Шелковая лента

Ноэль отпустил, наблюдая, как брат все глубже и глубже погружает член между ягодиц, то замедляя, то плавно увеличивая темп. По его мнению, Сигмурт слишком аккуратничал. Девственница девственницей, но брат столько возился, любая бы приняла.

– Я тоже стоять и ждать не собираюсь, – сердито заметил Ноэль, мысленно примериваясь, как бы лучше устроиться.

Сигмурт невнятно пробормотал: «Отстань!» и перевернулся на бок, увлекая за собой Стефанию. Член чуть глубже погрузился в тело, стремясь войти во всю длину. Не сразу, но он насадит ее. Стефания прикрыла глаза и, ослабив мышцы, согнула ноги к животу. Стало немного лучше. Пусть мужское достоинство мгновенно отвоевало новые территории, зато боль почти прошла, сменилась легким жжением.

Ноэль не заставил себя ждать. Минута торопливых ласк, и он ворвался в ее лоно, быстро и решительно. Виконт нетерпеливо задвигался: перевозбудился. Ноги пришлось широко развести – иначе бы мужчины не поместились. Один тесно прижимает к паху, другой, тяжело дыша, ввинчивается между ягодиц, словно жаждет соединиться с братом. Стефания остро ощущала члены обоих, их разный ритм: рваный мужа и более плавный деверя, и кусала губы. Она ощущала себя курицей, пронзенной вертелом. Повар безжалостно вращал его, только птице легче, в Стефании сразу два прута.

Груди сотрясались от двойных усилий. Боль между ног усилилась, виконтесса не могла толком понять, где главный источник. Он пульсировал между бедер, разрывая промежность.

Потом нахлынула апатия.

Стефания с молчаливой покорностью наблюдала за тем, как двигается член мужа.

Одной болью меньше, одной больше…

Братья занимались любовью по-разному и не кончили одновременно. Стефания радовалась, что деверь больше не елозил своей штукой в попке, и мечтала, чтобы и муж скорее перестал. Внутри все горело огнем, мнилось, ее посадили на кол.

– Не понравилось, принцесса? – усмехнулся довольный Сигмурт и взасос поцеловал в шею. – С братом потом сравнишь, скажешь, кто лучше. Он скоро уже все: ишь, как наяривает!

Стефания промолчала. Мысленно она призывала смерть – как казалось, единственное спасение от незавидной участи. Она угодила в пекло, минуя божье судилище.

По щеке скатилась одинокая слеза.

– Тебе не плакать надо, дуреха, а радоваться, что не с одним, а сразу с двумя.

Сигмурт вновь чмокнул в основание шеи, уже без страсти. Не ограничившись этим, он вспомнил о коже за ушами и чувствительных мочках.

Стефания поводов для радости не видела, хотя ласки деверя немного успокоили, отвлекли от того, что делал муж. Наконец и он вытащил член и, тяжело дыша, притянул супругу к себе. Брат с готовностью уступил ему Стефанию, и встал, чтобы разжечь камин.

– А как же дети? – робко спросила виконтесса. Она боялась пошевелиться, чтобы не усугублять тянущую боль внутри. – Или ваш брат будет только сзади?

– Почему же, он и передок опробует, только меры кое-какие примет. В прошлый раз обошлись без них в виде исключения. Хотя, если залетишь от Сигмурта, я не в обиде: одна кровь. Главное, чтобы здесь, – виконт оторвался от груди Стефании и хлопнул по животу, – появился жилец.

Виконт некоторое время повалялся в постели с женой, в одиночку вошел в нее еще раз. Сигмурт молчаливо наблюдал, дождался, пока брат начнет двигаться резче и чаще, и затеял новый виток любовной игры. Теперь его интересовали пальцы ног невестки. Когда брат закончил, в распоряжении младшего Сибелга оказалось все податливое тело.

Стефания безвольно лежала на простынях.

Сигмурт взял ее руку и положил на свое мужское достоинство.

– Потом, Сигмурт! – лениво подал голос блаженствовавший Ноэль. – Я все-таки муж, мне позволено больше.

Деверь неохотно согласился.

– Ничего, милая, – обещал он, – я еще всему научу. И не как братец – сразу в рот.

Стефания сомневалась, но не стала озвучивать свои подозрения.

Скорей бы братья ушли!

Младший Сибелг поднял невестку на руки и перенес в кресло. Там усадил лицом к себе, чтобы брату было удобнее присоединиться, он занялся с ней любовью. Медленные, неторопливые движения понравились Стефании гораздо больше возни супруга.

Сигмурт смаковал тело невестки, поэтому не успел кончить, когда подошел Ноэль. Несколько скупых поглаживаний, предварительных проникновений, и бедра виконта плотно прижались к ягодицам Стефании. Она вновь кусала губы, но молчала, понимая, что братьев раздражают стоны и жалобы. Да и теперь боль иная, притупилась, однако пару раз виконтесса не удержалась, охнула, когда супруг особо усердствовал. По ее мнению, деверь проделал то же самое куда аккуратнее, хотя бы не торопился оказаться внутри.

Сколько продолжалась двойная близость, Стефания не знала, но долго. Когда все кончилось, ее оставили в покое, только встать и самостоятельно дойти до кровати она не могла, так и сидела верхом на Сигмурте. Обмякшая плоть не вызывала никаких чувств. Пусть остается в ней, лишь бы не шевелилась.

– Демонова печенка! – выругался Ноэль, проведя пальцем между ягодиц супруги.

Стефания напряглась. Неужели кровь?

– Ничего, пройдет, – отмахнулся младший брат. – Если б что серьезное, она бы в голос кричала. А так обойдешься передком с недельку, дальше снова можешь во все дырочки. Ладно, голубки, оставляю вас, рассвет недалече.

Сигмурт встал, передав измотанную Стефанию супругу, быстро оделся и, пожелав спокойно провести остаток ночи, ушел.

Ноэль погладил жену по волосам, поцеловал и заверил: ему понравилось. Затем перенес в постель и уложил подле себя. Виконт практически сразу заснул, а Стефания лежала и думала о том, что с ней произошло. Объятия Ноэля не дарили желаемого спокойствия. Совсем другим молодая женщина представляла мужа. В первую же ночь поделил с братом, совершил богопротивное соитие и не единожды. Оставалось благодарить Господа, что не избил, другого насилия довольно.

Ноэль даже не пытался проявить капельку нежности! Ему было все равно, в глазах – только похоть.

Стефания разрыдалась. Ей вновь хотелось умереть, здесь и сейчас. Виконтессу измазали в грязи, сознавая, она никогда не отважится рассказать об унижении.

Нет, ни за что на свете Стефания добровольно не ляжет с мужчиной! Увы, Стефания понимала, им с мужем предстоит еще много ночей. Придется вновь лежать, считать, чтобы отвлечься, и молить Бога помочь виконту быстрее кончить. И, главное, никакого Сигмурта! Только, судя по всему, Ноэль не мог исполнять супружеский долг без брата.

Стефания дрожала при одной мысли о повторении двойной близости. Закрывала глаза, и видела достоинство виконта, терзавшее лоно, ощущала до предела растянутую попку. Казалось, еще немного, и члены братьев соприкоснутся, порвут тоненькую преграду. Как она выдержала, одному Богу известно!

Абсолютно все в спальне Ноэля напоминало об ужасе и унижении, которое ей пришлось пережить.

Сколько еще раз, Господи?!

Видимо, Хлоя любит боль, раз ей нравяися подобные вещи, либо у нее там все иначе устроено. Может, есть женщины порочные и непорочные от природы, и занятие любовью доставляет удовольствие только первым? Извращенное удовольствие.

Стефания не помнила, когда уснула. Наутро она ощущала себя разбитой. Виконтесса хотела бы провести в постели весь день, но намечалась охота, она не могла ослушаться мужа. Он требовал ее присутствия.

Аккуратно сев, виконтесса поняла, что могло быть и хуже. Затем Стефания прошлась и уяснила: главное – не делать резких движений, тогда последствия бурной ночи ограничиваются терпимым жжением. Впрочем, женщине пристала плавность, неторопливость, виконтесса справится, если, конечно, сможет усидеть в седле. К счастью, дамская посадка помогала избежать многих неприятных ощущений. Седла делались со специальными мягкими подушечками – подарок виконтессы.

Стефания медлила. Рука замерла на шнуре для вызова слуг и дернула за него. Тянуть больше нельзя, скоро ее хватятся.

Горничная положила на постель костюм для верховой езды: темно-зеленую амазонку, короткую куртку на меху, поставила в изножье кровати начищенные до блеска дорожные сапоги.

Стефания, завернувшись в одеяло, молчаливо наблюдала за ее действиями.

– Не замерзли миледи, без ночной-то рубашки? Ночи нынче холодные! – сокрушалась служанка.

– Спасибо, нет.

Наверное, следовало бы ответить: «Меня согревал муж», но молодая женщина не смогла.

Вода взбодрила. Стефания попросила оставить ее и обмыла деликатные места. Кожу между ягодиц будто натерли наждачной бумагой, но виконтесса, превозмогая неприятные ощущения, ополоснулась и там.

Вернувшись, служанка одела госпожу и уложила ее волосы под шапочку с пером.