Четыре грани мира

Сколько у нас дозоров? – спросила Хельга.

Здесь по 2 с каждой стороны пирса, везде, где есть возможность наблюдать выход из трепетов.

Как произошло нападение в прошлый раз? Есть кто-то из выживших, кто смог рассказать?

Нет, к сожалению, все, кто были в замке с Аттиком, либо погибли, либо исчезли и мы ничего пока не знаем о них, как и о самом Аттике.

Значит вполне может быть, что нападение будет из нескольких мест. И хотя я видела только один корабль, нет уверенности, что он был именно один. К тому же морок тунемов мог быть из другого мира, как и те, кто воспользовался ядом иланга.

Пока ты вчера была в отъезде, мы продумали и изменили систему дозора и оповещений. Ребята Ронга ещё с нами, им можно доверять, но мы разместили их через одного с моими воинами, к тому же сигнальные огни любого из дозоров будут видны в башне замка, а там всегда дежурит кто-то из моих.

Хорошо, но нам нужны воины, чтобы суметь отразить нападение.

Я думаю отправить гонца к Килиму, он и Канди помогут оповестить народ и собрать воинов. После погребения их вера в тебя будет сильной и многие с радостью воспользуются честью служить в замке.

Хорошо, тогда займись этим сейчас, а я пожалуй схожу на источники, а затем попробую войти в сознание Замка и  узнать что-то еще о произошедшем.

Шинно удивился, но не подал виду, махнул кому-то из своих ребят в дозоре, и отправился в замок.

Хельга повернула направо и отправилась к плато, к истокам. Она не спеша вошла в воду, прошлась вдоль каждого из истоков, создавая из хаотичного движения змеек подобие узора, который начинается у ног и постепенно растворяется в воде по мере удаления. Затем она продолжила движение по кругу и змейки образовали непрерывное внешнее кольцо у её ног. Силуэт Хельги обрел неровный контур, по его краю, как в дымке, было едва заметно голубое свечение, периодически по контуру вспыхивали плотные протуберанцы в виде змеек. Чем дольше продолжалось действо, тем ярче становилось свечение. Затем Хельга остановилась и довольно долгое время стояла в ауре этого живого голубого света. Постепенно протуберанцы растворялись в тумане, свечение ослабевало и вскоре Хельгу нельзя было отличить от обычной женщины.  Она вышла из воды и устало опустилась на песок, закрыла глаза, по уголкам век потекли тонкие ручейки слез. Змейки скучились в воде, стараясь подплыть к берегу, где лежала Хельга, максимально близко. Деревья тихо шелестели листвой, лёгкий ветерок качал их ветви, перепрыгивая, словно белка, то на одну, то на другую ветку. В этой живой тишине, полной едва уловимых успокаивающих звуков, можно было утонуть, погрузиться в неё и не осознавать течение времени. Казалось, что любое живое существо понимает смысл этой тишины – мгновения, которые сплетаются в жизнь, бесконечную и удивительную. Деревья-великаны с огромными зелеными кронами, листья упавшие с кроны на землю, миллионы живых организмов, разлагающие упавший лист на мельчайшие элементы, цветок, вытянувший из земли влагу и полезные вещества, семечко, созревшее после цветка под косыми лучами рассветного солнца и новое растение, пробивающееся из семечки на свет сквозь остатки свежей листвы. Бесконечная жизнь. Всё это прожила Хельга за те минуты, пока стояла  в истоках. Она прожила миллионы жизней и миллионы смертей каждого из существ этого мира, пропустила сквозь себя стремление жить и благодарность миру за каждый подаренный рассвет. Это было прекрасный, невыносимо болезненный и тем не менее удивительно целительный ритуал. Это рождение заново, рождение с осознанным пониманием того, что главная цель и смысл всего – продолжение жизни.

Хельга открыла глаза, села, обняла колени руками и смотрела на весь этот неповторимый мир. Затем встала и пошла по направлению к одному из трепетов, туда, где можно было увидеть его с края песчаного утеса. Этот трепет находился над поверхностью воды,  достаточно далеко от береговой линии, поэтому для преодоления трепета понадобилась бы как минимум лодка, или что-то наподобие этого. Хельга взобралась на утес и увидела одного из воинов. Он услышал приближение, поэтому встал и поклонился Принцессе. Она узнала Марка.

– Доброго дня, Марк. Есть ли новости?

– Нет, Принцесса. Всё тихо и это пока самая хорошая новость.

– Верно. Как давно ты здесь дежуришь, Марк?

– Я заступил несколько часов назад, Принцесса.

– Отлично. Найди меня, когда закончится твоя смена. И вот что, понаблюдай за трепетом, меняется ли он со временем, может быть меняется структура или цвет или еще что-то.

– Да, Принцесса.

Хельга еще раз внимательно посмотрела прямо в глаза Марку, пытаясь найти остатки морока или иного воздействия, но ничего не заметила и успокоилась.  Постояла еще несколько минут, наблюдая за трепетом. Издалека казалось, что на месте трепета висела тонкая, почти прозрачная ткань, которая изгибалась и летела по ветру, то спадая, то вновь надуваясь, как парус корабля. С этой стороны трепет был только один. Второй находился слева от пирса, рядом с неприступной, почти отвесной каменной стеной, однако уверенности, что он не может никого пропустить, не было. Как не было и уверенности, что Хельга знает местоположение всех трепетов. Скорее даже наоборот, Хельга была уверена, что трепеты есть и в других мирах замка, только они были ещё неизвестны.

– До встречи, Марк.

– Доброго дня, Принцесса.

Марк снова уважительно поклонился, Принцесса склонила голову  в ответ, повернулась и пошла к пирсу, думая о том, как обезопасить Замок. После похорон Ливии Хельга восстановила в памяти всё, что было известно об Аури, Замке и их взаимодействии. Воспоминания, вернее знания, казались ей не каким-то глобальным осязаемым фактом, а скорее библиотекой, в которой она точно знает положение книг, знает не сами ответы на вопросы, а место, где их можно найти, как будто её «подключили» к источнику информации. Как раз тот момент, когда Аури взаимодействовали с источником, они и называли «восприятие». Воспринимать нужное знание было не так просто, как может показаться со стороны. Хельга вспомнила, как прошла своё посвящение, как обрела возможность получать знания, и путь этот был нисколько не легче ритуала очищения, который она прошла только что. «Ну что же, – подумала Хельга, – немного отдыха и придется поискать информацию по трепетам, а заодно выяснить родословную Дигги.» Вернувшись в замок,  принцесса не застала Шинно. Зато её встретила радостная Дигги, которая стала рассказывать о том, как упросила Чекси приготовить самый огромный и самый вкуснй пирог в её жизни. Она не умолкая рассказывала, что они пойдут за ягодами, как будут собирать их, залезая в самые неприступные места, потому что именно там ягоды самые сладкие и вкусные. Хельга улыбалась, слушая щебетание малышки, вспоминала себя в детстве, когда вот так же непрерывно делилась своими планами с отцом.

– Отличный план, Дигги! Я думаю на обед пирог уже будет готов?

– Нет, Хельга. Так быстро самые вкусные пироги не делают!

– А когда же?

– Только к ужину!

Дигги немного неуверенно посмотрела на Чекси, ища поддержки в свой правоте, но  Чекси стояла с почти каменным лицом, едва сдерживая смех.

– Да, к ужину, потому что к обеду мы только успеем собрать ягоды!  – резюмировала Дигги и подошла к горничной.  – Правда, Чекси?

– Да, Дигги, ты очень правильно всё рассчитала, – улыбнулась наконец Чекси, взяла малышку за руку и  сказала: – А сейчас идем за корзинками для ягод и в дорогу, иначе пирог будет только завтра.

– Хельга, пойдем с нами, – позвала Дигги.

– О нет, дорогая,  у меня есть другие дела. К тому же я не умею собирать ягоды так же хорошо, как ты, и мне будет немного неловко, что я соберу меньше тебя.

– Хорошо, я тоже не люблю, когда у меня что-то не получается лучше всех. До встречи! – сказала Дигги и потянула Чекси за руку в сторону кухни.

Хельга порадовалась, что сейчас в замке не будет никого, кто сможет отвлечь её от восприятия. Она спустилась по лестнице и вышла в холл, ведущий к выходу в закат. Небольшое помещение освещалось ровным красноватым светом, который проникал через тонкие высокие витражные окна. На стёклах выделялись символические красные цветы, похожие на те, что росли на балконе Хельги, они переплетались ветвями и обвивали серебристые мечи, разделяющие витраж на 4 неравные части.  Между окнами располагались три двери. Хельга подошла к двери слева и снова обратила внимание на искусный узор – переплетение ветвей, цветов и мечей. Если следить взглядом за линиями цветка, взгляд непременно возвращался к рукояти меча. Всё то же вечное движение, жизнь и неизбежная смерть, только здесь смерть была рукотворной. Сосредоточившись на своих ощущениях, Хельга дотронулась до ручки, дверь едва заметно завибрировала, отошла назад и открыла проход в небольшой коридор, по краям которого светили неяркие голубые огни. Чуть погодя она вошла в небольшой грот, не менее удивительный, чем всё в этом замке. Грот был достаточно освещён, по большей части из-за огней, который появлялись то тут то там на скале справа. Это не была единая стена огня, скорее это было похоже на стену из тысячи свечей. На каждом камне в тонких прожилках и трещинах загорались небольшие языки пламени, то голубого, то красного цвета, а затем пропадали в глубине трещин. Как только один огонь гас, тут же новый огонёк вспыхивал совсем рядом. Здесь же, спускаясь сверху вниз по каменной стене, едва заметно, расплываясь по камням и обходя пламя, стекали тонкие, как нити, ручейки воды. Они собирались у самого подножья стены и извилистой дорожкой с красно-голубыми отблесками огней утекали куда-то вглубь грота. А левая стена и выступы на ней были покрыты мягким стелющимся мхом изумрудного цвета, на веточках которого висели микроскопические капли влаги и кое где маленькие серебристые ягодки. В середине грота, лицом к огненной стене, стояло что-то наподобие каменного трона, но без украшений и каких-либо излишеств. Простой, гладко обтесанный камень, на котором можно было долго и  удобно сидеть. Хельга подошла к камню, потрогала рукой его теплую поверхность, вдохнула теплый влажный воздух, почувствовала легкий ветерок на коже, прикрыла глаза и уселась на трон. Она подумала о маленькой Дигги, о землетрясении, о тунемах и трепетах, открыла глаза, начала вглядываться в огоньки и постепенно вошла в состояние восприятия, когда её мозг плавно скользил по знаниям Аури, отыскивая нужную информацию. Внешне она казалась погруженной в сон, но  глаза её были открыты, в них отражались отблески огней и движение воды. Как и у истоков, тело окутывала едва заметная голубая аура, но на этот раз никаких протуберанцев в виде змеек не было, только ровное свечение.

Расставшись с Принцессой Шинно вернулся в замок, распорядился на счет гонца к Килиму и поднялся на дозорную башню. Вход в башню находился в центре замка, к нему вела дверь из общего зала, за которой поднималась вверх неширокая винтовая лестница с высокими ступенями. Сама башня была ровно под шпилем замка, на высоте, которая значительно превышала высоту гор. Внутри башни четыре незастекленных окна по направлению на четыре стороны мира открывали взору уникальную красоту. Лунную дорогу от замка в серебристый лес ночного мира, розовый рассвет и бескрайнюю голубую гладь воды, обрамлённую темными горами, жёлтые пески с вкраплениями тёмно-зеленых точек деревьев под ярким дневным солнцем, и красно-серебристый закат, играющий лучами на отполированных ветром гранях камней. Каждый раз, когда Шинно поднимался сюда, дух захватывало не только от быстрого подъема по лестнице, но и от ощущения счастья, осознания того, что он может это видеть. И хотя всё это напоминало Шинно о том, как мало он знает о мирах, как мало он значит в этих мирах, причастность к тому, что недоступно большинству живущих, наполняла его гордостью. Он сменил дежурного и долго попеременно вглядывался в даль каждого из окон, пытаясь увидеть что-то, что можно отнести к опасности. Но все часы его стражи были так же спокойны, как и начало. Он много думал, о войне, о сборе войска и о Хельге. И поклялся себе не оставлять её одну ни на минуту, как только прибудет подкрепление и можно будет наладить дозоры без ущерба для безопасности Принцессы. С этими мыслями он дождался смены и спустился вниз, чтобы подкрепиться и найти Хельгу. Наскоро перекусив, он уточнил на кухне, не знают ли они где Принцесса, но никто не был уверен, лишь одна из молодых кухарок сказала, что видела, как Хельга ушла в закатный мир после разговора с Дигги.  Шинно решил не ждать и отправился на поиски, в надежде увидеть Принцессу где-нибудь на закате. Он вошел в холл, заметил открытую дверь, позвал Хельгу, немного постоял, дожидаясь отклика, а затем осторожно прошел внутрь.

Шинно увидел Хельгу как раз во время восприятия. Он остановился у входа в грот, наблюдал за ней и понимал, что нельзя сейчас ни звать Хельгу, ни мешать ей в этом магическом ритуале. Пока ждал, рассматривал всё вокруг, удивляясь, насколько разной и непредсказуемой может быть природа. Понаблюдал за игрой света и воды, повернулся к стене со мхом, провел рукой по влажному мху, сорвал пару ягод, растёр их пальцем, понюхал, попробовал на вкус. Ягоды были сладкими, с ароматом ванили и едва уловимым мятным вкусом. Сорвал еще пару, съел, откинувшись на стену из мягкого мха, и незаметно для себя уснул.

Хельга очнулась очень удивлённой. То, что она узнала из памяти Аури и замка, было неожиданно и не случалось ни с кем до самой Миерии, которую считали родоначальницей Аури. В моменты сильного шока разум жителя любого мира отключается и становится максимально доступным для воздействия. Именно этот момент выбрали силы Аури, чтобы продолжить свой род в маленькой и сильной духом Дигги. Оказывается, она стала Аури не по рождению, а по инициативе самого Замка, пройдя инициацию как раз тогда, когда умерла Ливия и на стороне вечного дня начались землетрясения. Девочка выжила не благодаря чуду, а благодаря соглашению сил, которые решили оставить её на краю гибели в трансе до приезда Хельги. Всё происходящее оказалось не случайностью, а простым планом по выживанию Аури, хранителей четырех миров.  Новостью для Хельги стало и то, что открывать и сворачивать трепеты можно самостоятельно, зная нужное место и время для этого действия, чем часто пользовалась Миерия. А также то, что один из трепетов открыт где-то в подземельях тунемов. И это было той опасностью, которую необходимо нейтрализовать как можно быстрее. Или попытаться её контролировать.

Хельга встала, глубоко вздохнула, повернулась к выходу и заметила спящего Шинно. Она тихонько подошла к нему, дотронулась до виска и уловила сильный жар, который исходил от его кожи. Быстро взяла за одну руку, затем за вторую, провела пальцем по тонким коричневым рисункам на запястье и из глаз её полились слёзы. «Нет, нет, нет, нет» – она отрицала очевидное и безостановочно плакала, опустившись на колени. Это был поток слёз отчаяния, катастрофической боли и неверия в то, что произошло. Хельга не помнила, сколько времени она провела вот так на коленях возле Шинно, отчаянно пытаясь осознать произошедшее. А он очнулся, открыл глаза и, увидев в каком состоянии находится Хельга,  просто оторопел от удивления:

Милая, что произошло?

Шинно, скажи мне, скажи, что ты не ел эти ягоды, – сквозь всхлипывания пошептала Хельга.

Ел, это же мховник, они вкусные, -улыбнулся Шинно.

О Боги, нет, нет, нет, ну почему, – буквально взвыла Хельга.

Да что случилось, объясни мне!

Хельга взяла его руки, повернула запястьями вверх и показала рисунки Шинно. Он побледнел.

Что это?

Это магия Аури, Шинно. Ягоды мховника во время восприятия наполнены смертельным ядом. Я не знаю почему, возможно ранее это служило защитой во время проведения ритуала, до того времени, пока был отстроен замок.

Но я же жив! А так даже красиво- улыбнулся Шинно.

Яд начинает действовать медленно и меняет тело долго, несколько месяцев, – Хельга как будто успокоилась, говорила тихо и объясняла Шинно то, чего он не знал и что ему предстоит пережить в ближайшее время. – Чем ближе к трансформации, тем сложнее тебе будет жить, а потом ты станешь другим.

Каким другим?

Ты будешь деревом, Шинно, обычным деревом в одном из миров. Твоя кожа постепенно будет грубеть, затем появятся корни, и в итоге ты сможешь прорасти там, где останешься умирать. Но тебя уже больше не будет.

Хельга, кончай шутить, неужели я настолько бесполезен, что стоит сравнивать меня с деревом?