Ева и Адам

Адам и Ева
Ольга Гуляева

Ева Власова имеет все, о чем только можно мечтать. Успешная карьера, завидный жених, верные друзья, грандиозные планы на будущее. Но на пороге скорого замужества ее начинают терзать сомнения. Она тщетно ищет ответ, на правильном ли она пути, пока не встречает человека, рядом с которым начинает по-новому чувствовать жизнь. Все, что было до него отходит на второй план, и Ева уезжает с незнакомцем в неизвестном направлении, не задумываясь о последствиях, но подсознательно надеясь, что этот безрассудный поступок поможет ей найти себя. Поначалу так и происходит, но очень скоро наступает момент, когда героиня готова отдать все, лишь бы этой встречи никогда не случалось.

Пролог

Босые, разбитые в кровь ноги с идеальным педикюром утопали в дорожной пыли. Она не знала, сколько пробежала. Или прошла. Да, она уже перешла на медленный шаг, силы ее покидали. Ни разу не оглянулась, но по отдаленному треску, крикам и звуку пожарной сирены было понятно, что она уже достаточно далеко от очага событий и скорее всего вне опасности. Но какая-то невидимая сила продолжала толкать ее в спину, хотя ноги уже и жгла нестерпимая боль, а дыхание превратилось в хриплый стон. «Хватит», – сказала она себе, чувствуя стыд и вину за это неосознанное бегство, и, наконец, остановилась, упала на колени на обочине дороги и все-таки позволила себе расплакаться – со всей горечью, со всем отчаянием. Одной рукой беглянка принялась размазывать по лицу слезы, перемешивающиеся с пылью и потекшей косметикой, вторая – по-прежнему прижимала к груди бездвижное тело ребенка, чья головка бессознательно лежала на ее плече. Пожалуй, только благодаря ему она бросилась бежать прочь, а не прямиком в огненную пучину…

Глава 1

Огни фонарей, расположенных вдоль скоростного шоссе, предательски сливались со светом фар встречных машин из-за то и дело подступающих слез. Ее БМВ, разрывая воздух, несся прочь из душной Москвы. Слава богу, именно сегодня ее пригласили в гости за город и ей, возможно, даже не нужно будет возвращаться домой.

Еву переполняли злость и обида на ее жениха Стаса. Уже давно работа в одной компании на одного директора из изюминки их отношений превратилась в огромный недостаток. Амбициозность и целеустремленность молодого человека, некогда так будоражащие Еву, тоже стали все чаще удручать.

Сегодня он в пух и прах раскритиковал ее презентацию и очень аргументированно представил в выгодном свете свою собственную работу. Когда Ева в конце рабочего дня направилась к лифту, к ней подскочил Стас и больно схватил за руку.

– Ты куда?

– Говорила же! У меня сегодня девичник!

– Ну да. А что с настроением у нас?

Ева не удостоила обидчика ответом.

– Пусти!

– Не пущу, пока между нами не станет все ясно. Понимаю, тебе обидно. Но пойми и ты – совсем скоро мы поженимся, и на какое-то время я стану единственным добытчиком в семье, а ты займешься домом и детьми. Поэтому здесь, в офисе, я должен оставаться лидером.

– Никогда, слышишь, никогда и ни в чем не пытайся самоутвердиться за мой счет! – с этими словами Ева дернула рукой и уверенно зашла в открывшийся лифт.

Собственно, можно было предположить, что Стас самоутвердился в тот самый момент, когда Ева согласилась стать его девушкой и переехала к нему, ведь ее отец – успешный бизнесмен Дмитрий Власов – входил в совет директоров крупного холдинга, в котором они работали.

Ева и Стас начали трудиться в компании примерно в одно и то же время. До этого девушка пыталась построить карьеру независимо от деятельности своего отца. Но когда родители переехали на постоянное проживание в Европу, Дмитрий Сергеевич попросил Еву направить свою энергию в полезное русло, все же она была его единственным ребенком и именно здесь, в компании, где он владел управляющим пакетом акций, ее могли ждать реальные перспективы. Однако работать пришлось усердно и всерьез. Родство Евы с основным акционером не афишировалось, и только упорство и работоспособность позволили Еве Дмитриевне Власовой вскоре возглавить нефтегазовое направление. Стас не отставал и примерно в то же время стал руководителем энергетического сектора. Их отношения практически с самого начала стали достоянием общественности. Им и в голову не приходило скрывать столь естественный союз. Окружение тоже не имело ничего против «служебного романа». К тому же здоровая конкуренция между молодыми специалистами вывела показатели отделов на высокий уровень. Стас, конечно, быстро понял, какая перспективная невеста ему досталась, хотя надо отдать ему должное – влюбился он раньше, чем узнал, что девушка с приданым. Хотя Ева неоднократно замечала, что отец давно отошел от дел и живет на дивиденды от ранее проделанной работы, и что она на этот кусок его прибыли никогда не претендовала. Даже свою небольшую квартиру на окраине Москвы она начала сдавать после того, как переехала к Стасу, чтобы иметь дополнительный доход.

Раздоры, которые время от времени случались на работе, подбрасывали дров в и так не угасающий костер страсти. Бурные споры из офиса подобно тлеющим уголькам переносились домой в постель, где и превращались в пепел. Однако, Еве казалось, что раньше все размолвки носили более безобидный и даже игривый характер. Сейчас же Стас явно перегибал палку. С приближением даты свадьбы вместо сладостного предвкушения нарастало тревожное беспокойство. Представления Стаса о браке не казались ей заманчивыми. Она не готова была что-то менять в своей жизни, а Стасу не терпелось установить ясность. Еве и так все было ясно, но она боялась, что совсем скоро их представления о гармонии разойдутся, превратив совместное проживание и предстоящий брак в вечную непримиримую борьбу.

Еве не терпелось оказаться в месте назначения, всего десять километров по пустой дороге казались вечностью. Скорее бы увидеться с Ниной, уединиться на веранде, прикурить сигарету и выплеснуть все свои по большей части надуманные переживания на дорогую подругу. Нина бы выслушала и непременно обернула все неразрешимые проблемы в шутку, сию же минуту найдя простые решения, которые, как оказывалось, всегда лежали на поверхности.

Сначала Еве, конечно, предстояло переждать официальную часть события, в честь которого собирались гости. Но даже атмосфера спокойствия и семейного благополучия в доме Нины располагала к расслаблению и освобождению от тяжких дум. Да и само мероприятие было волшебным и умилительным – хоть и на американский манер – в дом Нины вписывалось очень органично. Бэйбишауэр устраивался на последнем месяце беременности. Собирались все подруги и дарили всякие полезные мелочи для будущего малыша; распаковка и просмотр подарков для крохи были неотъемлемой частью мероприятия.

Будучи ровесницей и одноклассницей Евы, Нина готовилась воспроизвести на свет уже второго малыша. Однако дружба девушек началась много позже выпускного класса. Настолько они были разными, что свести их мог только случай, который и подвернулся, только когда обе уже были студентками.

В школе Нина тоненькая, хрупкая, довольно невзрачная, если бы не небывалой голубизны огромные глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Впрочем, их она использовала как секретное оружие, а по большей части как будто специально прятала свою природную красоту, в то время как все ее ровесницы, включая Еву, всячески старались подчеркнуть свои достоинства. Познать всю глубину и доброту ее бездонных глаз, как и широту души, было уделом избранных. Этой доли удостоился ее будущий муж Матвей на выпускном вечере, а тремя годами позже и Ева, ставшая впоследствии ближайшей подругой.

Вообразить такое в школьные времена было просто невозможно. Нина была для Евы пустым местом, невзрачной одноклассницей, с которой абсолютно не о чем говорить. Хотя Ева, честно сказать, и не пробовала. Антипатии она, впрочем, тоже не испытывала, вплоть до самого выпускного, когда первый красавец класса Матвей, развитый не по годам, с шикарной русой шевелюрой, вдруг отдал предпочтение этой серой мышке. Ева, как и многие, находилась под действием чар юного красавца и питала романтические надежды на выпускной, но осознав, что поезд уехал в непредсказуемом направлении, лишь фыркнула, и пошла дальше, вычеркнув из жизни этих людей, казалось, навсегда.

Но судьба свела Еву с Ниной и Матвеем, которые уже успели на тот момент стать мужем и женой, через три года. Летним погожим вечером двадцатилетняя студентка Ева в рваных потертых джинсах, клетчатой рубашке, завязанной тугим узлом под грудью, кожаных автомобильных перчатках, сжимая в руке бутылку крепкого пива, сидела на капоте своей старенькой хонды и …горько плакала. Повод горевать у нее был, и нешуточный. Накануне вечером на мотоцикле разбился ее парень Славка, с которым она встречалась два года. Именно в этот тяжелый для девушки момент, момент, когда она никого не хотела ни видеть, ни слышать, мимо проходила Нина, возвращавшаяся с сумками из магазина. Два фактора заставили Еву смягчиться и не послать куда подальше бывшую одноклассницу, обратившуюся к ней с предложением помощи. Именно в тот вечер Ева впервые утонула в бездонной искренности голубых Нининых глаз, а опустив взгляд ниже, заметила и прилично округлившийся животик, как будто нарочно прицепленный к тоненькой фигурке девушки.

Остаток вечера Ева провела на маленькой уютной кухне своей новой подруги. По крайней мере, сама Ева уже не сомневалась, что Нина надолго останется для нее близким человеком. И Нина, и пришедший чуть позже Матвей, каким-то невероятным образом нашли слова, успокоившие душу несчастной девушки. С тех самых пор дом этой семьи стал своеобразным чистилищем, где Ева всегда находила покой и ответы на мучавшие ее вопросы.

Сегодня, когда с выпускного минуло более десяти лет, это был уже, конечно, совсем другой дом – фундаментальный особняк в элитном Подмосковье. Но Нина была все та же – родная, добрая, чуткая.

Но пока от заветной цели Еву все еще отделяли злосчастные километры, в голове звенел громкий смех Стаса:

– Ева Дмитриевна! Ваша самонадеянность забавляет, – весело заметил ее жених, развалившийся в большом кожаном кресле. Снисходительно глядя на одинокую фигурку у демо-доски, он нехотя поднялся, подошел к девушке и протянул руку. Ева вложила в его ладонь указку и посторонилась.

Стас обвел взглядом аудиторию – человек семь, задержавшихся по окончании рабочего дня и, убедившись, что взгляды их достаточно восторженны, продолжил дело, начатое его невестой.

От неприятных воспоминаний кружилась голова. Ева нащупала пачку сигарет, через секунду едва слышно выругалась и смяла в руке пустую упаковку. Сигареты, как всегда, закончились в самый неподходящий момент.

Справа мигала вывеска небольшого круглосуточного супермаркета у заправочной станции. Сомнений не было – до разговора с Ниной ее могут успокоить только несколько глубоких затяжек, и Ева, притормозив, крутанула руль вправо.

Резко затормозив у самого входа в магазин, Ева спешно покинула автомобиль. Автоматические двери супермаркета приветливо распахнулись перед разъяренной фурией, какой девушка могла показаться в тот момент со стороны. Ева едва сделала уверенный шаг вперед, как вдруг ее высоченная шпилька погрузилась в отверстие между прутьями напольной решетки при входе. Потеряв равновесие, девушка попыталась удержаться ладонями за прозрачные двери, правая нога подвернулась, но осталась в туфле. Послышался характерный хруст. Уже сидя на полу, Ева разулась и на корточках бросилась спасать застрявший туфель. Высвободив каблук из решетки, девушка отчаянно застонала: он безнадежно покачивался на подошве. Всего две недели назад Ева отдала за эти туфли треть зарплаты.

– Черт! Черт! Черт! – заходя внутрь магазина босиком, она продолжала теребить каблук, как будто не веря до конца своему горю.

Сделав глубокий вдох, Ева подняла глаза и осеклась. Ее минутная драма не осталась незамеченной. Из-за прилавка с удивлением и легкой ухмылкой за ней наблюдал молодой мужчина. Она даже не сразу осознала, что это был всего лишь продавец, настолько он не подходил на его место. Высокий, спортивного телосложения, чем-то походивший на чемпиона по вольной борьбе. Ева даже оглянулась по сторонам, чтобы убедиться, что этот славный малый не случайно оказался за прилавком. Но никого кроме них в супермаркете не было, в том числе и молодого прыщавого студентика, который больше бы походил на кассира придорожного магазинчика.

Поэтому, несмотря на дружелюбный взгляд светло-зеленых глаз на загорелом лице и чувственные губы, расплывшиеся в приветливой улыбке, Ева одарила молодого человека всем презрением, на которое была способна в этот момент.

– У вас дырявый пол! Вы в курсе? – взвизгнула она. И тут же устыдилась своей истерической интонации.

Сделала глубокий вдох и засунула туфель в сумку. Взамен вытащила из кошелька сторублевую купюру и протянула продавцу:

– Вог с ментолом, пожалуйста.

– Дайте сюда, – продавец протянул широкую ладонь в направлении ее сумки. От его низкого грудного голоса по ее телу пронесся невидимый разряд.

– Что?

– Ваши туфли. Оба. Я посмотрю, что можно сделать. Это же в моем магазине дырявый пол. Не могу допустить, чтобы моя ночная гостья ушла расстроенной.

– Вы ничего не сделаете. Это супинатор, – обреченно изрекла Ева.

– Дайте. И не стойте босиком.

Молодой человек вышел из-за прилавка, и Ева невольно оценила, что нижняя его часть ничуть не уступает верхней по рельефности. Он снял с одного из стеллажей плоский пакет и протянул Еве.

– Давайте свои туфли сюда.

Девушка усмехнулась:

– Вы предлагаете мне поменять туфли Касадей на одноразовые тапочки за двадцать шесть рублей?

– Это временно. Я починю ваши туфли, и вы вернетесь за ними через пару дней. А тапочки – в подарок, чтобы ваши бесценные ножки не угодили в еще какую-нибудь неприятность.

– Вот это приемчик, – фыркнула Ева, – Дешевый на мой взгляд. Дайте сюда, я сдам их по гарантии.

– По гарантии не примут с таким механическим повреждением. Я вас не клею. Приедете, заберете и расстанемся без претензий, – улыбка испарилась с его мужественного лица.