Перевал оставшихся дома

Я ухожу с передовой – домой!

Красивая женщина за тридцать пять,

Непьющий мужчина – за так,

Холодный наследник готовый пристать

К скалистому пастбищу

люминесцентных снов.

Я уже готов!

Я почти жилец, я полнокровный агнец,

Я серый коршун, полночный танец,

Неровных ритмов по сбитым венам,

Я в землю брошен прокаженным геном.

Я восстану из кожи императором кладбища снов!

Ты мне хлеб и кров!

Уже не так стройна, чтобы прощать не глядя.

Еще не так больна, чтобы оставить рядом,

Уже совсем ушла, и обозначились резче,

Морщины у глаз и забытые вещи,

А я слишком долго учил тебя не скучать одной!

За моей виной —

Потенциальные женщины финальных видений.

Деревянные мальчики, звенящие мелочью,

Исключающие право стоять на коленях,

Называть тебя милочкой, хорошею девочкой,

Влит граненый рубильник до дна, за прелюдию,

И в двуспальную дыбу – упоительным глиссером,

Ах, как здорово быть беспонтовым орудием,

Метать себя щедрого, под ноги бисером.

Ты так не научилась ни пить, ни целоваться,

Полчаса мне про все – незаконченной сволочи,

Как будто бы требуя сатисфакции,

Открываешь мне путь в виде кухонной форточки.

А город сжигает резину, как прошлое,

Под паутиной глазами атласными,

Следит за тобой, в ожидании хорошего,

Согласные губы разделит на гласные.

Но ждут тебя сны, как отряды карателей.

Где вексель согласия – на предъявителя,

Где плюшевый мишка смотрит внимательно,

Да что его глаза – подземные жители!

Я не хозяин, я – жилец! Я ухожу с передовой,

Я оловянный дезертир, я тоже – раненый такой!

А на окопы падал снег, и кто-то требовал огня,

Я ухожу… свинцом в висок… все то, что было

было, было, было до меня!

И обманутый город сжигает ненужные листья,

И на темных аллеях блуждающий призрак огня!

И очнувшийся дворник – художник с нелепою кистью,

Нарисует картину, где не было меня.

    1997 г.

Уход под предлогом