Неясные часы

– Нет, спасибо, – ответила я. – Уже все прошло.

– Что ж, – сказала Ольга Арнольдовна, – давайте присядем и я отвечу на все ваши вопросы.

Мы перешли в соседнюю комнату, тоже довольно большую и обставленную красивой антикварной мебелью.

– Страсть к коллекционированию передалась мне от мамы, – произнесла Ольга Арнольдовна, показывая на шкафы, заполненные фарфором. Она подвела меня к великолепному гарнитуру в стиле барокко, состоявшему из дивана, двух кресел и мягкого пуфика. – Мама всю жизнь собирает посуду и мебель. Она очень любит красивые вещи, но еще больше она… нет, даже не любит, а обожает… – Ольга Арнольдовна недоговорила, так как насмешливый голос не дал ей этого сделать, произнеся:

– Это просто непростительно, когда дочь рассказывает о слабостях своей матери, не так ли?

Я повернула голову и увидела в дверях гостиной хрупкую пожилую женщину с белоснежными волосами. Она была одета в темно-синее платье и опиралась на трость.

– Мамочка, ну зачем же ты встала! – укоризненно произнесла Ольга Арнольдовна, направляясь к женщине. – Ты же чувствуешь себя сегодня неважно.

Ольга Арнольдовна помогла матери устроиться в одном из кресел. Затем она пододвинула ближе пуфик, чтобы мать могла положить на него больную ногу.

– Меня зовут Галина Григорьевна, – произнесла женщина, обращаясь ко мне, – а вас, благодаря нашему телевидению, я знаю: вы Алла Родионова, известный искусствовед и писатель.

– Ну, если по поводу первого я еще и могу согласиться с большой натяжкой, – улыбнувшись, произнесла я, – то насчет моей известности как писателя вы заблуждаетесь. Я известна лишь ограниченному числу людей, в основном меня знают те, кто понимает и любит искусство.

– Вы правы, понимающих людей в этом деле, впрочем, как и во всяком другом, с каждым днем становится все меньше и меньше, – вздохнув, произнесла Галина Григорьевна. – Ну, так что же ты хотела сказать о моих слабостях? – обратилась она к дочери.

– Почти ничего, – рассмеялась Ольга Арнольдовна. – Я лишь хотела сказать, что ты обожаешь драгоценности, но ради меня тебе пришлось пожертвовать одним из своих самых любимых украшений.

Я еще раньше обратила внимание на синие сапфиры в ушах Галины Григорьевны, которые очень шли ее глазам: несмотря на количество прожитых лет они не потеряли своей синевы.

Мы принялись говорить о коллекции Ольги Арнольдовны, об уходе за ней и о прочих вещах, связанных с коллекционированием. Затем Ольга Арнольдовна предложила выпить чаю и оставила нас с Галиной Григорьевна. Пока дочь готовила чай, мать предложила мне поближе познакомиться с коллекцией ее фарфора. Я с удовольствием принялась рассматривать статуэтки времен барокко и рококо, а также вазы и сервизы не только известных европейских мастеров, но и российского императорского завода. Отдельный шкаф занимали образцы русского авангарда.

– Это супрематизм, – произнесла Галина Григорьевна, увидев, что меня заинтересовал небольшой чайный сервиз, расписанный геометрическими узорами. – Он сделан по эскизам Малевича. Середина двадцатых годов прошлого века. Правда, качество фарфора не очень. Как вы, наверное, уже заметили, он сероват. К тому времени дореволюционные запасы у большевиков закончились, поэтому на заводе пришлось использовать низкопробный материал. Здесь вся ценность заключена в рисунке.

«И все-таки даже такой сервиз стоит немалых денег», – промелькнуло у меня в голове. Словно услышав мои мысли, Галина Григорьевна произнесла:

– Основу этой коллекции заложил мой первый муж, любитель живописи и заядлый коллекционер. Он был архитектором. Надеюсь, мой внук не разбазарит эти сокровища.

«Именно внуки чаще всего так и поступают», – подумала я, отходя от шкафа к камину, на полке которого стояла фарфоровая статуэтка дамы в шляпе и с зонтиком.

– Я обожаю Георгия, хоть он мне и не родной. Он приемный сын моей дочери. Своих детей у нее нет. Да и откуда им взяться, ведь она так и не удосужилась выйти замуж. По-моему, слишком привередничала. Она усыновила сына своей подруги. Та умерла от рака, а муж, с которым они разошлись вскоре после рождения ребенка, уже успел жениться и не испытывал особого желания взять мальчика в свою новую семью. Георгий получил хорошее образование благодаря моему второму мужу, он руководил научно-исследовательским институтом. Вы проходили мимо его корпусов, когда шли к нам. Сейчас, правда, институт перевели куда-то в другое место.

Слушая Галину Григорьевну, я, налюбовавшись фарфоровой дамой, обратила внимание на книгу в тканевом переплете, лежавшую рядом со статуэткой. Ее название, выполненное на французском языке, гласило, что передо мной афоризмы великих людей. Раскрыв книгу, я увидела надпись, сделанную размашистым почерком: «Жорке от папы». «Наверное, эта книга подарена внуку Галины Григорьевны его родным отцом», – предположила я. Мои размышления были прерваны вернувшейся Ольгой Арнольдовной, вкатившей в гостиную чайный столик.

Чай разливала Галина Григорьевна. Передавая мне чашку, она неожиданно произнесла:

– Какое чудесное у вас кольцо.

Я посмотрела на кольцо с изумрудами, купленное у ювелира Сухарева.

– Ну, что я вам говорила? – со смехом воскликнула Ольга Арнольдовна.

– Признаюсь, оно мне тоже нравится – сказала я.

– Это просто изумительная работа, – произнесла Галина Григорьевна, не сводя с кольца своего взгляда. Ее глаза блестели, просто светились невероятным блеском.

– У меня есть парочка великолепных изумрудов, – сказала она. – Мне кажется, это кольцо к ним определенно подойдет.

– Ты имеешь в виду те серьги-кабошоны, что Жорка подарил тебе на юбилей? – произнесла Ольга Арнольдовна.

– Те самые, – ответила Галина Григорьевна. – Может быть, вы продадите мне это кольцо? – обратилась она ко мне. – Назначьте вашу цену. Я торговаться не буду.

Мне почему-то сделалось неловко. Не хотелось обижать эту милую пожилую женщину, вместе с дочерью так гостеприимно принимавшую меня и позволившую познакомиться со своей коллекцией, но в то же время не хотелось расставаться и с кольцом. Оно мне действительно нравилось, хотя я всегда предпочитала украшения с хризолитом. Ситуацию неожиданно разрешил звонок в дверь. Вскоре в гостиной появились двое мужчин лет тридцати, невысоких, но крепко сложенных.

– Георгий, – представила Ольга Арнольдовна мне одного из них, кареглазого шатена. Его спутником оказался их давний сосед по даче. Он приехал по делу, связанному с ремонтом водопровода в дачном поселке, и столкнулся с Георгием возле подъезда. Я поспешила воспользоваться их приходом, чтобы уйти.

Выйдя на улицу из подъезда, я увидела, что уже стемнело. Прохожих почти не было. Улицы в этом районе были довольно плохо освещены. Я прошла мимо уже знакомого антикварного магазина и перешла через дорогу, как вдруг услышала за своей спиной быстрые шаги. Оглянувшись, я увидела две темные фигуры, рассмотреть которые из-за скудного освещения было трудно. Не знаю почему, но недоброе предчувствие охватило меня. Я невольно пошла быстрее, однако прибавили шаг и те, кто шел позади меня. Сердце мое отчаянно заколотилось.

Через некоторое время я снова обернулась и увидела, что мои преследователи исчезли. «Слава Богу, – не без облегчения подумала я. – Должно быть, мне просто показалось». Но едва я перевела дух и успокоилась, как мне навстречу из-за ближайшего угла выскочил темный силуэт.

Мой взгляд лихорадочно заметался по сторонам, однако спрятаться было негде. Ни одной освещенной витрины, ни одного подъезда, куда можно было забежать и позвать на помощь. Справа и слева от меня возвышались лишь одетые в строительные леса безмолвные корпуса института. Неожиданно я увидела знакомый поворот в тупичок, свернула в него и забежала в особняк. Взлетев вверх по лестнице, я увидела, что в кабинете горит свет. «Неужели там кто-то есть?» – с надеждой подумала я, но, увы, в комнате было пусто.

«Что же делать? – подумала я, подходя к зеркалу, которым еще несколько дней назад, пережидая здесь дождь, я любовалась. – В залах спрятаться негде».

Я дотронулась пальцами до лица амура. Мне показалось, что на его губах разлита дьявольская усмешка. В отчаянии я с силой нажала ладонью на купидона. Внезапно раздался громкий щелчок. Я испуганно отпрянула от зеркала, которое отошло от стены, открыв передо мной проем.

Шагнув в темноту, я ухватилась за ручку, которая была прикреплена к зеркалу с другой стороны, и потянула ее на себя. Дверь послушно и бесшумно закрылась.

Нет, это было не простое зеркало. Оно было двойным, так что я смогла увидеть своих преследователей, как только они вошли в кабинет. Мои преследователи были одеты в черные куртки с наброшенными на головы капюшонами, но едва они сняли их, как я сразу же узнала этих мужчин. Это был Георгий Забелин, приемный сын Ольги Арнольдовны, и его приятель по даче.

– Ну и где она? – сердито воскликнул Забелин.

– Мы же сами гнали ее в этот дом, – ответил его спутник и вынул из кармана кусок веревки. – Отсюда ей некуда деться.

– Я и сам это прекрасно знаю, – раздраженно бросил ему Забелин. – Моя жена работала здесь. Это ее кабинет.

– Ты хотел сказать, твоя бывшая жена, – неожиданно хохотнул приятель Забелина. – Да, неплохая была девка, пока не стала догадываться, откуда у твоей бабки взялись те серьги с зелеными камушками. Не поверила твоим россказням, что их хозяйка отдала тебе эти сережечки чуть ли не даром, хотя ты так складно врал. Бедняжка в результате оказалась там же, где и их бывшая владелица. Как же все-таки ты ловко придумал бросить их трупы в колодцы деревень, в которых уже давно никто не живет. Как думаешь, через сколько лет археологи найдут эти кости?

– Я сейчас думаю совсем о другом, – сквозь зубы произнес Забелин. – Куда она делась?

– Нет, а все-таки забавно, что полиция тебя даже не заподозрила.

– Моей бабке в прошлом году девяносто стукнуло, – повернувшись к приятелю, насмешливо произнес Забелин. – Знал бы ты, какая у нее по сравнению со мной биография. И ничего, до сих пор даже под подозрением не была. Нет, ну не шапка же невидимка у нее с собой! – с досадой воскликнул он.

– Да ладно, – махнул рукой его спутник и спрятал веревку в карман. – Сдалось тебе это кольцо.

– Ты же прекрасно знаешь, что оно сдалось не мне, – тихо произнес Забелин.

– Какая разница, – пожал плечами его приятель. – Слушай, а, может, ты потерял сноровку? Все-таки целый год прошел.

– Перестань нести ерунду! – оборвал его Забелин и вдруг насторожился: – Что это?

– Ты о чем? – удивился его напарник.