Осталось жить, чтоб вспоминать

Когда я приехала в следующую субботу  к  Алену в общежитие, он так же, как я в своё время, ждал меня в холле на первом этаже.

Я до этого случая уже не  раз бывала именно в этом здании. Дело в том, что мой старший и единственный брат,  Валентин  Шутенко, тоже учился в Краснодарском медицинском институте  4 года до того, как  в 1970 году  я поступила  в Кубанский Государственный университет.  Здесь, в Краснодаре, мой брат также встретил свою первую и единственную любовь со светлым именем "Светлана", и его любовь тоже была "любовью с первого взгляда".

В тот год, когда я поступила в ВУЗ, у Валентина со Светланой состоялась свадьба, а потом мой брат перевёлся в другой город, чтобы закончить Военно-медицинскую Академию и стать военным врачом.  Его жена Света ещё год продолжала учиться в мединституте, а потом тоже перевелась в Куйбышев, чтобы быть поближе к своему мужу. В Краснодаре  Света была для меня единственной родственницей, с которой я поддерживала уже теперь родственные отношения, приезжая к ней в гости по выходным дням. Это было не так часто, как хотелось бы, из-за моей и её загруженности  в учёбе.

Помню, что свой первый студенческий Новый 1971 год я встретила не со своими девчонками, а вместе со Светой и её однокурсниками в том корпусе  общежитий, куда я ехала на свое второе свидание с  Аленом.

Так уж получилось, что Ален жил на том же этаже, где раньше жил мой брат, а потом Светлана. Я  даже узнавала по лицам некоторых русских и иностранных студентов, с которыми я была чисто визуально знакома, когда приезжала к своей родственнице в гости и на праздники.

Когда Ален увидел меня, входящую в вестибюль здания, лицо его озарилось милой, удивительной и смущенной улыбкой, какую раньше (да и потом, позже, в моей жизни) мне не доводилось видеть ни на каком другом мужском лице.

Всё в Алене было обворожительным, загадочным, манящим и  дающим ощущение счастья  только уже от  того, что он – рядом. Тогда казалось, что большего  счастья вряд  ли можно было желать…

Ален был таким уже близким и дорогим мне человеком, будто я его 100 лет знала, а  не познакомилась с ним всего лишь неделю тому назад…

Я теперь понимаю, с позиций прошедших лет,  что так всегда бывает, когда в человека влюбляешься at first sight – с первого взгляда, и это чувство оказывается настоящей любовью, а не влюблённостью или   простым увлечением и  флиртом.

В тот вечер Ален познакомил меня со своими ребятами, которые жили вместе с ним в одной комнате. Его друзья, в отличие от моих подруг, проявили чувство мужской солидарности, если так можно выразиться, и друг за другом покидали комнату в связи с какими-то «обстоятельствами», вынуждающими их оставить наше приятное общество, при этом не забывая сказать, что были очень-очень рады со мной познакомиться.

Когда мы с Аленом остались одни в замкнутом пространстве, ограниченном стенами их комнатки, то какое-то время было ощущение неловкости и стеснения… Ничто не приходило  мне в голову, что сказать ему или  о чём спросить.  Наверное, то же самое испытывал и  Ален.

Тогда я подошла к столу, который стоял не посередине комнаты,  как у нас,  в нашей комнате,  а  ближе к единственному окну, давая возможность ребятам дольше работать за столом, не включая электрического света. Видно было, что студенты-медики более рационально подошли к использованию  дневного  света,  чем мы. Я увидела много листов с изображением внутренних человеческих органов.  На одних листках было чёрно-белое изображение внутренних органов, а на других  – изображение органов, уже раскрашенных цветными карандашами…

– Что это такое? – поинтересовалась я  у Алена.

– Эти картинки Вы имеете в виду? – уточнил он.

– Я бы не назвала их картинками…Такое ж-y-y-у-ткое зрелище!

Д-а-а-а…Медицинская профессия определённо не для меня. Я бы никогда не стала врачом, хотя моя мама была врачом…

– Почему "была"? Она сейчас не работает врачом? – спросил меня Ален.

– Мамы …больше …нет… Её не стало 2 года тому назад, – ответила я, и на какое-то время в комнате наступила гнетущая тишина.

Первым после затянувшегося молчания заговорил Ален:

– Извините, я не знал. Это очень тяжело – остаться без матери… в любом возрасте это тяжело…

– Я постепенно начинаю привыкать к мысли о том, что её больше нет и НИКОГДА  больше не будет, – постаралась я быстро прервать  его речь, чтобы он не ощущал себя виноватым за заданный вопрос. – Раньше, когда она была ещё жива, она редко мне снилась по ночам, а теперь стала сниться чаще, живая, счастливая и всегда весёлая…

– Вот мой брат, Валентин, – продолжала я, – пошёл по стопам нашей мамы. Он стал врачом. Я последовала примеру своего отца. Я собираюсь стать переводчиком в "Интуристе", или в каком-нибудь НИИ в патентно-лицензионном отделе, или,  на худой конец, преподавателем английского и французского языков.

– А где Ваш брат учился, здесь или в другом городе? – поинтересовался Ален.

– И здесь и в другом городе…

– А я не смогла бы стать врачом, даже при всём моём желании продлить семейную династию врачей, – старалась я продолжить свою речь, прерванную Аленом. – Мне страшно видеть кровь, я бы не вынесла такое состояние, когда надо каждый день на работе и всю жизнь сталкиваться с чужой бедой, горем, болезнями и болячками. Можно умом тронуться или стать психически больной от постоянных нервных стрессов и людских бед.

– Д-а-а-а… наверное,  Вы правы. Врач – это такая профессия, которая не каждому под силу. Здесь нужны крепкие нервы и здоровая психика.

– А у Вас нервы крепкие, как стальные канаты?

– Что такое "канаты"? – с удивлением спросил Ален.

– Ой! Я и забыла, что Вы – иностранец и не все наши слова знаете и понимаете. Ещё раз делаю Вам комплимент – Вы так хорошо говорите по-русски, что я забываю, что Вы – не русский…

– Ещё пока никто не жаловался, – как настоящий русский, ответил Ален.

– А из-за чего на Вас можно жаловаться? – не уловила я смысла сказанных им слов.

– На то, что я – нервный… На то, что у меня некрепкие нервы.

– Ах, Вы э-э-э-то  имеете в виду? – в ответ засмеялась я.

– Так что это за жуткие картинки? – продолжала я спрашивать Алена, ближе подходя к столу у окна.

– Это наша контрольная работа. Нужно все внутренние органы раскрасить разными цветными карандашами, как это показано в учебниках анатомии. Красным карандашом нужно покрасить всю кровеносную систему – сосуды, капилляры, артерии, вены… Мы, как будущие врачи,  должны отлично знать человеческий организм до мельчайшего сосудика, – поясним мне Ален.

На столе так много лежало листов с изображением внутренних человеческих органов, что мне стало ясно – без моей помощи (учитывая то, что на его свидание со мной ушло часть времени, запланированного для выполнения этого задания) ему не справиться с этой домашней работой, и тогда я предложила ему свою помощь.  Мы, как начинающие художники, вооружились карандашами и красками и принялись за "натуру".

Хотя я и не выносила вида крови, я всё же изъявила желание раскрасить кровеносную систему в организме человека и справилась с этой задачей на «отлично».  Ален был доволен результатами моего труда, а потом, на следующий день, был доволен нашим, совместным с Аленом,  трудом и сам преподаватель по анатомии, поставив Алену "отлично" за нашу первую пробу пера и кисти, вернее, цветного карандаша.

Наше свидание пролетело очень быстро и, главное, очень плодотворно для Алена – и свидание прошло на "высоком уровне", и  контрольное домашнее задание было совместно выполнено на "5".

Когда Ален внимательно, как это бы сделал сам преподаватель,  исследовал результаты моего кропотливого труда, он выразил свою уверенность в том,  что я могла бы успешно учиться в медицинском институте и стать его коллегой, на что я ответила: "Талантливый человек во всём талантлив", похвалив самою себя и рассказав ему, как 4 месяца тому назад в летнюю сессию на "отлично" сдала экзамены по медицине, в том числе и экзамен по фармакологии, а это – не из легких дисциплина.

И тут я поведала Алену про свой печальный случай на практическом занятии по хирургии.  Д-а-а-а,   даже такое бывало в нашей студенческой жизни.

Дело в том, что у нас в университете была военная кафедра, на которой наши ребята-однокурсники готовились к "военному делу", а нас, женскую часть курса, в эти часы обучали медицине.

Планировалось, что в случаях Гражданской Обороны (когда в жизни  наступит такой случай, не дай Бог) мы будем призваны Родиной помогать врачам и справляться со своими обязанностями в качестве медицинских сестёр.

Медицина у нас началась на 2-м курсе и закончилась  на 3-м курсе.  Таким образом, за 3 года мы прошли полноценный курс обучения по программе медицинского училища. Труды наши были вознаграждены вручением Дипломов  медсестёр  ГО. Этот курс оказался очень полезным  для нашей дальнейшей жизни. Мы, действительно, получили ценные знания по медицине и некоторые навыки медсестёр, которые в жизни всегда являются не лишними.

Если бы ни эти занятия по медицине, я бы сейчас, в своей сегодняшней жизни, не смогла бы лечить свою любимую кошку Люсю и дочкину кошку Мусю,   делая им уколы в холку и внутримышечно в бедро.

У нас были не только лекции по медицине – по инфекционным заболеваниям и по хирургии, но также и практические занятия по этим дисциплинам, которые, если мне до сих пор не изменяет моя девичья память, проводились в 1-й городской больнице   Краснодара, где потом, спустя 3-4 года, такие же практические занятия были и у Алена.

Когда я говорила Алену о том, что медицина – не моё призвание, и вряд ли когда-нибудь она (медицина) могла им стать, я имела в виду как раз случай на практическом занятии во время операции в этой городской клинике.

Мы должны были после лекции по хирургии прямо там, в больнице, присутствовать на операции.

В тот день, опаздывая на занятия по медицине в больницу, которая находилась очень далеко от нашего университета, я не успела позавтракать и поехала, естественно, голодной.

В тот день и час в хирургическое отделение привезли на "скорой помощи" молодого парня, рабочего-строителя, который упал с высоты 3-х или 4-х этажного строящегося здания и при падении пробил свою голову металлической цепью, состоящей из звеньев очень большого диаметра.

Нас позвали в «операционную», чтобы мы наблюдали за действиями хирурга и тем самым учились на его примере, что и как надо было делать во время операции.