Космобиолухи

– Старт вообще-то на пятнадцать ноль-ноль был запланирован, – проворчал капитан.

– Ты запланировал, ты и отменил. Теперь понял, в чем прелесть собственного корабля?

Станислав понимал только, что обратного пути уже нет. Транспортник неспешно – смотря с чем сравнивать, конечно, – прогрызался сквозь атмосферу. Живот больше не ныл, пилот разогнал корабль до нужной скорости и теперь даже слегка притормаживал, чтобы не промахнуться мимо орбитальной таможенной станции. Очень соблазнительно, конечно, так и рвануть в открытый космос, не отвлекая занятых людей, но тогда вдогонку кинутся полицейские корветы, – а то и сразу пальнут, чтобы проще было догонять.

Дэн, убедившись, что напарник успешно справляется с задачей, вернулся к своим вирт-окнам. Черновой расчет трассы он уже сделал, перекинул начало Теодору, и сейчас перед навигатором висела горсть разноцветных шариков, соединенных черточками прыжков: одни сплошные, другие прерывистые – здесь стоило еще подумать. Серьезнее всего маршрут провисал на рваном клоке туманности в пяти световых годах отсюда. Компьютер предлагал два варианта: в обход, через три звездные системы, либо напрямик, всего в два прыжка, но через расположенную в центре туманности автономную станцию гашения с пометкой «сведения сомнительны». На практике это означало, что если станция нерабочая, то желание сократить путь на полдня обернется задержкой на целый месяц, пока сердце прыжкового двигателя – квантовая черная дыра – не успокоится само по себе.

Впрочем, у навигатора еще было время хорошенько обдумать свое решение. Путь до планеты в самом лучшем случае займет не меньше четырех дней, а до туманности – два с половиной.

Но мир и покой в пультогостиной продлились, увы, недолго.

– Я же сказал вам оставаться в каюте! – возмутился Станислав.

– Я пришел проверить цитометр, – с вызовом ответил ученый, пересекая помещение. – С этими вашими перегрузками…

– Перегрузки еще не начинались, – вежливо возразил Дэн, переключая на себя внимание вздорного пассажира. – Вот когда мы таможню пройдем…

– Я – материально ответственный, – сварливо перебил его Владимир, – и должен удостовериться, что вверенное мне оборудование в порядке!

– У вас рентгеновское зрение? – Навигатор стойко выдержал «гамма-лучевой» взгляд ученого, заставив его отвернуться первым.

– Я сразу пойму, если что-нибудь не так! – туманно пообещал Владимир и полез проверять крепежи, почти утыкаясь в доски носом, словно рассчитывал определить сохранность прибора по запаху.

– Ой, мы уже летим? – Полина, похоже, вообще не ложилась, ибо за минувшие десять минут успела и переодеться, и заплести волосы в две толстые короткие косички. Теперь на девушке был серо-синий комбинезон и розовые пластиковые шлепанцы, щелкающие по полу и пяткам.

– Уже перестаем, – отозвался Теодор. – Кстати, можно развеситься, мы вышли из атмосферы. Только, боюсь, вид вам не шибко понравится… – Сам пилот и так знал, что происходит снаружи, внешние камеры исправно транслировали изображение со всех сторон корабля.

– Компьютер, открыть створки! – громко скомандовал Станислав, чувствуя себя героем дешевого фантастического фильма, где отважный капитан позирует камере на мостике стеклянной рубки в окружении бескрайнего звездного космоса.

– Открыва-а-аю, – томно выдохнула «Маша», заставив Владимира вздрогнуть и закрутить головой по сторонам.

Бескрайнего космоса не получилось, в пультогостиной было всего три окна, метр на полтора каждое. За ними действительно светились звездочки, много-много. А еще – целая россыпь кораблей, будто подвешенных на невидимых нитях в нескольких километрах друг от друга.

– Так, значит, автоматическая? Без задержек? – мрачно обратился Станислав к Вениамину.

Тот покаянно развел руками – кто ж знал, что на таможне сегодня такой аншлаг или просто «час пик».

Искин услужливо развернул перед капитаном вирт-окно с позывными всех обнаруженных вблизи объектов. Еще девять транспортников, почтовый, личное судно какого-то артиста, фрисская «бабочка», прогулочный лайнер, пара ремонтников… Чтобы добраться до нужной строчки, Станиславу пришлось промотать две страницы.

– Таможенная станция «Комета-2», прием! Говорит капитан транспортного судна ЛПКВ-231, запрашиваю разрешение на прохождение сканера.

– Капитан транспортного судна ЛПКВ-231, говорит таможенная станция «Комета-2», вас понял, – скучающим голосом откликнулся диспетчер. – Займите зону 17-984 и ожидайте вызова.

– Слышал? – со вздохом обернулся Станислав к пилоту.

– Угу… – Теодор принялся разворачивать корабль в указанном направлении.

Владимир, успокоившись насчет цитометра, в каюту не вернулся, а подошел к обеденному столу и по-хозяйски защелкал кнопками кофеварки.

– А когда тут у вас кормят?

Капитан хотел резко ответить, что после полного набора высоты, как в самолетах, но почувствовал, что и сам жутко проголодался. С утра удалось перехватить только сандвич на уличном лотке, тщательно проверенный и одобренный санслужбой (испортить дутый картон с кучей ароматизаторов не отважился ни один микроб, и Станислав подозревал, что даже из него самого сандвич выйдет неизменным).

Теодор отвел корабль в заданный сектор и переключил на автоматику. Световые панели, пригашенные во время маневров, разгорелись в полную силу.

– Славная машинка, – одобрительно заметил пилот, отодвигаясь от пульта вместе с креслом и глядя в иллюминатор. Один из кораблей как раз проходил таможню – равносторонний треугольник космоса между излучателями сканера, определяющего размеры, вес, процентное содержание химических элементов, количество экипажа, техники и подлежащих декларированию соединений. – Старенькая, но надежная. Третий маневровый только отрегулировать, что-то он слегка запаздывает.

Техник согласно буркнул, что было истолковано как обещание исправиться при первой же возможности.

Пока пассажиры и команда рассаживались вокруг обеденного стола, Станислав вместе с Теодором отправился в кладовую – помочь нести пайки и заодно проинспектировать запасы. На первый взгляд все было в порядке: температура в морозильной камере соответствовала норме, на полках стояли ровные ряды коробок, подписанные черным маркером: «Греч. с ветчин.», «Сок ябл.», «Сух. мол.». Станислав наугад надорвал одну упаковку с самого дальнего конца полки и убедился, что внутри действительно находится «Бар. туш. с мак.» – консервы из тушеной баранины с макаронами, непросроченные.

Когда они вернулись с охапкой разогретых пластиковых контейнеров, на столе уже стояли: дуршлаг с печеньем (вазочки в нише с посудой не нашлось), тарелка с десятком мятых бутербродов, банка с огурцами домашней закатки, поломанная на кусочки шоколадка и тонко порезанное – чтоб на всех хватило – яблоко.

– От нашего стола – вашему столу! – пафосно объявила толстушка.

Капитан сдержанно поблагодарил, хотя колбаса на бутербродах уже «плакала», а место во главе стола было занято Владимиром.

– Ну, за знакомство! – Ученый первым поднял стаканчик с кофе. Тон у него был официальный, как у Калигулы, призывающего сенат выпить чаши с цикутой.

– И за удачный полет, – пискнула Полина, чокаясь с сидящими по бокам Дэном и Теодором.

– За удачную экспедицию, – сурово поправил начальник. – Надеюсь, за месяц нам удастся выполнить научный план.

– А в чем он заключается? – с интересом спросил доктор, открывая контейнер и выпуская наружу душистый парок соевой котлеты с рисом.

– Будем изучать споровую бактерию Maramekia vulgaris – методы культивации, биохимические особенности, опасность для человека, экологическое и практическое значение, – коротко и сухо ответил Владимир. – Кстати, Мария Сидоровна, вы уже составили план работ и завели журнал исследований?

– Нет, – жизнерадостно ответила толстуха, жуя бутерброд и лучась улыбкой, как брусок обогащенного урана: естественно, непрерывно и беспощадно.

– Почему?

– А, составлю еще, – отмахнулась колбасой Мария Сидоровна. – Да и вообще, зачем он нужен? Все и так знают, что делать, чай, не первый год в НИИ.

– Мария Сидоровна, – с нажимом начал Владимир, – «знать» и «делать» – разные вещи! Когда директор спросит вас, младшего научного сотрудника уже на семнадцатом году аспирантуры, чем вы занимались на протяжении месяца, вам придется предоставить ему подробный отчет! Как вы напишете его без плана и журнала?

– Ой, да я уже стольких директоров пересидела, – ностальгически возвела глаза к потолку Мария Сидоровна. – Вот, помню, при Леониде Петровиче…

– Чтоб завтра же план был! – мрачно перебил ее ученый.

– Ага, – так охотно согласилась вечная аспирантка, что даже Станислав понял: плана не будет.

– Опасность для человека?! – запоздало поперхнулся капитан. – А поподробнее?

– Пока не выявлена, – успокоила его тихая Наталья, деликатно ковыряясь вилкой в рисе. При ближайшем рассмотрении женщина оказалась моложе и симпатичней, только уж больно зашуганная.

– Но мы будем стараться, – горячо пообещал Владимир.

Совместная трапеза несколько сгладила первое впечатление и сблизила население корабля. Наталья оказалась просто научным сотрудником, Владимир – старшим научным. У него уже была кандидатская степень, и на Степянку он летел за докторской. В роли обремененного ответственностью начальника он оказался впервые и оттого, мягко говоря, усердствовал. Станислав даже ощутил с ним некую солидарность. Полина к концу ужина вовсю щебетала с Тедом и Дэном, перейдя на «ты». Мария Сидоровна тоже не стеснялась, пространно рассказывая про свою дачу и потчуя всех огурцами, вялыми и пересоленными.