Слова

Какой-то страшный несуразный говорит ерунду

И если это выбор твой, на Свадьбу я не иду…

А теперь ты давай!

– Да вы прям копия Верка Сердючка! – смеялась я

Как надоело мне тебя слушать мам…

Жениха хотела, вот и залетела

Ла ла-ла ла-ла…

Весь зал смеётся, тетя Марина за живот держится. Я ничего не понимаю, они смеются мне тоже весело. Тетя Галя говорит:

– А давай вот эту споём, Мариночка:

Хорошо, все будет хорошо…

Жизнь такое спортлото

Полюбила да не то

Выиграла в любви джек-пот

Присмотрелась идиот…

Я приходила в парикмахерскую и тетя Галя говорила:

– Садись чаю попей, вот конфеты шоколадные.

Там было весело, песни, музыка, хохот. Один раз они мне и правда пиво дали попробовать. Но я его пить не стала, невкусное.

После уроков в школе, я шла в «Мээрим», где моя мама занималась английским с учениками. У нее было несколько групп, и больше ста учеников. Занятия платные, половину денег мама брала себе, а половину отдавала «Мээриму». Про Мээрим много рассказывать. Это чудесное место было. Двухэтажное розовое здание с закругленными окошками. У входа внутри стояла высокая полочка, все оставляли обувь на ней и переодевались в домашние тапочки. Под лестницей оставляли верхнюю одежду на вешалках. Внутри всегда было тепло. В зале большой ковер и диван, в центре комнаты стенды с поделками детей. Всегда идеальная чистота, на стенах ни единой царапинки. Этот дом творчества открыла жена губернатора и она часто приходила с проверками. Мама была влюблена в Англию, в королеву Елизавету, и она говорила:

– Смотри пришла жена губернатора, она у нас первая леди. Смотри как она элегантно одевается, всегда в черном, на каблучках. Слушай как она разговаривает спокойно, культурно, никогда не кричит, не ругается.

В Мээриме никому из детей даже в голову не приходило поцарапать стену или соринку кинуть. Возможно никто не смел нарушить такую чистоту, или просто словосочетание «жена губернатора» действовало на всех магически. На первом этаже большой танцевальный зал. Я иногда стояла у двери и подсматривала как девочки танцуют перед зеркалом. Рядом класс пения и пианино, и туда подглядывала, наблюдала как учительница играет на пианино. У нее такой нежный голос. Полная, конопатая, учительница пения и фортепиано, я её полюбила. Мне очень хотелось петь, но я знала, что мама не согласиться. Мама никогда меня не слушала, вообще.

– Слова хочу нет – говорила она – есть слово надо!

У мамы в английской группе занималась одна русская девочка Анечка, мы учились в одной группе. После занятий мы с ней бежали ко мне домой, и я говорила:

– Давай петь песни!

На втором этаже Мээрима, в большом зале огромный круглый стол, на стенах настоящие большие картины маслом, гравюры. Прямо в этом зале проходили уроки рисования и еще уроки игры на флейте. Мы рисовали под звуки флейты. Из зала двери: в кабинет директора, где он занимался с детьми фольклором; в класс шитья; в класс русского и английского. Мамины группы делились по уровням знаний. Я была уже в группе среднего уровня. Однажды учительница танцев подошла к моей маме и сказала:

– Отдайте свою дочку на танцы. Она высокая, красивая.

– Она неуклюжая, не сможет танцевать – сказала мама.

– Они все сначала неуклюжие. Я ее научу.

– Нет. Она будет заниматься только английским. Пусть не распыляется, с детства как начала английский учить, пусть до конца учит. Будет самой лучшей в чем-то одном, а не все понемножку уметь.

У меня никто и не спросил, хочу ли я танцевать… Я танцевала иногда дома, когда мама на работе, но дома не было зеркала, и я не видела, как я выгляжу. Было только небольшое зеркало внутри шифоньера, в котором мама видела себя по пояс, а я только лицо. Я мечтала, чтобы дома было большое зеркало как в танцевальном зале где я могла бы видеть себя полностью с раскинутыми руками, тогда я научилась бы красиво двигаться. Но зато у меня был магнитофон. Я слушала песни, ставила на паузу, отматывала назад, учила, записывала в тетрадку. Приходила Анечка, я ей говорила:

– Давай песню запишем!

Мы пели и записывали наши голоса на кассету, стирали и снова записывали. Из всех кружков, мама мне позволила ходить, кроме английского, только в компьютерный класс. Но там было сложно. Я кое-как создала e-mail, и научилась письма отправлять тёте и двоюродной сестре в Америку. После компьютера я вышла на улицу, а мир как будто другой, я как будто во сне. В компьютерный класс заходить перестала. Очень редко раз в месяц заходила, чтобы письмо тете отправить, и то мама помогала.

Когда я училась во втором классе, я наконец подружилась киргизской девочкой. К нам в класс пришла одна новенькая, ее посадили за вторую парту. Ее звали Элвира, на полтора года старше меня. Толстая, белая, с коричневыми волосами и глазами, она была похожа на игрушечного медвежонка. Элвира сама подошла ко мне и сказала:

– Давай вместе на физкультуру не пойдем! Пойдем ко мне домой!

И мы побежали к ней, набегу умудряясь что-то петь. Мы вошли во двор, через резные деревянные ворота. Дома никого не было.

– Сестренки в школе, родители на работе. Давай кино посмотрим! – Элвира вставила кассету в проигрыватель – смотри, Джеки Чан! А вот у нас еще кассеты есть. Я люблю кино смотреть. Хочешь я тебе дам кассеты посмотреть?

– У нас нет видеоплеера и телевизор черно-белый – сказала я – А где твои родители работают?

– В администрации.

– А кем?

– Папа казначей. У него все деньги города.

– Вау! Ты такая богатая!

– Сколько твой папа зарабатывает?

– Много.

– Вау! А давай ты у него деньги из кошелька вытащишь, и мы вообще в школу не пойдём, будем по городу гулять просто, всё есть. Только много не бери, а то заметит. Бери по чуть-чуть, накопишь потом погуляем.

– А как? Когда спать будет? Я не знаю я смогу или нет, попробую.

Мы пошли на кухню что-нибудь поесть. Я открыла холодильник, а там фрукты, молоко, масло, майонез. «Вау! портал открылся!» подумала я.

Элвира заварила чай, мы набрали еды и сели смотреть кино. Вечером пришли ее родители и две сестренки. Ее мама сказала мне:

– Так хорошо, что вы подружились. Я Элвире говорила, дружи с Олей, научишься по-русски говорить. Она двоечница вообще не учиться, помоги ей.

– Хорошо – сказала я.

Так это она не сама решила со мной подружиться… ей родители приказали… Она маме, наверное, рассказала, что в классе есть русская, отличница, длинные стишки на память рассказывает…

– Слушайся Олю! Если будешь её слушать, тоже станешь отличницей – сказала мама Элвире.