– Ты кто?
– А ты? – Гриц совершенно не собирался признавать ничьего превосходства.
– Орловы мы, – самодовольно хмыкнул гуляка, вытирая пальцами кровь с нижней губы. – Слыхал?
– Нет.
– Ты с луны, что ли? – обиделся петербуржец.
– Я только сегодня из Москвы.
– А, ну тогда ладно, – примирился с неосведомленностью приезжего Орлов. – В полк? Звать тебя как, спаситель?
– Григорием.
– Да ты еще и тезка мой! Ну спасибо тебе, Григорий. Жрать хочешь?
– Нет, я, чтоб с тобой познакомиться, в трактир шел, – недовольно заявил Потемкин, разглядывая порванный рукав.
– Сундук твой? Бери его и топай за мной, – распорядился непрошеный командир и потащил Грица к двери.
Несколько ступенек вниз. Потемкин чуть не ударился головой о притолоку.
– Я эту деревяшку скоро выворочу, – заявил Орлов. – Сам все время об нее шибаюсь.
Погребок оказался довольно просторным, но темным. В нос ударил запах дыма, жареного мяса, табаку и винного перегара. Здесь Потемкин наконец хорошенько разглядел своего спутника. Это был высокого роста ладный детина лет двадцати пяти в преображенском мундире. Его синие глаза светились лукавством и приязнью, а ясное чистое лицо по временам принимало выражение нахальства и вызова.
Ему навстречу от разных столов понеслись приветственные крики, и несколько человек даже встали. Гриц сообразил, что провожатый был в своих кругах человек известный.
– Ты, Гришан, никак вернулся?
– Да вот не допил слегка.
– Где это тебе так навешали?
Действительно, лицо Орлова было украшено многочисленными знаками доблести.
– Здесь голштинцы со Шванвичем прогуливались. Я имел с ними ласковую беседу, – нехотя ответил Григорий.
– Так что ж ты нас не крикнул?
– Вас разве докричишься, ироды?
– Сколько их было? Ты их ретировал?
– Еще бы, – обрезал Орлов. Затем, указывая на Потемкина, Гришан нарочито громко заявил: – Слушайте, сволочье, это мой старый товарищ Григорий…
– Александров сын Потемкин, – подсказал Гриц.
– Александрович Потемкин. И если кто ему что, то дело уже с Орлами. Ясно?
По тишине, воцарившейся на мгновение, бывший студент понял, что его нежданный покровитель пользуется здесь большим авторитетом.
Орлов, раздвигая подгулявших посетителей, пошел к одному из столов и, беспардонно потеснив кемаривших на краю офицеров, посадил Потемкина.
– Жаркого и вина, – потребовал он. Гришан, явно протрезвевший за время драки, хотел восполнить свои потери.
– Тебе сколько лет? – спросил он Потемкина, когда все требуемое уже стояло перед ним на столе.
– Девятнадцать, – уминая мясо, пропыхтел Гриц.
– Так где ж тебя так долго носило? Чай уже второй год как по казармам должен таскаться, – удивился Орлов.
– Я в Университете обучался. А потом… – Потемкин махнул рукой. Слезы готовы были закипеть у него на глазах.
– Поперли, что ли? Да полно тебе. Сейчас, как красна девица, разревешься! Нашел о чем жалеть. – Орлов обнял его за плечо. – На кой черт тебе этот Университет? Мозги только наизнанку выворачивать. Я вот тоже в Шляхетском корпусе обучался…
– Немцы-сволочи. Ненавижу, – простонал Потемкин.
– И у вас? – искренне удивился Гришан. – Это здесь от них жизни нет, а в Москве-то…
– У нас ясное дело – Университет. А тут-то чего? – в свою очередь, не понял Потемкин.
– А здесь, мил друг, столица, двор, гвардия. Смекаешь? Житья никакого от них нет. Пол-Пруссии у наших ног, а дома… Как великий князь подрос, все замечать стали. Ему, слышь, наша гвардия не по нутру, он своих из Голштингии привез.
– Голштинии, – поправил Потемкин.
– Один черт, – кивнул Гришан. – Мало что собственные войска держит, еще и в лейб-гвардию пихает офицеров из немцев. Нашим мест не достается. С ними не сладишь. «Почему носок не тянешь? Почему сапоги не чищены? Почему морда рязанская?» Только и знают, что в зубы тыкать.
– А кто такой Шванвич? – спросил Потемкин.
– Он у великого князя служит в голштинской роте капралом. Мы с ними много раз схлестывались. Навешаем им, чтоб не строили из себя хозяев. Теперь вот моя очередь была. Сил нет, какие сволочи. Им против нашего вдвое платят и жалованья не задерживают. А мы скоро с голоду дохнуть начнем. Прикинь, с самого начала войны не плачено. Что из имений пришлют, на том и спасибо. А у нас четверых не густо, шиш и тот без родительского благословения. Сиди кукуй.
– А что же императрица, разве не видит?
– Нашел надежу, – хмыкнул Орлов. – Матушка Елисавет великого князя не жалует, а все ж он у нее один наследник.
К ним подсел стройный сероглазый преображенец. Гришан пожал ему руку.
– Павел Пассек. Знакомьтесь. Мой тезка, – отрекомендовал Грица Орлов и добавил с некоторой гордостью: – Бывший студент.
– Очень приятно, – улыбнулся преображенец. – Где думаете служить?
– Записан в конную гвардию.
– Прошу прощенья. – Пассек снова улыбнулся, но глаза его оставались внимательными и цепкими. – Гришан, на пару слов.
Орлов сделал недовольное лицо и встал. Они с Пассеком отошли чуть в сторону, где за гомоном посетителей Потемкин ничего не мог расслышать. Он видел, как оба офицера отчаянно зажестикулировали, временами бросая на него короткие взгляды. Наконец Орлов зло махнул на товарища рукой и вернулся.