По ту сторону сказки. Ветры, кони и дороги

– Я не лентяй вовсе даже ни разу! – Баюн с достоинством вскинул голову. – Завтра схожу!

– Так ты уже позавчера собирался, потом вчера… – рассмеялся Волк.

– Не уговаривай, не думай даже, я не выйду, – Баюн замотал головой.

– А зачем ты к ней собрался-то? – Жаруся покрутила яркой головкой пред зеркалом и послала по оперению нежно-сиреневую полосу.

– Да давненько не заходил. Мне всегда тревожно, когда она долго без присмотра, – Баюн покачал головой.

Катерина забавлялась с серебряным блюдечком, запуская по нему яблоко и разглядывая то, что блюдечко показывало. Услыхав Баюновы рассуждения, она запустила яблочко и попросила показать Ягу. Та что-то варила, помешивала, подсыпала, бормотала себе под нос, и наконец, довольно закрыла горшок с варевом крышкой.

– Эээ, по-моему, это не суп, – Катерина поманила Баюна и показала ему блюдце.

– Нда, опять что-то затевает баба вредная, одна надежда, что на продажу варит. Она часто зельями приторговывает. Обычное для ягишен занятие, – Баюн внимательно вглядывался в довольную Ягу.

С визитом Баюна на следующий день, опять не вышло. Дождь зарядил ещё сильнее, и Кот спускался с печи только поесть. – Я сплю, отстань, – фыркнул он на напоминание Бурого о визите к Яге.

– Впал в спячку, выпадет не скоро, – прокомментировал кошачье поведение Сивка.

– Катюша, а ты? Может, погуляем? – Волк посмотрел на Катерину, которая дождь любила, и даже гулять под ним любила. Она закивала. С печи донёсся протяжный стон, и удаляющееся вдали шуршание.

– Можно подумать у него там просторы великие… – раздумывала Катерина над странностями пространства в Дубе, пока натягивала резиновые сапоги и непромокаемую куртку. Эти вещи были взяты с собой из дома. Жаруся не очень любила искусственные материалы, и Катерина сильно подозревала, что это из-за их повышенной воспламеняемости.

– Кир, Степан, я погулять. Вы пойдёте? – она заглянула в комнату Кира, где мальчишки пытались разобраться в правилах купленной недавно у северных торговцев игры на странной деревянной доске с лунками для фигур. Фигурки для игры лежали рядом горкой. Кир поднял голову, чуть не с ужасом посмотрел за окно и замотал головой.

– Нет уж! Если мы пойдём гулять, братец твой названный нас и тренироваться тут же заставит!

– И ты сама бы тоже не лазила бы! Тебе о ближних бы подумать! Кир, вот она сейчас пойдёт гулять, а нам потом Волк велит бегать, потому как раз девица дождика не боится, нам-то уж и вовсе стыдно! – последнюю фразу Степан произнёс грозным басом, явно повторяя интонации Бурого.

– Кать, ну не ходи ты. Чего там хорошего-то… – заныл Кир, явно впечатлённый словами друга.

– А, ну вас! Не охота вам выходить, ваше дело, а я пошла, – отмахнулась от нытиков Катерина и отправилась к Волку. Тот уже вышел из Дуба и с удовольствием вдыхал холодный воздух, наполненный запахами мокрой земли, палой листвы, грибов, леса. Он оглянулся и с радостью увидел, что Катерина так же любит эти запахи осени, и так же рада прогулке под дождём. Сначала они двигались низом. Волк осторожно ступал по мокрой земле, с еловых ветвей слетали водопады капель, он бежал всё быстрее, пока не оторвался от земли, не вылетел из лесных зарослей вверх, в дождевой простор и свежесть.

– Хорошо-то как! – Катерина распахнула руки и Волк в который раз подумал, что ему несказанно повезло, что она понимает всё это! Не боится ни лесной темноты, которая всегда живёт под ветками старых-престарых елей, ни дождей, даже таких холодных, ни ветра, от которого иные ежатся и стараются спрятаться. Они летали долго, потом дождь чуть утих, Волк опустил Катерину на примеченную им ещё пару дней назад поляну, на которой выросло множество крепких красивых боровичков, и с наслаждением наблюдал, как она их собирает. Он бы все грибы лесов ей принёс, но понимал, что это сродни азарта волка на охоте. Возвращались они уже в темноте, от Катиной сумки пахло грибами, в мокрой косе застряли сучки и еловые иголки, оба были очень довольны и прогулкой и друг другом.

– Волк! Негодяй Бурый! Что ты с Катюшей утворил? – ахнул невозможно тёплый и уютный Баюн, увидев свою радость перепачканную, мокрую, со счастливой улыбкой и кучей грибов, которые она всё доставала и доставала из своей сумки.

– Не ругайся! Я так хорошо погуляла! – Катерина подошла поближе к Баюну, тот вгляделся в её лицо, принюхался и кивнул.

– Да, это запах беспокойного ветра, я понимаю. Трудно усидеть дома, когда ты его чуешь.

– А что такое беспокойный ветер? – удивился Кир, с некоторой даже опаской глядя на Катерину.

– Это то, что заставляет даже самых толстых и ленивых обжор-котиков слазить с печи и вспоминать, кто он на самом деле, – рассмеялся Волк. – О нас и говорить не приходится, для волков это песня. Хорошо, что Катерина его тоже чует.

– Ты у нас что, волчица или кошка? – Cтепан насмешливо покосился на Катьку, и осёкся. – Кать, ты чего?

Она застыла, радость и устало-довольное выражение исчезли с лица, будто их смыло водой. Она словно прислушивалась к чему-то, едва слышный шум доносился от её сумки.

– Кааать, я же пошутил, ну ты что? – промямлил Степан.

– Катерина? – Волк оказался рядом, видя, как она решительно застёгивает обратно мокрую куртку.

– Волчок, что-то с конями. Звук был от полотенца, открывающего пути. Плохое что-то. Беда! Скорее! – она через миг уже сидела на волчьей спине, и Бурый даже не стал тратить время на дверь, кинулся к распахнувшемуся перед ним окну. А перед мальчишками взметнулся пушистый хвост лежебоки Баюна, который на Сивке уже исчезал в распахнутой двери.

Жаруся покрутила головкой, прислушалась и кивнула сама себе. – Да, девочка права. Вы тут сидите, никуда что бы и носа не высовывали! Это такое дело… Вам там не место.

Она взмахнула крыльями и выпорхнула в окошко, что-то крикнув Дубу, отчего за ней плотно закрылось и окно и дверь.

– Не понял, – Степан озадаченно смотрел на вмиг опустевшую горницу.

– С конями что-то, – Кир говорил больше для себя, чем для друга.

– Это я услышал, я не понял, как Катька что-то там уловила. Ну, шум едва слышный и всё!

– Степ, она же сказочница, наверное, слышит больше, – Кир пожал плечами и обреченно вздохнул приблизился к блюдечку, которое его по-прежнему не слушалось, а показывало что ему самому было угодно.

Катерина откуда-то абсолютно чётко знала, где кони, и даже не удивилась, увидев их на берегу около озера. Увидела и ахнула. Взметнувшиеся гривы и хвосты, невероятной мощи тела, вставшие на дыбы, и всё это было неподвижно! А вокруг летала в ступе Яга! Она пыталась завязать на шеях морских коней веревки.

– Яга, стой! – Баюн взвыл так, что даже ветер переорал.

– А… Явился. И чё тебе? – Яга ухмылялась весьма довольно.

– Оставь коней в покое, они не твои, – рыкнул Волк.

– Так и не твои тоже. А если девчушке вашей они так уж надобны, пущщщай сама за своими скотинками и идёт, – хихикнула Яга. – Отзовутся из-под стекла каменного, её праздник, а нет, моими будут, ну, пусть и не моими, так ничьими!!!

Тут только Катерина увидела, что кони не просто так застыли, а покрыты чем-то блестящим, на чём оседает мелкая изморось дождя и скатывается, собираясь крупными каплями. Она спрыгнула с волчьей спины, успокаивающе коснувшись его вздыбленного в ярости загривка, и пошла к коням. Мимо зависшей ступы она прошла так, будто Яги вообще и близко не было. Баюн одобрительно поднял усы, глядя, как Катя протянула руку и тронула конский бок, блестящий от каменного стекла, Ягиного зелья, обездвиживающего любое сказочное животное, а потом сказала:

– Беспокойный ветер ваша кровь,

Зов глубин морских, морских ветров.

В клочья разорвёт любую цепь.

Штормом разнесёт любой покров.

Не сдержать порыв чужой узде,

Не поймать вас в век чужой руке.

Для врагов вы всюду и нигде,

Хоть и рядом, вечно вдалеке.

Катерина ощутила как под её рукой терснула гладкая стеклянная поверхность, покрывающая конский бок. Она отдёрнула руку, и вовремя! Осколки осыпались вниз вместе с дождевыми каплями. Тяжёлые завитки грив и хвостов, застывшие, когда Яга плеснула на них своё зелье, опали, глаза засветились яростным синим огнём, стоило только коням увидеть рядом ступу с Ягой. Баба Яга не ожидавшая, что девке хватит нескольких слов, для того, чтобы освободить этих невозможных копытных скотов, осознала, что она как-то уж очень близко от них находится, свистнула, ступа рванулась вертикально вверх, а за ней взмыли кони. Словно три невероятной мощи гейзера одновременно выстрелили в небо! А потом медленно опустились, в глазах погас дикий синий огонь, сначала выставил вперёд переднюю ногу и низко поклонился Катерине старший, а потом так же склонились и головы остальных. Катерина смотрела и удивлялась, а больше всего тому, что глаза коней почему-то посветлели, словно чёрная глубокая морская вода внезапно осветилась, стала зеленоватой волной.

– Ты спасла нас и освободила этими словами! Мы служили тебе как владельцу волшебного полотенца, а теперь, мы служим просто тебе! Даже если у тебя его больше не будет, мы будем тебе повиноваться! – взметнулись вверх гривы, морские кони прыгали вверх, кружили, опускались и вновь взлетали перед опешившей Катериной. – Ты бы знала, какое это счастье служить не вещи, и не любому, кто ею владеет! – крикнул ей Прибой.