Оценить:
 Рейтинг: 0

Джеки Чан. Неистовый Дракон: личность, фильмы, эпоха

Год написания книги
2019
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5
Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля

***

Впервые я приехала сюда в апреле 2003 года. Не отменив поездку, несмотря на бушевавшую атипичную пневмонию. Ещё не был похоронен один из преданных и самых талантливых «сыновей» Гонконга Лесли Чун, шагнувший вниз с последнего этажа здания отеля Mandarin Oriental. Шок от того отчаянного поступка, продиктованного глубокой депрессией, от этой безвременной смерти в 46 лет мощнейшего драматического артиста и исполнителя хитов в стиле кантопоп, не проходил в Гонконге долго. Его имя на разные лады и в разном звучании было буквально везде – выкрикивалось при входах в магазины и лавки с музыкой и видео. В первые же часы после его гибели было скуплено всё, что его касалось, и предприимчивые продавцы только и успевали подвозить новые копии. Всё выглядело странно. Кругом – белый траурный цвет (от атипичной пневмонии ежедневно в небольшом Гонконге фиксировалось несколько смертей); кругом люди в медицинских масках; везде – видеоэкраны с демонстрирующимися круглые сутки информационными роликами с практическими советами о том, как себя обезопасить. Портреты Лесли Чуна, его имя. И очень напряжённая обстановка. 8 апреля состоялись похороны, собравшие весь Гонконг. Этот крах, эта катастрофа, которая произошла в жизни отдельного человека, как-то соединилась на моих глазах и с тем, что вообще в те дни переживали старавшиеся держать голову выше гонконгцы. Не самые лучшие времена и события. Но город и тогда жил очень полнокровно. С раннего утра метро заполнялось ехавшими на работу, а днём почти пустовало. В парках собирались пожилые. Вот кто не носил никаких масок! Они приносили в парки клетки со своими птичками, чтобы те подышали воздухом, а сами без конца общались. На набережных и под мостами с рассветом уже выстраивались любители тай чи. В целом, город оставил такое уникальное впечатление, что, в конечном счёте, именно оно, думаю, повлияло на многое в моей жизни в дальнейшем. И когда я спустя четырнадцать лет вновь оказалась там, то, будто встретившись с собой на этих мало изменившихся улицах, окончательно утвердилась в мысли: человеку необходимы и такие впечатления, и такие вот места на земле. Прошу прощения за длинное отступление.

***

Действительно, фирменная марка Гонконга – киноплёнка. Но не только. Это и его большая армия талантливых и целеустремлённых, активных и жизнерадостных людей. Что удивительно, учитывая и малую территорию, и, соответственно, численность жителей. Пожалуй, нет больше нигде в мире таких примеров, когда буквально на каждый квадратный километр – с десяток талантов. Самоотверженно и ежедневно доказывая своё право заниматься любимым делом, деятели кино и шоу-бизнеса (и это ещё одна уникальная особенность медийного сообщества: здесь практически все – одновременно и певцы, и артисты кино, причём, если в одном жанре проявляют себя с одной стороны, то в кино – совершенно с другой и неожиданной, и сознательно стремятся пробовать это и достигать) работают с такой энергией, какая не снилась условным европейским и западным деятелям. Сильная, но здоровая и честная конкуренция. Труд, который вознаграждается лишь по праву. Талант, который не должен остаться незамеченным. Поддержка и дружба. Нравы, конечно, разные. Реальность часто от идеала далека. Однако было время – конец 70-х, 80-е и 90-е годы – когда в гонконгской публичной среде сложилась вот такая благоприятная и интересная атмосфера. Она и послужила ключевым обстоятельством для рождения целой плеяды кинематографистов, исполнителей, актёров высокого уровня. Самобытных, увлекающихся и увлекающих, стремящихся во что бы то ни стало рассказать о том, как много они могут. И родной фантастический, фантасмагоричный Гонконг, который каждый вечер зажигал свои огни, шумел и гудел, вдохновлял их.

***

Китайское название Гонконга – Сянган, «Порт благовоний». Издавна порт использовался для вывоза различных эссенций и разного рода снадобий. На том Гонконг изначально и поднялся. Но автономией был практически всегда. Просто потому, что находился далеко от центра Китая, и представители многочисленных правящих династий были не в состоянии контролировать его. В XIX веке эта территория привлекает внимание английского и французского правительства. В 1898 году Великобритания «арендует» Новые Территории и сам остров на срок 99 лет за символическую плату в 1 доллар. В 1997 году действие соглашения об автономии было прекращено, однако Гонконг не перешёл полностью под влияние Китая, и договорённость о статусе «Две страны, две системы» продолжает действовать.

Несмотря на все перемены и тенденции последнего времени, географически Гонконг остаётся своеобразным «краем земли». Это более двухсот островов, среди которых – собственно, Гонконг, большие обитаемые острова Лантау, Пенг-чау, Чунг-чау, совсем маленькие необитаемые, а также часть материкового Китая, которая называется Коулун («Девять драконов») и Новые Территории, расположенные глубже на материке (50 км с востока на запад и 38 км с севера на юг) и тянущиеся до административной границы с Китаем.

Большинство коренного населения Гонконга всегда составляли китайцы. Это выходцы из Кантона (южной территории Китая), а также представители разных народностей, пришедших сюда в XIV веке. Деревни народности хакка до сих пор сохранились и, являясь сегодня объектом туризма, сохраняют официальный статус деревень, где проживают потомки переселенцев.

Гонконг долгое время был очагом бунтов и пиратства. И один из последних по времени примеров того, на что способен в этом смысле и Гонконг – существование в Коулуне своеобразного автономного, пользующегося репутацией бандитского, города-крепости с тем же названием – Коулунь (Kowloon Walled City). Эти трущобы, не поддававшиеся даже уже в условиях современного мира более 20 лет практически ничьему контролю, возникли на месте военного форта, что, несомненно придавало городку дополнительный статус места мятежного и опасного. Группировки под названием триады, наркотики и проституция, азартные игры и убийства – вот стиль и жизнь этого наводящего ужас на весь Гонконг, включая полицию и правительство, анклава. Что там было правдой, что вымыслом – неведомо. Дело заключалось ещё и в том, что он не подчинялся никому – город-крепость не вошёл в соглашение о передаче территорий Гонконга Великобритании.

***

Джеки Чан стоит на вершине холма, чтобы показать, где снимался один из ключевых эпизодов фильма «Полицейская история». «Когда мы это снимали, здесь не было никаких домов. Не было ничего», – рассказывает он, обводя рукой пространство. Да, верно. Гонконг – это, похоже, практически вечное строительство, освоение новых и новых территорий с этой целью. Если вы будете приезжать сюда раз в десять лет, то всегда будете видеть это. Но точка на карте, которую не сразу и отыщешь и которая, при увеличении, распадётся на группу островов, большой и главный остров Гонконг и часть материка, – уже многие десятилетия исключительно точкой не остаётся.

С Гонконгом связано очень много. На него ориентируется огромная часть мира, поскольку это уникальный пример того, как совсем небольшое государство в государстве за короткое время стало одной из сильнейших экономически развитых территорий. Не будем также забывать о существовании соседнего Макао – бывшей португальской колонии. Макао жил и развивался также очень интересно и разными путями, но преимущественно – через игорный бизнес. Парадоксально, но факт: на рискованных увлечениях и азарте человека можно, оказывается, обустроить маленькое государство. Прибыв туда, вы должны пройти пограничный контроль, а на обратном пути в Гонконг заполнить таможенную декларацию. Две страны, два государства, ничего не поделаешь.

Если в самом начале XXI века вы, по прилёте в Гонконг, слышали в аэропорту и на улицах разговоры преимущественно и даже почти исключительно на кантонском диалекте, то сегодня сразу же отметите, насколько ситуация изменилась. Кантонские тона присутствуют теперь почти исключительно в разговорах пожилых жителей Гонконга – где-нибудь в парках, где старшее поколение по-прежнему с удовольствием собирается, чтобы пообщаться. На улицах, в ресторанах, на паромах и катерах, в магазинах звучат сейчас практически все диалекты огромного Китая. Гонконг перестал быть автономной территорией. Китай с большим удовольствием забрал его себе. Мнения среди коренных жителей на этот счёт существуют различные, но в целом люди сходятся на том, что, к сожалению, постепенно то очарование города и этого края, которые были раньше, утрачиваются.

Удивительное место. Сегодня – крупнейший мегаполис, в центре которого на очень малом пространстве существует огромное количество бизнес-центров, банков и иных учреждений подобного рода, располагающихся в высотных зданиях из стекла и бетона. Оценить этот бурный, фантастический, эклектичный мир со стороны удаётся уже в значительной степени, когда двигаешься на пароме по заливу между островом Гонконг и Коулунем. В то же время здесь сосредоточено такое разнообразие культурных и исторических достопримечательностей, социальных и иных особенностей, каким способны похвастаться немногие большие страны. Скажем, по заливу вот уже многие десятилетия до сих пор курсирует старенький паром Star-Ferry. И это несмотря на то, что от Гонконга к Коулуню давным-давно проложены трассы по мостам и подземные тоннели. Но гости города предпочитают прокатиться именно на пароме. Star-Ferry неторопливо отчаливает, и перед вами – красивейший вид вечернего Гонконга, залитого огнями. Скамейки на пароме деревянные, а на двери рулевой рубки можно заметить небольшую табличку – «1955». Не отстаёт от парома и другая достопримечательность-транспорт: двухэтажный трамвай. Трамвайное сообщение в городе было открыто в 1902 году. Тогда здесь не было практически ничего, Гонконг лишь начинал быть городом, а трамвай уже гремел и шёл через весь остров, по всей протяжённости его вдоль береговой линии. Гремит это чудо, украшенное современной рекламой, и сегодня. Без устали возит гонконгцев и туристов. И те и другие одинаково любят гонконгский трамвай, несмотря на все его неудобства. Забравшись на второй этаж и заняв место у переднего окна, вы проедете через весь Гонконг, полюбуетесь его видами, оцените его динамику и все-все его прекрасные стороны, его стиль, его вечную, будем надеяться, жизнь.

Гонконг – смешение всего на свете: ритмов, мировоззрений, взаимоотношений. Ощущается это очень остро ещё и потому, что всё происходит на маленьком пространстве. При этом, будучи по своей природе людьми динамичными, весёлыми и шумными, южные китайцы свято чтут традицию молчаливого общения с природой, оберегают свои мысли, внутренний мир. Здесь вообще объединены цивилизация в самых мощных, даже эксцентричных её проявлениях, и традиции. Немало в городе мест, где можно узнать и понять старый Китай. Чуть-чуть отойдя от центра города, вы внезапно попадаете в небольшой старинный квартальчик, где есть магазины товаров-атрибутов чайной церемонии, стоят старые обветшавшие домики, балконы которых держатся на бамбуковых подпорках. Кажется, эта конструкция вот-вот рухнет, но китайский бамбук – один из самых прочных в мире материалов, и подобные сооружения, будьте уверены, переживут не только нас с вами, но и наших внуков.

Климат в Гонконге субтропический, и зимой температура не опускается ниже 14 градусов тепла. Летом жарко порой невыносимо, до 40 градусов. Приезжать сюда лучше поздней осенью или в декабре, когда нет дождей и светит яркое солнце. Если нет тумана и небо не затянуто серой пеленой, это можно считать огромной удачей. Ясные дни действительно редки в Гонконге, и для любознательного гостя город откроет самые разные свои виды – особенно если вы смотрите на него с высоты.

Таково это место. Здесь прошло детство нашего героя. Здесь он взрослел и обрёл имя. Улицы города неоднократно становились естественными декорациями к его фильмам, как и к фильмам его друзей по цеху.

(Ну, а я, на правах автора, рискну ненадолго переадресовать внимание читателя на свой журнал в системе Livejournal, а конкретно – на подборку солидного количества своих постов с собственными фотографиями любимого города: https://olgakl1971.livejournal.com/tag/Гонконг (https://olgakl1971.livejournal.com/tag/%D0%93%D0%BE%D0%BD%D0%BA%D0%BE%D0%BD%D0%B3) Просматривать посты будет лучше, если вы, проявив терпение, переберётесь к самым первым публикациям по этому тегу и будете двигаться по хронологии и датам добавления постов. Отсюда можно и начать: https://olgakl1971.livejournal.com/329239.html (https://olgakl1971.livejournal.com/329239.html)).

О гонконгском кинематографе.

Штрихи информации

Гонконгское кино, по большому счёту, даже в самые «независимые» периоды, находилось и развивалось на стыке, по крайней мере, трёх обстоятельств. Во-первых, это сугубо национальное (китайское) искусство, во-вторых, благодаря обращению и открытости в сторону европейских примеров и ценностей, оно неизбежно принимало и впитывало многие черты кино западного, а в-третьих, счастливо избежало участи социального заказа, как это произошло на определённом этапе с китайским национальным искусством на материке.

В предисловии к своей книге «Кинематография Тайваня» С. А. Торопцев, исследователь традиционной культуры, литературы и искусства Китая, говорит о том, что гонконгское кино является одной из частей общего для азиатского континента национального феномена – китайского кино. Другие его части – кинематограф континентального Китая и кинематограф Тайваня, а также произведения азиатских кинематографистов, которые жили в США. Хотим подчеркнуть верность и важность этого утверждения.

Истоки любого направления в искусстве всегда имеют под собой почву фундаментального порядка. Как правило, это объективное требование времени и сложившейся конкретной ситуации. Гонконгское общество, сформировавшееся из выходцев самых разных провинций и городов огромного Китая и представлявшее собою на момент формирования первых кинематографических компаний своеобразный калейдоскоп традиций и диалектов (ведь Китай, вопреки распространённому мнению, и сегодня не есть однородная страна, а тогда, оказавшись на одной маленькой территории, эмигранты, не обладающие современными коммуникациями, и вовсе были в непростом положении), остро нуждалось в объединяющих коммуникативных векторах. Кино таким вектором стать могло и стало. Жизнь гонконгцев – первых мигрантов из материкового Китая – действительно изменилась с приходом в их трудный, полный лишений быт, светлого и радостного начала – кино.

Конечно, если речь заходит об истории гонконгской кинематографии, непременно и практически сразу, без всяких предисловий, произносится и пишется имя уникального деятеля Ран Ран Шао. Время не оставило шансов тем, кто начинал раньше или одновременно с ним. Однако, как мы уже говорили не раз, на пустом месте ничто и никогда не возникает. И до того, как Шао в 1958 году установят в Гонконге знаменитую Shaw Brothers, которая утвердит себя здесь в качестве практически единой на долгие годы компании-монополиста на гонконгском кино- и телерынке, в этой точке света возникали и другие попытки развития индустрии. Теперь буквально коснёмся этих страниц.

Жизнь кинематографу Гонконга дало кантонское традиционное оперное искусство. Именно по мотивам одного из старых сюжетов, переложенных на язык кантонской оперы, был снят первый гонконгский короткометражный фильм. По крайней мере, так считается, поскольку прочие ленты, возможно, и имевшие право на конкуренцию с названной, утрачены. Первым же исполнителем в кино Гонконга считается режиссёр и актёр, деятель во многих областях жизни и общества, член гоминьдановской партии, принимавший участие в революционных событиях, Лай Ман-Вай. В фильме «Чжуанцзы испытывает свою жену» (1913) он сыграл главную женскую роль. И конечно, сразу же вспоминаются работы нашего современника, умного и прозорливого Чэня Кайгэ «Прощай, моя наложница» (1993) и его же относительно недавняя картина «Мэй Ланьфан: Навсегда очарованный» (2008) – фильмы, явившиеся своеобразными опорами культурного моста между давним прошлым и современным видением этого прошлого. Действительно, и китайское оперное искусство, и традиции, и методы работы исполнителей жанра – суть неотделимые, в том числе и от кинематографа Китая и Гонконга, явления, кто бы и как с этим ни спорил.

Лай Ман-Вай в 1913 году создал киноработу, от которой принято и сегодня вести отсчёт сделанного в кинематографе Гонконга. Но судить о работе «Чжуанцы испытывает свою жену» можно по достаточно малому количеству сохранившихся свидетельств и материалов. Есть фотография, на которой изображён Лай Ман-Вай в костюме жены Чжуанчжоу – той, которой и устроил мудрец испытания и проверку. Задачи специально для этой книги заниматься поисками всех раритетов по данной теме не было, однако заинтересовавшимся и желающим поближе познакомиться с тем, что касается жизни и деятельности Лай Ман-Вая, можно порекомендовать замечательную документальную работу гонконгских кинематографистов «Лай Ман-Вай. Отец гонконгского кино» (2001).

Мы решили сделать некоторое отступление от основного повествования о Джеки Чане по той причине, что хочется обратить внимание на интересную составляющую жизни гонконгского кинематографа (и не только), которая касается и преемственности поколений, и, похоже, заложенного традицией и воплощающегося в ней же особого трепетного отношения молодых людей к тем, кто жил и работал задолго до них. Фильм «Актриса» («Авансцена») (1992) Стэнли Квана с Мэгги Чун в главной роли рассказывает о судьбе и короткой жизни актрисы Жуань Линъюй. Это 20-30-е годы прошлого века. В фильме имеется и небольшая линия Лай Ман-Вая, однако сейчас о другом. «Актриса», получившая международное признание и отмеченная высокими наградами, содержит в себе любопытный приём диалога времён, их переклички. Современные (1992 год) актёры, режиссёр, ещё какие-то люди (и не очень ясно, сколько их – просто группа) сидят в студии и обсуждают в перерывах между съёмками героев: Жуань Линъюй, её коллег и тех, кто был в её жизни. Документальные съёмки общения, разговоров вокруг тем будущего фильма. Участники дают какие-то свои, порой наивные и забавные оценки тому, что видят на экране (интервью с актёрами прошлого и коллегами Жуань), тому немногому, что сохранилось из киноработ. Обсуждая то время и тех людей, в образы которых затем перевоплощаются в работе над своим фильмом, они объективно и ёмко рассуждают о прошлом, одновременно стараясь примерить поступки тех людей к самим себе. Вот таким образом и складывается в истории и культуре преемственность: живая, пусть даже и непосредственная, оценка прошлому. В фильме это демонстрируется ясно. И, помимо блестящих актёрских работ, фильм ценен этим тоже.

Вообще, что касается уважения к прошлому – и в кинематографе, и в театре, и в литературе здесь существует достаточно интересных примеров. Гонконг очень прочно сохраняет в себе удивительный дух Шанхая. И если вы однажды познакомились с Гонконгом – непременно должны оказаться и в Шанхае, а если первым в вашем списке стал Шанхай – обязаны отправиться в Гонконг.

Ран Ран Шао и другие. Новые страницы в кино

С фотографии 1926 года на нас смотрит совсем юный и красивый человек. В нём читаются ум, живость и интерес к миру. Ему 19 лет. Если принимать дату его рождения 23 ноября 1907 года за верную, то ему суждено прожить 106 лет и покинуть мир в статусе одного из самых выдающихся предпринимателей и медиамагнатов, каких только этот мир знал. Будучи, безусловно, монополистом в своей области, он использовал абсолютно все шансы. Или не все, но просто везло. Или характер. Каждый раз, когда речь заходит о подобного рода людях, приходится задаваться вопросом – как? И фундаментального, чёткого ответа на него нет. И хотя были разные периоды, в том числе и неизбежный период заката его деятельности и его детища – Студии Show Brothers – всё-таки и результаты, и само по себе количество лет, в течение которых киноиндустрия именно под крышей «Братьев Шао» была на подъёме, впечатляют. Ран Ран Шао, помимо кино, открыл гонконгцам и ещё одно окошко в мир. Это деяние точно переоценить сложно. Он не был первооткрывателем телевидения – в 1957 году в Гонконге начала работать ATV (AsiaTelevision Limited), однако его младшая современница, студия TVB (Television Broadcasts Limited), начавшая работу на десять лет позже компании-конкурента, содержала в своей программе действия нечто гораздо более интересное. Не сразу после её создания, а в 80-х годах, когда для этого наступило подходящее время и пришло очень любопытное поколение молодых людей, уже не знавших невзгод эмиграции, выросших в Гонконге и, благодаря развитию экономики и потенциалу, который был обеспечен поколениями предыдущими, чувствовавшими себя очень свободно, возникла идея создания на ниве гонконгской эстрады собственного жанра. Жанр получил название кантопоп. Кантонский диалект – объединяющее начало для исполнителей. А стиль – далеко не только, собственно, поп-музыка. Именно с этой гениальной идеи создания условий для развития собственного музыкального направления, обеспечившей уверенное продвижение вперёд самых интересных гонконгских молодых исполнителей, одновременно, наряду с развитием музыкальных и эстрадных жанров, начинается, по большому счёту, и целая эпоха в гонконгском кино. Дело в том, что и школа, организованная при Студии, и музыкальные конкурсы по выявлению новых талантов, и другие большие шаги и мероприятия из арсенала фирменного стиля TVB, в короткие сроки обеспечили выход на сцену будущих звёзд кино: Лесли Чуна, Аниты Муй, Энди Лау и многих других. И неслучайно мы выделяем эту тройку. Они, на наш взгляд, наиболее точно и ярко служат в качестве примеров высокого профессионализма как в музыкальном отношении, так и в актёрском творчестве. Кроме того, они долгие годы сохраняли между собой дружбу, несмотря на все сложности и разногласия. И дружба, и ощущение ими некой общей тональности помогали им совершать чудеса на съёмочных площадках. Во многом поэтому фильмы с их участием являются высшими достижениями гонконгского кино 80-90-х годов – золотого периода, ставшего таковым благодаря этим людям.

Возникали и закрывались в Гонконге и другие кинокомпании. Вообще, процесс в разные времена шёл очень активно, сопровождался интересными поворотами, которым стоило бы посвятить отдельную книгу. Каждая из студий и старалась, и сказала своё слово. И «Шао» не были единственными. Более того, в разные периоды, при установке руководителей экономить на всём и вся, в том числе на исполнителях главных ролей и технических сотрудниках; при том, что, несмотря на все попытки закрепиться на Тайване, они потерпели там крах и были вынуждены внедрять кинопроизводство в Гонконге, где консервативные устремления далеко не всегда приветствовались; при том, что время от времени конкуренция возрастала и возникали гораздо более интересные и перспективные студии – могло казаться, что «Шао» не продержатся. Но каждый раз обстоятельства оказывались в их пользу. За исключением, пожалуй, событий начала 70-х годов. Но об этом расскажем позже.

Некоторый консерватизм Шао гонконгскими коллегами, несмотря на обратные утверждения, почти никогда не приветствовался. Были попытки конкуренции, и попытки активные. Так, студия «Дяньмао», унаследовавшая в 1955 году от довольно крупной и интересной компании «Юнхуа» (в своё время резко и демонстративно отмежевавшейся от «левых» настроений, через что удалось сделать такие отличные фильмы как «Дух родины», режиссёр Бу Ваньцан, «Тайная история цинского двора», режиссёр Чжу Шилинь, «Похороны огня», режиссёр Чжан Цзюньсянь и многие другие) студийные павильоны и аппаратуру с новейшим оборудованием, прямо под носом у «Шао» стала работать над, по тем временам, абсолютно новыми жанрами и смотреть по сторонам, а то и за горизонт, подхватывая самые разные ракурсы. «В быт ее киногероев, – говорит в своей книге „Кинематография Тайваня“ С. А. Торопцев, – постепенно вторгался западный образ жизни (кофе, теннис, фехтование как светский досуг), отражая вызревавшую в Гонконге новую культуру, соединяющую Восток с Западом. В фильмах „Дяньмао“ много эмансипарованных женщин, добивающихся, вопреки воле родителей, свободы брака, но внутренняя несгибаемость этих женщин облачалась в традиционную восточную мягкость»[1 - Торопцев С. А. Кинематография Тайваня. Изд. Эдиториал УРСС. Москва., 1998. Стр.65]. «Дяньмао» распалась в 1971 году, не выдержав конкуренции с «Братьями Шао».

А компания «Синьхуа» в своё время совершила целый переворот в кинематографе и психологии зрителя, создав жанр под условным названием «Поющие девушки». С тех пор и много лет после гонконгские и тайваньские фильмы почти не обходились без песен. Как нельзя кстати этот жанр пришёлся в своём расцвете на 60-е годы.

Но вообще любопытен тот факт, что тенденции западного кино, в разное время неизбежно проникавшие в гонконгский кинематограф и пытавшиеся придать ему свой оттенок, приживались там всё-таки не так просто. По этой причине прекратила существование «Дяньмао». Были и ещё примеры. Появившаяся и заявившая о себе несколько позже группа молодых режиссеров, среди которых были Ален Фонг, Энн Хуэй, Цуй Харк, имела явно не ограничивающиеся рамками отечественного национального кино амбиции. Но в 80-х годах эта тенденция не получила должного развития. Цензура, контингент публики и ряд других обстоятельств привели к тому, что кинопроизводство Гонконга опять замкнулось в себе. Именно в период 80-х получил возможность наиболее ярко проявить себя Джеки Чан.

Ныне кино Гонконга продолжает удивлять зрителей всех континентов разнообразием жанров, стилистических мотивов и имён. Оно удивительным образом сочетает в себе традиционные национальные особенности с сегодняшними требованиями, как в техническом, так и в духовном плане. Имена Чэня Кайгэ и Чжана Имоу знают во всем мире, тогда как оба режиссера не отступают в своих фильмах от проблем, связанных исключительно с их родным континентом. Одновременно существует целый ряд имён самобытных режиссёров, всё-таки, путём долгой борьбы, зарекомендовавших себя как «западники», и среди них – Цуй Харк, Ринго Лам и, конечно, Джон Ву.

Наиболее заметной и, на мой взгляд, до конца не исследованной фигурой из числа тех, кто, будучи связанным происхождением и местом работы с гонконгским кино, одновременно не связывает себя навечно ни с западом, ни с востоком, является сегодня Вонг Карвай. И он успешно осуществляет свои идеи и замыслы как творческого, так и практического свойства. Об этом говорит признание и премии как азиатских киноакадемий, так и европейских.

Уровень мастерства, стиль, роль актёра

в кинематографе

Тоже тема, требующая отдельного разговора, но необходимо её хотя бы коснуться. Поскольку мы говорим о преемственности поколений и о том, что и Гонконг, по большому счёту, несмотря на ставку на модернизацию, никогда не порывал с традицией, в том числе, в искусстве в целом и традицией исполнительского искусства – в частности, и, более того, некоторые направления, благодаря отсутствию политики уничтожения всего старого и отжившего, какая долгие годы была распространена в материковом Китае, сумел сохранить в искомом их качестве, – всё вместе, все эти обстоятельства и формы, являют нам любопытную картину, сложившуюся в области актёрского искусства в кино Гонконга. Хотя, прочитав эти несколько абзацев, читатель, и особенно искушённый любитель этого кино, боюсь, будет несколько разочарован.

А дело в том, что актёр в гонконгском кино, в силу внешних обстоятельств, на протяжении многих лет и даже десятков лет, был птицей полёта отнюдь невысокого. Но всё зависит от того, с какой точки зрения рассматривать явление. В данном случае мы должны плавно перейти к роли актёра, месту и значению его мастерства в Китайской опере – одном из самых любопытных жанров в искусстве и творческом наследии Китая. Тогда многое станет ясно.

Не нужно долго останавливаться на том, что актёр в китайском народном искусстве (а Китайская опера – народное искусство, и ценность его заключается, прежде всего, в этом!) не мог, не может по сей день и, самое главное, абсолютно не должен обладать набором тех качеств мастерства, которые присущи артисту условно «западному», являются для него обязательными исходя из западных традиций и традиций актёрской школы. Начать хотя бы с того, что «школы» – в том понимании, которое присуще нам с вами, тоже «западным» людям – в Китае (если, конечно, речь идёт о школе в традиционных искусствах) не существует. Актёрское мастерство в исполнительских жанрах в Китае – это не критерии возможностей артиста, который безупречно мог бы владеть психологическим направлением или был бы искусен в театре «отстранения». Актёр Китайской оперы – актёр «театра представления». Да и это можно утверждать лишь отчасти – ведь мы, волей-неволей, снова прибегаем к терминологии западных теоретиков, стараясь наиболее точно определить характер существования актёра в условиях китайского традиционного спектакля. Синтез: движение-пение-стиль-характер в самых схематичных и максимально условных его чертах. Вот, на наш взгляд, как можно было бы наиболее точно и ёмко передать заложенное традицией требование к актёру Китайской оперы. И даже если современных китайский артист сегодня напрочь отвергает утверждение, что и он – особым и загадочным образом – принадлежит этой традиции, – не верьте! Он лукавит. Повторяем, ничто полностью и окончательно никуда не исчезает.

Так вот, китайские актёры, в особенности те из них, что были первыми исполнителями в фильмах, создававшихся в Гонконге, абсолютно естественным образом брали многие свои приёмы из того собственного сундучка с богатствами, который, в целом, и является искусством Китайской оперы. Традиции эти продержались довольно долгое время. И даже если артист не был уже напрямую связан с китайским оперным искусством, он всё же должен был следовать сложившимся правилам. Это ясно видно на примерах.

Мы не можем оценить игру Май Лан-Вая в силу причин технического толка, но понятно, что это был исполнитель, перенесший основные каноны традиционной Китайской и Кантонской опер в кино. Гораздо полнее можно представить, что же на самом деле представлял собой в условиях кинематографа артист оперы, если посмотреть несколько фильмов с участием отца Брюса Ли – Ли Хой Чуэня. Его работы, к счастью, сохранились на плёнке. И мы наблюдаем на экране актёра, у которого всё отлично, но абсолютно всё при этом заготовлено заранее. Тот же недостаток был как у актёра и у его знаменитого сына: Брюс не умел по-настоящему жить в предлагаемых ситуациях, в условных сюжетах и сценах, погружаться в них, ибо отец, как актёр, которому не была знакома психологическая составляющая в актёрском искусстве, не мог и не смог бы, даже если бы захотел, передать и пояснить ему, что же это означает. Те поверхностность, условность, представление и изображение ситуации, но не жизнь внутри неё – и есть как раз доминирующие черты, присущие именно оперным музыкальным артистам, артистам жанра сугубо канонического.

Линь По, профессиональная актриса Китайской оперы, также вошла в золотой состав артистов, доказавших состоятельность жанра в качестве основы для нового искусства кинематографа. Она блестяще исполняла роли девушек и юношей (либо, как вариант – юношей, в которых переодеваются девушки), была очень яркой индивидуальностью и обладала уникальным в своём жанре голосом. Поскольку её направление – в значительной степени характерное, травестийное, – она смогла ярко продемонстрировать себя в кинематографе, запомнившись зрителям в картине, которая вышла далеко за пределы своей страны. Это фильм «Лян Шаньбо и Чжу Интаи»1963 года, снятый режиссёром Ли Ханьсянем на Студии Shaw Brothers. Прекрасно выдержанный c художественной точки зрения, новаторский в таких своих составляющих как операторская работа, музыкальное сопровождение, декорационное оформление, костюмы и т. д., фильм, прежде всего, конечно, ценен работами актёрскими. Они содержательны и одновременно, как, пожалуй, в подобной степени до того ни один другой фильм, погружают в атмосферу сказочности, образности, чистого музыкального начала, которые присущи традиционной Китайской опере.

Безусловно, сводить к влиянию одного только китайского оперного искусства буквально всё, что происходило в кино и, в частности, в актёрском искусстве Гонконга в XX веке, нельзя. Если сравнивать процессы, происходившие в Гонконге, в материковом Китае, а также, допустим, на Тайване (где складывались свои пути развития современного искусства, но сопровождались они проблемами политического и территориального порядка), то Гонконг оказался на долгие годы в наиболее выгодном и свободном положении, что обеспечило также наибольшую свободу для заимствования культурных контекстов, скажем, из Европы или США. На ниве кинематографа возникли художники, активно использующие таковые контексты. С нашей точки зрения, наиболее наглядно это проявлялось в творчестве так и оставшейся навсегда юной Линь Дай, добровольно ушедшей из жизни в возрасте 29 лет в 1964 году. В особенности это характерно для последних лет её деятельности, по возвращении из краткосрочной поездки в США, где она проходила языковую и творческую стажировку. В 1962 году на студии Shaw Brothers вышел фильм «Бесконечная любовь», где она до чрезвычайности напоминает нам многих наших, советских исполнительниц того времени, буквально, кажется, копируя стиль их манеры (хотя, конечно, она не знала и не могла их знать, просто тенденции времени обуславливали такое поразительное сходство). Но Линь Дай являлась и блестящей исполнительницей традиционной оперы (мы можем видеть это в картине, снятой тогда ещё на Shaw&Sons, «Даочань» в 1958 году).

Из Кантонской оперы пришёл в кинематограф и легендарный артист Кван Так-Хинг – бессменный на протяжении многих лет исполнитель роли легендарного же бойца и врача Вонга Фей-Хуна. Актёр прожил долгую и насыщенную событиями жизнь. И именно его имя связывается со становлением особого киножанра – фильмов кунг-фу. Стоит пристальнее вглядеться в его путь ещё и потому, что, заступив на пост бессменного исполнителя роли Вонга Фей-Хуна, он одновременно начал в кино фактически новую эпоху. Этот особый жанровый путь продолжается до сих пор. Фильм «История Вонга Фей-Хуна» с элементами боевого искусства хунгар, автором которого считается Вонг Фей-Хун, приходит на экраны в 1949 году. Вероятно, и сам артист не ожидал такого грандиозного успеха, а также и того, что вплоть до 70-х будет исполнять эту роль. Что же мы можем сказать о его актёрских качествах? Тот самый случай, когда для своего времени артист, вероятно, идеален, однако сегодня, при просмотре тех картин, возникает чувство неловкости. Кван Так-Хинг демонстрирует подключённость к происходящему настолько поверхностно, а его боевые сцены настолько плохо и беспомощно выстроены, что просто диву даёшься. Всё медленно, все соперники подолгу ждут, когда же главный герой нанесёт удар, чтобы отлететь на пару метров в сторону, чего тот удар совершенно не оправдывает. Однако такие мастера жанра как тогда ещё очень молодые Шек Кин и Юань Сяотянь, когда дело доходит до поединков с ними, спасают положение. И здесь уже можно угадать кое-что из будущих кинокартин «Выход Дракона», где партнёром Шек Кина выступит Брюс Ли, и «Пьяный мастер», в котором с Юань Сяотянем будет работать Джеки Чан. В том и в другом случае со старшими будут работать молодые коллеги, и в том и в другом случае мы увидим, насколько сильно стремление дать принципиально новое качество старому доброму жанру.

Просматривая сегодня картины с Кван Так-Хингом, мы без труда можем заметить элементы, которые спустя много лет войдут и в серию джекичановских фильмов кунг-фу. Перешли туда в своём неизменном виде танцы драконов. Но драконы не просто танцуют – они соревнуются между собой за право первым сорвать условный цветок. Один из них устремляется вверх, преодолевает препятствия, другой отстаёт. Однако лидер в последний момент падает с высоты – соперник подточил ножку стула, на который должен был подняться дракон. Сцены с драконами занимают солидную часть экранного времени в картинах о Вонге Фей-Хуне 50-х годов. Создатели «Молодого мастера» в 1980 году отдали дань традиции, и отличная зрелищная сцена с подобным танцем и соревнованиями школ в этом танце открывает фильм.

Обречённый на борьбу за выживание

Он родился 7 апреля 1954 года в Гонконге. Чан Кон Сан, Чэнь Ганшен – разные варианты произношения, связанные с диалектальными особенностями китайского языка. В Гонконге его зовут Син Лун, в материковом Китае это звучит по-другому: Чэн Лун. Но всё это, как выяснилось сравнительно недавно, не его имена. Фонг (или «Фан»). Фамилия, которая, как он узнал уже в зрелом возрасте, была его собственной, родовой.

Он сидит рядом со своим отцом. Отец рассказывает, что видел, когда его схватили японцы. Как те устраивали показательные казни, рубили головы таким же, как он. Подробности, о которых говорит пожилой человек, ужасны. Сын, как видно, уже знает эту историю, и теперь ему лишь важно, чтобы отец не перестал говорить. Не передумал бы, как много раз это делал. Сыну нужно, чтобы документальное кино об истории его семьи получилось хорошим, насколько это возможно, при таких непростых обстоятельствах, увлекательным. Но когда мы слышим в подробностях, что пришлось пережить отцу Чана и его жене, прежде чем они оказались в Гонконге и соединили свои жизни и судьбы, становится ясно, почему всё откладывалось в течение продолжительного времени. Вспоминать всё это тяжело. Да и воскрешать воспоминания о совсем другой жизни, которая оставлена на другом континенте, тоже, как долгое время казалось отцу и матери, было не нужно.
<< 1 2 3 4 5 >>
На страницу:
2 из 5