала ему, как сильно я его любила. Каким замечательным отцом он был для меня и для Насти. Я вспоминала, как ходили мы с ним и с мамой в городской парк. Как катались на чертовом колесе. И как я не боялась упасть – просто потому, что рядом был он. Мой папа. Я вспоминала все – сахарную вату, которую мы обычно ели с ним вместе, одновременно откусывая с разных сторон. Мороженое, которое он покупал мне часто втайне от мамы, потому что мама считала, что у меня слабое горло и мне нельзя есть мороженое. Каждую сказку, которую он мне рассказывал перед сном. Он часто рассказывал мне сказки. Я насчитала их тогда с добрый десяток. Каждую пересказала от начала до конца – чтобы он знал, что я не забыла ни одной сказки. И огромного желтого льва с пушистой гривой тоже вспоминала. Того, которого он подарил мне на прошлый день рождения и который теперь сиг Настиным, потому что я уже повзрослела.
И еще о многом вспоминала. Даже о том, чего не было. Например, о том, как поехали мы с ним в Африку охотиться на диких зверей. Когда я была совсем маленькой, он обещал мне, что мы с ним непременно туда поедем. И еще я все время твердила: «Папа, ты был очень хороший. Ты был замечательный у меня, папа. Я так сильно тебя любила…
Потом пришла мама с Настей. Мама увидела меня, как я сидела в кресле вся в слезах. Она подошла и спросила:
– Что случилось? Что случилось, Лерочка? Почему ты плачешь?
– Разве ты не понимаешь, – сквозь судорожные всхлипы проговорила я. – Как же мне не плакать, ведь у меня умер отец!
Мама тогда ужасно побледнела. Она страшно испугалась, потому что не знала, что в тот момент мы говорили с ней на разных языках.
– Что ты говоришь? Как? Когда это случилось. Откуда ты об этом узнала? да говори же, Лера!
– Только что. Я сама его только что похоронила.
Она еще долго не могла понять, о чем я говорю. А когда поняла наконец, даже рассердилась на меня. За то, что я так сильно ее напугала. За то, что обманула. Она на самом деле решили, что я ее обманула.
– Нехорошо обманывать, Лера. И тем более нехорошо говорить такие ужасные вещи. Я ведь подумала, что это правда…
– Но это – правда! – почти прокричала я и выбежала из комнаты, с силой хлопнув дверью. Полетела с потолка штукатурка…