Неясные часы

– Шорох. Внизу. Слышишь?

Спутник Забелина недоуменно пожал плечами.

– Это она! Скорее вниз! – скомандовал Забелин и выбежал из комнаты. Его приятель нехотя последовал следом за ним.

Я с облегчением вздохнула, но вскоре опять замерла, со страхом ожидая их возвращения.

Не знаю, сколько прошло времени – мне показалось, целая вечность, но каково же было мое удивление, когда в комнату вместо Забелина и его приятеля вошел Кривицкий и принялся растерянно озираться по сторонам. Следом за ним в комнату вбежал молодой мужчина в куртке и джинсах.

– Товарищ майор, Феликс Николаевич, но я сам видел, как женщина вбежала в этот переулок, – произнес он умоляющим голосом. – Клянусь вам!

– Да верю я тебе и без клятв, – растерянно ответил Кривицкий. – Я сам проверил все помещения – пусто. Не могла же она раствориться в воздухе. Чертовщина какая-то.

Несмотря на весь страх и ужас, который я только что пережила, мне было немного забавно наблюдать за Кривицким. Но я не хотела больше оставаться в темноте, поэтому, нащупав круглую выпуклость прямо под ручкой, я с силой нажала на нее. Дверь вновь издала щелчок. Кривицкий и молодой человек вздрогнули от неожиданности.

– Я никуда не растворилась. Я здесь, – произнесла я, выходя из-за зеркала. – Мне надо вам кое-что рассказать.

– Надо же, и кто бы мог подумать, что женщина в таком возрасте может быть способна на преступления, – покачала головой Елена Сергеевна, выслушав через несколько дней рассказ внука о произошедших в субботу событиях.

– Да, – произнес Кривицкий, – страсть – штука непростая. Кстати, ее настоящее имя Георгина. В семье ее, между прочим, звали Жоркой. Родители хотели мальчика, но вместо Георгия на свет появилась Георгина. Она и есть тот единственный член банды Лаврова, которому удалось сбежать. Первое время скрывалась у школьной подруги, работавшей пионервожатой в маленьком городке, потом уехала в Сибирь и прожила там несколько лет, пока не вышла замуж за довольно успешного и талантливого архитектора, которого вскоре пригласили в Москву.

– А кем ей приходился Лавров? – спросила я.

– Он был шофером у ее отца. Она ведь не из простой, из номенклатурной семьи. Детство провела за границей, знала иностранные языки. Отца, работавшего в торгпредстве, расстреляли в тридцать девятом за растрату, мать покончила с собой. Георгина после ее смерти попала в детский дом. С Лавровым они встретились в сорок втором. Ему, в отличие от шефа, повезло. Его не тронули, только уволили с работы. Лавров пригласил Георгину к себе, накормил, обогрел. За чашкой чая вспомнили прошлое. На тот момент ей едва исполнилось семнадцать. Но, несмотря на столь юный возраст, именно она подбила Лаврова заняться настоящим делом. Конечно, они не собирались грабить вечно, только пока шла война. Как вы уже знаете, Лавров был арестован и расстрелян, а вот Георгине повезло. Когда выходила первый раз замуж, заодно вместе с фамилией сменила и имя. Стала Галиной, отчество, правда, оставила. Ей посчастливилось и со вторым замужеством: едва похоронила архитектора, как вскоре познакомилась с известным ученым. Его назначили директором института и перевели сюда.

– Так вот каким образом наша камея оказалась в антикварной лавке, – сказала Елена Сергеевна.

– У нее ведь действительно какая-то маниакальная страсть к драгоценностям. Если видела какое-нибудь понравившееся ей украшение, не могла успокоиться до тех пор, пока не становилась его владелицей. Надо признать, человек она не без способностей. Умна, обаятельна и хитра. Пока была в силах, справлялась сама. Потом ей понадобилась помощь. Правда, пришлось немного подождать, пока помощник подрастет. Им оказался приемный сын ее дочери.

– А чья дочь Ольга Арнольдовна? – поинтересовалась я. – Лаврова?

– Нет, она дочь архитектора. О делах матери и ее прошлом, как утверждает, ничего не знала и даже не догадывалась. Та тщательно оградила ее ото всего этого. Оберегала. Кстати, награбленные в годы войны сокровища Георгина все эти годы хранила в старом саквояже, который они с Лавровым прихватили во время одного из налетов у какой-то вдовы. Георгина до сих пор со смехом вспоминает, как эта женщина оказала им сопротивление.

– Наверное, этот саквояж принадлежал мужу нашей соседки Ядвиги Яковлевны, – вздохнула Елена Сергеевна. – А как эта Георгина мужьям своим объясняла происхождение своего приданого?

– Первый так ничего и не узнал, – ответил Кривицкий. – Архитектор был больше занят своими проектами и в комнату жены заглядывал редко. Да и она, если что-то и надевала, то так, по мелочам. Драгоценности вышли на свет лишь при втором супруге. Ему объяснить их существование оказалось легче: достались, мол, от предыдущего спутника жизни, который происходил из дворянской семьи, сумевшей сохранить эти сокровища и после революции.

Мы ненадолго замолчали. Первой молчание нарушила Елена Сергеевна.

– И что же теперь с ней будет? – робко спросила она внука.

– Пока не знаю, – ответил он. – Сейчас идет следствие. Уж слишком это непростая история. Дело осложняется еще и тем, что свидетелей, проходивших по кражам, учиненным бандой Лаврова, в живых уже не осталось. Что же касается последних преступлений, то они были совершены руками Георгия и его подельника. Она лишь была их идейной вдохновительницей.

– Но как вы заподозрили Георгину? – задала занимавший меня вопрос я.

– Я собирался провести отпуск у моей дорогой бабули, – сказал Кривицкий и улыбнулся Елене Сергеевне. – Незадолго до моего приезда она сообщила мне сногсшибательную новость по поводу обнаружения фамильной реликвии в антикварном магазине. К подобным событиям я всегда отношусь с настороженностью, ибо ничто не исчезает в никуда и не появляется из ниоткуда, так вы, кажется, однажды сказали?

Я кивнула в ответ.

– Прежде чем приехать сюда, я обратился в архив, благо это позволяет моя профессия, и внимательно изучил дело Лаврова. От хозяина магазина я узнал, что камею для продажи принесла известный в городе акушер-гинеколог Ольга Арнольдовна и что до этого к нему в магазин частенько захаживала ее мать, Галина Григорьевна, любительница старины и одна из его постоянных клиенток. Я попросил местных коллег собрать мне всю информацию об этих дамах, а заодно выяснил еще одно интересное обстоятельство: год назад у их приемного сына и внука исчезла жена, директор институтской библиотеки, причем исчезла бесследно. Данный факт не мог не насторожить меня. Я попросил понаблюдать за данным гражданином, так как по опыту работы знаю, что в исчезновении жен чаще всего виноваты их мужья. Не скрою, своими словами о том, что вы идете в гости к моим подозреваемым, вы, Алла, изрядно озадачили меня. Я намеревался сказать вам, чтобы вы были осторожны, а еще лучше – отложили свой визит, но не успел.