Слова

– На стадионе концерт. Сегодня праздник Нооруз. Это мусульманский Новый год. Самолёт слышала? Президент прилетел. Пойдем посмотрим на президента.

– Ну, пойдём.

– Ты что вот в этом пойдёшь? Давай сначала ко мне зайдём, я тебе дам что-нибудь красивое надеть.

– Ты дашь мне свою одежду? Правда? Вау! Давай!

– Сейчас вот такие джинсы модно, держи!

– Сегодня я выгляжу классно! Спасибо. Я иду по городу, и все думают, что я тоже как ты богатая.

– Ты пробовала сумаляк? Блюдо из проросших зерен пшеницы. Берешь мизинцем вот так, желание загадай и ешь.

– Блиин, что за гадость?

– Да. Точно. – сказала Элвира – Давай шашлыки покушаем. Пойдем в кафе! – и повела меня в кафешку манты и шашлыки кушать.

– Шашлыки не вкусные. – сказала я – Непонятно из чего фарш. Они в фарш хлеб добавили, половина фарша тесто. Мы, когда в России жили, папа из свинины шашлыки жарил. Вот они вкусные были.

– Мы тоже в Бишкеке в ресторан ходили, там вкусные были шашлыки.

Занятия английским в Мээриме становились сложнее постепенно, мы начали сочинения писать на английском. Как-то мама тему задала, будущая профессия. Я задумалась, что писать.

– Ты будешь переводчицей. Пиши «interpreter», это самые лучшие переводчики, устную речь переводят. Ты будешь летать на самолёте в Англию, в Америку с послами. Пиши.

Она мне даже подумать не дала! Да я бы и не посмела, что-то другое написать. В Мээриме перед отчетными концертами стояла суета. Дети выступали на большой сцене, я сидела смотрела и думала, я тоже могу петь как этот мальчик. Вот бы выйти на сцену, и тогда все бы увидели, что я не дура. А закидывание меня камнями с криками «Русская свинья! Дура!» не прекращалось. Как-то вечером я из Мээрима возвращалась, а девочки в парке все никак не отставали, дразнились и смеялись, одна вообще большой камень кинула, он мне по руке попал, потом еще по лицу. Я завизжала на них и побежала домой. Дома плакала долго, сама себе покусала руки, щеки поцарапала. Киргизята все толпами ходят со своими братишками, сестрёнками, а я одна… Их много, а я одна! Плачу и себя царапаю. Мама, когда вернулась нашла меня в постели заплаканную с расцарапанным лицом. На следующий день я в школу с мамой и участковым пришла. Тех девочек позвали, ругали. А меня чуть из класса не выгнала классная руководительница, за то, что я ее опозорила, привела милицию в её класс. Опять же мне досталось.

Мы с Нозой также песни дома пели, только без хрустальных рюмок теперь)) Один раз и Элвиру позвали.

– Я не умею петь – сказала она.

– Давай тогда рэп читай. Вот про тебя песня слушай:

Олигархи али- олигархи

Я бы смотрел, чтобы трогать их никто не смел

И законом запретил отстрел…

Руки прочь от Олигархов!

– На палочки держи, по коробке бей! – смеялись мы

– Ты вообще без ритма бьешь – засмеялась Ноза – почему, то быстрее, то медленнее? Вот так надо!

– Даже этого не можешь – засмеялись мы…

Элвира ушла. Я думала, а как это быть вот такой как она? Когда ничего не получается, учителя ставят двойки каждый день. Когда у меня что-то не получается, я злюсь. Она наверно, злиться. А дома еще мама её ругает.

В Мээриме готовился очередной отчетный концерт на большой сцене. Моя мама сказала:

– Скоро отчётный концерт, жена президента прилетит, первая леди страны. Мы сделаем спектакль на английском языке. Ты выйдешь тоже, покажешь себя, как ты на английском говоришь.

Но мне выйти на сцену не повезло. Я заболела гепатитом А, и месяц из дома нельзя было выходить.

– Как ты умудрилась заболеть! Руки не моешь! Грязное все тянешь в рот! Почему другие не заболели? Почему одна ты?! Наказание, а не ребенок! Русская свинья! Вся в своего отца! Позоришь меня! Ох, сдохну я наверно скоро.

Я лежала под капельницей и думала, сейчас девочки на отчетном концерте выступают. А меня Бог наказал, за то, что воровала, не дал мне на сцену выйти. Решила больше вообще ничего не брать нигде, даже если голодная. Больше ни одной шоколадки не украду, и ни одного банана. Но болеть мне с одной стороны понравилось, мама кормила меня по диете, которую врач назначил, мягкое картофельное пюре делала, соки, фрукты, даже арбуз зимой купила. Я вылечилась только после Нового года. Оказалось, мое наказание на этом не закончилось. Элвира устроила представление перед всем классом:

– Это Оля шторки из класса украла! Я сама видела, как она их взяла! – громко говорила она, совсем не смущаясь – Она куклам платья сшила из штор!

– Но куклам на платья целая штора не нужна, нужен только маленький кусочек ткани. Я не брала шторы из класса.

Шторы из класса я правда не брала. Куда они пропали непонятно. Зачем Элвира на меня наговорила, я тогда не поняла. Не знаю поверили ли ей все, но мне стало стыдно приходить на уроки, и я перевелась в другой класс. С Элвирой больше не разговаривала. А если мы сталкивались где-нибудь, я просто проходила мимо. Почему она это сделала я поняла позже. Её мама ей постоянно говорила: «Оля отличница. Она лучше тебя» … Ей было очень обидно… учителя ей уже по инерции не проверяя ставили двойки, потому что все знали – Элвира двоечница! Есть двоечники, которые в школу вообще редко приходят, им родители ничего не говорят, родители сами их не пускают в школу, говорят: «сиди торгуй на базаре, не нужна тебе школа!». А у Элвиры родители культурные, постоянно ругают её, за то, что плохо учиться. Просто её родители всё время на работе, у них нет времени с детьми заниматься. У Элвиры ничего не получалось, никто её никогда не хвалил. И тут она решила всем рассказать, что я воровка, тем более это правда, чтобы все увидели, что я хуже неё.

Хорошо меня Бог наказал! Но за то после этого, я уже точно ничего ни украду, ни за что. Я почти год после этого не дружила, вообще ни с кем. С Нозой тоже перестала общаться. А тетя Галя уехала в Россию. Дамский зал закрылся, но за то квартира освободилась, и мама мне там комнату сделала. Теперь у меня есть своя комната! Я сидела там одна и часами пела песни. В пустой бетонной комнате голос звучит так громко и красиво. Записывала свой голос, слушала, пела, перезаписывала. Мне было трудно переходить от высоких нот к низким и наоборот. Куплет закончила, а припев взять сразу не могу. Зато некоторые голоса звонкие, как детские, типа как у Глюк'Oзы, получались очень похоже. Как-то прочитала английский текс и записала себя, чтобы послушать произношение. Мое произношение ужасно! Нет, ну я знаю, как должна звучать английская речь, но мой голос звучит не так! Я стала исправлять букву за буквой, эту самую «Th» сначала. Читала текст снова и снова стараясь все «th» произносить правильно. Читала пока произношение не становилось автоматическим. Потом на «h» перешла, стараясь каждое «h» мягко выдыхать. После этого русский акцент исчез из моей речи, для меня по крайней мере. Мне стало нравиться как звучит мой английский.

Картонный город пен, разросся на пол комнаты, в нем уже было несколько улиц. А уроки английского у моей мамы стали совсем сложными для меня. Я делала много ошибок в предложениях. Эти многочисленные английские времена глагола я никак не могла понять. Мама ругала меня, говорила, что я должна быть всем примером, дочь учителя английского, а я недотягиваю. Она разозлилась, смяла и выбросила весь картонный город.

– Ты уже большая, как не стыдно играться до сих пор. Одиннадцать лет уже, а до сих пор как пятилетний ребенок! Давай уже серьезно начинай заниматься, учи правила английские.

Я из-за этого весь день проплакала, но город уже не вернуть. Это так легко взять и смять за пять минут, все что я строила, резала, склеивала, раскрашивала пять лет. Стало совсем скучно. Одна сижу в комнате, сплю одна. Кого полюбить? Тетя Галя уехала. Остались только книги и учеба. Появилась история, киргизская литература и много других предметов.

– Не учи киргизский язык! Зачем он нужен! – говорила мама.

Но я хотела быть круглой отличницей, теперь, когда от физкультуры меня освободили после гепатита, проблемы с одной четверкой не осталось. Не хватало ещё, чтобы теперь у меня по киргизскому одна четверка была. Наконец-то мою фотографию вывесили в зале внизу, вместе с другими отличниками. Новая классная руководительница меня везде показывать стала, я на английском пела на сцене на праздниках, и на киргизском, и на русском под аккордеон. Когда хором пели нет, а когда одна выходила очень волновалась. Один раз стих Есенина читала про собаку, у которой щенков забрали и чуть не заплакала.

Вышел хозяин хмурый

Семерых всех собрал в мешок…

Покатились глаза собачьи

Золотыми звёздами в снег…

Знаю, что мама разозлиться, но всё же я написала письмо в Америку, своей тете: «У меня сумки нет, мама мне не покупает. У всех новые, а я хожу со старым советским портфелем. Все меня дразнят, дурой обзывают из-за этого». В ответ мне вскоре посылка пришла, в ней сумка квадратная, а внутри полная всяких книжек, фломастеров, необычных вещей, которых здесь нет. Я в школу пришла весёлая, одноклассникам хвалюсь, они все вокруг меня столпились. Но сумку мне в тот же день порвали, я её кое-как зашила и стала с дырявой сумкой ходить.

Попробовала подружиться с одной русской девочкой, Лизой. Она прямо на меня похожа, только еще по красивее: пополнее лицо, без синяков под глазами и носик маленький ровный. Но тоже двоечница, в школе вообще редко появлялась. Пошла к ней в гости, а там у нее семь сестер, дедушка, мама, папа, во дворе полно разной живности. Папа и брат пьяные. Шум, крики матом. Какие-то ребята к дому подошли, кричат, зовут её сестер. Её папа с братом вышли взяли этих ребят за ворот и швырнули в пыль.

– Мои дочки вам не шлюхи! Не пойдут они никуда!

– Валите отсюда, уроды! Бошки по отрываю!

У нее дома ад настоящий. Лиза кино поставила на DVD, любовь-морковь, там женщина в мужчину превращается, а мужчина в женщину. Противно только, и чему она смеётся? Животные во дворе кричат, девушки кричат и хохочут. Отец им кричит:

– В эту ебаную школу не ходите, вас там изнасилуют киргизы! На фига она вообще нужна учёба эта!

В общем я с ней дружить не стала. Так и сидела дома одна. Как-то утром собралась в школу, вышла, а там толпа длинная-длинная по улице идёт, кричат. Огромный плакат с портретом президента сняли и ногами топчут. В здание администрации летят камни. Даже администрацию камнями закидали, не только меня, думаю. Домой вернулась.