Кощей

Казимир решил пройтись по тихой деревне. Наверное, здесь вставали на заре, но пока все окна оставались чёрными. На первый взгляд, в темноте дома выглядели одинаковыми, но приглядевшись, можно было уловить разницу. Дома ближе ко въезду, казалось, просто спали вместе с хозяевами. А те, что стояли дальше, были давно покинуты: окна заколочены, заборы накренились, за ними возвышалась крапива в человеческий рост и пробивались молодые деревца. Казимир запрокинул голову и посмотрел на небо – в Москве столько звёзд не увидишь. Там другое сверкает. Снова незаметно потянуло в прошлое – вспомнил, как на спор искал самые красивые рассветы в Московской области, и как они с Алисой встречали их на берегу Пироговского водохранилища. Вспомнил, и в груди что-то сжалось.

Он вернулся к машине. Отодвинул водительское кресло и откинулся на спинку, устраиваясь поудобнее. Взгляд скользнул в окно, где тёмное полотно неба перечеркнул яркий всполох. В августе таких будет ещё больше, самый пик метеорных потоков. Может, он даже куда-нибудь выберется на денёк – посмотреть. На все то же водохранилище, как в прошлом году. Только теперь в одиночестве. Казимир прикрыл глаза и не заметил, как заснул, – под тягучее перешёптывание деревьев, непрерывный стрёкот кузнечиков и редкое потрескивание остывающего двигателя.

Во сне он шёл по лесу, а за ним кралась тьма. Это была не просто темнота ночного леса, полная шорохов и жизни – за ним ползло непроглядное ничто. Казимир оглядывался назад и видел, как чернота пожирала все на своём пути. Деревья рассыпались в труху и исчезали во тьме. Крик филина оборвался на тревожной ноте – словно звук резко выкрутили на минимум. Когда впереди замаячил неровный, трепещущий свет, он сначала ускорил шаг, потом побежал, пока не оказался на поляне с огромным кострищем посередине. Рядом со столбом пламени виднелся силуэт. Казимир подумал, что это человек, но огонь словно услышал его мысли – загудел, заревел, бросился снопом искр и осветил тёмную фигуру. По хребту пробежал неприятный холодок.

На него пустыми глазами смотрел Кощей. Не было сомнений, кто перед ним: иссохший, обезображенный мертвец в одежде, напоминающей одеяние то ли колдуна, то ли монаха. Существо надвигалось все ближе, заставляя отступать назад. В сознании проявилась отчётливая мысль: достаточно лишь на мгновение отвести от него взгляд, и произойдёт что-то ужасное, непоправимое. За спиной Кощея гулко взметнулось пламя, устремившись вихрем к небесам. Казимир всего лишь на мгновение глянул на пляшущий огонь, но этого хватило, чтобы мертвец оказался близко-близко, почти вплотную. Холод, пронизывающий до костей, ударил в лицо вместе с запахом тлена. В непроглядно-черных глазах он с содроганием увидел свою смерть. Кощей выбросил вперёд руки и с силой толкнул его в грудь – в подступившую позади черноту.

Казимир не удержался на ногах. Мучительно и невозможно медленно падал в темноту словно в бездонную пропасть. Видел, как тьма размыла и Кощея, и огонь – все растворялось в окружившем мраке, пока тот окончательно его не ослепил.

Он всё падал и падал в пустоту. Знал, что теперь тоже мёртв, но едва теплящаяся крохотная искра жизни не позволяла закрыть глаза и стать частью этой темноты. Что-то внутри противилось и отторгало холодный, смертный покой. Казимир попытался вдохнуть, но воздух, как вода, затекал в лёгкие тягучей ледяной массой и душил. Стало до омерзения страшно. Задёргался и понял, что уже не падал, а лежал на холодной земле. Почувствовал, как лба коснулась чья-то ладонь. Он не видел, кому принадлежала рука, но это касание не приносило страха: перед ним был не Кощей-мертвец, а кто-то живой.