Чухонская повесть

Чухонская повесть
Ольга Сванберг

Тема русских жен за границей не нова, но неизменно вызывает интерес читателей, потому что у каждой из женщин свой уникальный путь и опыт в чужой стране. Книга основана на реальных событиях. Расставание с иллюзиями о заграничной жизни проходит не всегда просто. Путешествие в судьбу героини является увлекательным и познавательным знакомством с финской действительностью. Права на использование обложки предоставлены издательством «Писатель в интернет-пространстве», Киев, Украина.

Ольга Голубева-Сванберг родилась в Ленинграде, живет в Хельсинки, активно занимается как профессиональной, так и литературной деятельностью: пишет стихи, прозу, делает переводы с финского языка. К профессиональной деятельности как программиста, бухгалтера, переводчика, гида, модели, продюсера относится организация фестивалей, межкультурных мероприятий, музыкальных шоу, дефиле. Это четвертая книга автора. Сайт по литературной деятельности www.golubeva-svanberg.ru (http://www.golubeva-svanberg.ru) .

ЧУХОНСКАЯ ПОВЕСТЬ

(Вера остается)

Буду громко смеяться и песни орать,

Беспардонно пугая случайных прохожих,

Город свой на Неве вспоминая опять

И кричать, что на финку совсем не похожа…

С благодарностью Арине Энкель и Олегу Дмитриеву за поддержку как дружескую, так и лингвистическую

Вступлением перед вступлением

Эта повесть уже была опубликована в разных форматах в альманахах, посвященных Финляндии, и сразу скажу, чтобы не мучить читателя, что мой папа ее прочитал, хотя я немного боялась, что не успеет. Я решила оставить без изменений предыдущее вступление от автора, чтобы читателю был понятен побудительный мотив написания. Я оставила без изменения и остальное, хотя меняюсь я, и меняется мой взгляд на многие вещи. Для меня сейчас редактировать текст – это все равно, что вносить коррективы в свои ранние стихи: себя взрослую туда не вставишь, а если и вставишь, то разрушишь очарование простоты.

Моей автобиографией по-прежнему интересуются самые разные люди, поэтому захотелось издать ее отдельной книгой, чтобы не рассказывать всем одно и то же, а просто давать как визитку для прочтения. Прошу помнить, что это художественное произведение: имена персонажей и некоторые обстоятельства изменены.

Вызывало вопросы название: что такое чухонская? Если руководствоваться википедией, чухна – это карело-финское население окрестностей Петербурга, «приют убогого чухонца» находим еще у Александра Сергеевича Пушкина. Когда я захотела перевести название книги финнам и ввела слово «чухонский» в гугле, переводчик выдал два финских слова, которые на русский можно перевести как «питерский финн». Я поняла, что это идеально про меня. Я даже хотела дать второе название книге – «Петербургская финка», но решила все-таки остановиться на подзаголовке «Вера остается»: я совсем не случайно выбрала для героини это имя. Название получилось не однозначное, читатель поймет почему.

Книга для моего отца

От автора

Так часто бывает: победы, награды, звания, призы, медали – ради одобрения или внимания единственного человека. Вроде бы для всех, а на самом деле для него…

Мою первую книгу мой отец не осилил, вторую, заинтересовавшись тем, что распродана первая, – прочитал и даже сказал, что написана хорошо, только «не для него». И тогда мне стало интересно: а что для него? Я не пишу исторические романы и детективы – то немногое, что он читает. И все-таки мечтаю написать книгу для своего отца.

Папа любит меня, а моя жизнь очень тесно связана с Финляндией. Я живу здесь уже 25 лет, а отец по специфике своей работы – невыездной. Он никогда не был у меня в гостях, как, впрочем, и заграницей вообще. Теперь уже понятно, что никогда и не приедет. На девятом десятке люди не очень рвутся путешествовать по миру. Он даже никогда не держал в руках свой загранпаспорт, потому что его просто никогда не существовало. Бывает же такое. А мой финский паспорт пестрит отметками не только российской таможни, но и других государств мира. Мне легче перечислить страны, где я не была, чем те, где была.

Отец никогда не прогуливался даже до ближайшего приграничного города Лаппеенранта, до которого рукой подать и который не посетил только ленивый петербуржец. Папа не знает, что это за страна, в которой живет любимая дочь, он никогда тем не был и не будет. Конечно, лучше один раз увидеть, чем прочитать. Но другого выхода нет.

Жили-были в краю Тысячи Озер…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. УГОЛ ЗРЕНИЯ.

Вера часто вводила людей в заблуждение своей внешностью. "Блондинка и дурочка", – думали про нее. А что еще можно думать про девушку с натуральным окрасом светлых, как белая ночь в Петербурге, и длинных почти до пояса волос, с лебединой шеей, ногами, бесконечными, как автомагистрали ночью, и стройными, как портик Эрмитажа, с золотым сечением во всех возможных и невозможных пропорциях тела? Вряд ли, сразу придет на ум физико-математическая школа и красный диплом института.

Однако Вера была одной из лучших учениц с аналитическим умом и развитым воображением, побеждала на районных и городских олимпиадах по физике и математике, на конкурсах чтецов, танцоров и художников.

Сейчас, глядя на традиционный финский пейзаж за окном, Вера высчитывала, насколько изменился угол зрения на него по сравнению с десятью прошедшими годами. "Градусов 30? 40? Да нет, все 50, а то и 60 будет. Это все-таки был соседний дом".

Вера занималась сейчас геометрией совсем не от страстной любви к ней, а чтобы справиться с навернувшимися непонятными слезами, мешающими смотреть на эту повзрослевшую на десять лет березу, погрузневшую тропинку к озеру, поседевший берег в камышах… Много долгих томительных лет в самом разном настроении изучала она этот пейзаж за окном, он то радовал ее, то наводил тоску, он стал желанным и надоевшим, как дальний родственник. А потом больше десяти лет она не видела его, не вспоминала и не скучала. И вот сейчас смотрела на него из окон соседнего дома, и воспоминания захлестнули ее, как одинокую лодку в бурную штормовую ночь…

Глава 1

Обычную восьмилетку Вера закончила в Ленинграде. Учиться было легко. Особенно хорошо ей давались точные науки. Учительница математики вообще души в ней не чаяла, Вера говорила ответ, едва преподаватель успевала дочитать до конца условие задачи. Учительница бы с удовольствием отпускала бы Веру со своих уроков, но боялась директора, поэтому просто разрешала брать Вере с собой на уроки рукоделие. С физикой тоже все было замечательно, и Вера уже привыкла к своему статусу «одного из лучших аналитических умов школы». Поэтому после обычной восьмилетки она понесла документы в физико-математическую школу.

Там все оказалось не так просто. Четверок и пятерок больше не было. Понятно, что в этой школе собрались лучшие аналитические умы района, и ко всем требования были жесткие, если не сказать жестокие. Самой строгой была физичка. У нее на первом году обучения высшей оценкой была «три с минусом». Когда в конце первого полугодия Вера получила, наконец, эту вожделенную оценку, она радовалась ей, как новогоднему подарку. Во втором полугодии Вера вышла на твердую тройку, а в конце девятого класса даже стали проскальзывать «четверки с минусами». В десятом классе за первое полугодие Вера получила твердую «четверку», а за годовую контрольную – даже «пять с двумя минусами». К экзаменам Вера готовилась более чем тщательно. Для поступления в институт очень желателен был красный диплом, а для этого надо было получать «пятерки». Просмотрев все экзаменационные билеты, Вера поняла, что знает материал довольно твердо по всем билетам, кроме трех. Именно с них и начала. Она настолько тщательно их проработала, окончательно поняв этот материал, что уже стала мечтать об одном из них на экзамене. Мечты сбываются. Та-да-да-да. Она вытащила именно один из этих трех билетов и получила заслуженную «пятерку», так что, в диплом пошло «пять», и он покраснел от удовольствия.

Надо сказать, что Вера была одаренной девочкой во многом. Пожалуй, единственное, что ей не давалось, это география и ориентация в пространстве. А со всем остальным было хорошо. Еще в первом классе Вера участвовала в конкурсе художественных работ и рисунков ко Дню космонавтики. Верин папа был связан с космосом, Вера любила этот праздник и с упоением, высунув язык, наклеивала на синюю бархатную бумагу вырезанные из конфетной фольги золотистую и серебристую ракеты. В конкурсе участвовали все, даже старшеклассники, а первое место заняла Вера.

После этого через ее жизнь прошло много разных конкурсов, в которых Вера побеждала, но тот был первым, поэтому запомнился на всю жизнь.

Физико-математическая школа была сильна преподаванием не только точных наук, но и гуманитарных. Химию в классе Веры вела народный учитель республики, а литературу – член союза писателей, чьи уроки Вера особенно полюбила. Благодаря своему преподавателю она стала победителем конкурса чтецов и совершенно утратила страх перед чистым листом бумаги (компьютеров тогда не было). Каждый урок начинался с так называемой «десятиминутки»: давалась тема, первое слово или буква, одно предложение, с которого начинается текст, и за десять минут надо было исписать двойной листок. Орфография и пунктуация не проверялись и не учитывались, для этого существовали уроки русского языка, а здесь занимались просто «писаниной». Совсем не удивительно, что бывшие одноклассники Веры легко и свободно излагают свои мысли и владеют словом, некоторые стали литераторами и журналистами, среди них есть даже Золотые перья России.

В институт Вера поступила без проблем. Ей надо было сдать один вступительный экзамен по физике. Попался закон Кулона, который она изложила в квантовой теории. Преподаватель, принимавший экзамен, долго бегал с ее листком по экзаменационной комиссии, а члены ее так смотрели на работу Веры, как будто увидели инопланетян в своем кошельке. Вера даже стала волноваться, все ли с ними в порядке. После экзамена ее сразу зачислили в институт на обучение по специальности «Электронно-вычислительные машины».

Институт Вера тоже закончила с красным дипломом и распределилась в обычное научно-производственное объединение, где можно было бы безбедно существовать до пенсии на приемлемую зарплату.

Возможно, для кого-то и ожидаемо, только не для Веры и ее сослуживцев, в стране грянула Перестройка. Ручеек государственных средств на поддержку так называемой науки стал пересыхать, а потом и вовсе почти иссяк, а вся добротно выстроенная и отлаженная научно-производственная система стала разваливаться. Руководитель лаборатории, где работала Вера, – профессионал высочайшего класса с нестандартным мышлением, недюжинными организаторскими способностями и, как ни странно, христианскими ценностями, создал кооператив, куда забрал всю свою лабораторию вне зависимости от личных успехов и мировоззрений каждого. Вера не чувствовала себя там лишней. Она не только выполняла свою часть работ, связанных с программированием, но и занималась сбором необходимых бумаг для составления заказов и бухгалтерии, установлением контактов и оформлением документов, что всегда любила и умела делать и делала это аккуратно.

Подруга Аня, у которой были финские, а вернее, ингерманландские корни, предложила пойти на курсы финского языка. Мысль показалась Вере здравой: ну не японский же учить, живя в паре сотне километров от финской границы. Язык оказался сложным, но интересным. Разгадывать его секреты было сродни поиску ошибки в заартачившейся программе. Да и компания на курсах была хорошая, остроумная, учиться было весело. Можно было поговорить с нарочитым финским акцентом, посмеяться, находя неожиданные языковые созвучия, типа финского "paha mieli" (пахамиели), означающее "плохое настроение", с нашим прозаичным родным "похмельем". Таких пересечений находилось довольно много. Семантические раскопки приносили Вере удовольствие. По характеру своему она была археологом слов, знаков, снов, смыслов… Курсы стали для нее своего рода отдушиной в череде рабочих будней.

Корочки об окончании курсов после серьезного экзамена были успешно получены и затем мирно пылились среди прочих документов. Между тем, в городе стали возникать и расти, как одуванчики после зимы, совместные предприятия, в том числе российско-финские. Хотя многие из них и пропадали довольно быстро, как те же одуванчики в разгар лета, тем не менее, Вера сходила на пару собеседований. После них она поняла, что ее устный финский, мягко говоря, не очень понятен финнам, а их финский и вовсе тяжел для ее понимания. Пока она рассказывала на финском домашнюю заготовку о себе, финны хоть и с легким напряжением, но все-таки удовлетворенно кивали. Когда же они начинали задавать вопросы и вступать в диалог, всякая иллюзия взаимопонимания пропадала. Вера поняла, что ей нужна языковая практика с носителями языка.

Глава 2

Вера шла обычным маршрутом на работу от метро "Петроградская" на свою Петрозаводскую улицу. Проходя киоск Союзпечати на углу с улицей Ленина, Вера решила купить газету "Реклама-шанс", которая была реальным шансом к поиску нового в жизни. Милый и разговорчивый старичок-продавец, протягивая газету, пожелал Вере хорошего жениха. Об этом в связи с "Рекламой-шанс" Вера никогда не задумывалась. Единственное, что она просматривала в этой газете, – объявления, связанные с деловой жизнью. В этот раз ничего интересного не было. "А что у нас с женихами?" – мысленно и шутя поинтересовалась Вера, открыв соответствующий раздел, и сразу увидела объявление, кардинально изменившее ее жизнь:

"Мужчины из Финляндии и Швеции ищут жен в России".

"Таак, вот так в России разводят… кроликов, – подумала Вера. – Конечно, надо выслать куда-нибудь в конвертике 10, 20, а то и 100 долларов и ждать у моря погоды триста световых лет…"

Нет, выслать просили только фотографии лица и фигуры, краткие сведения о себе и указать знание языков.

Привыкшая все делать точно и аккуратно Вера так и поступила. Ни на что особенно не надеясь и не ожидая перемен в личной жизни, она хотела найти финнов для переписки и практики финского языка как письменного, так и устного.

Вскоре пришло первое письмо от Ари Стенберга. Оно было коротким и информативным, написано разборчивым почерком, печатными буквами. Вера практически все поняла из этого письма, несколько слов посмотрела в словаре и кое-что спросила у бывшей преподавательницы. Ей понравилась аккуратность и вразумительность автора письма. Завязалась переписка. Знание финского языка позволяло Вере писать именно такие лаконичные письма, как писал и Ари. Они стали посылать фотографии, постепенно обмениваясь все новой и новой информацией друг о друге.

А потом последовал какой-то шквал писем со всей Скандинавии. Вера получала письма из Финляндии, Швеции, Норвегии. Видимо, брачное агентство расширило свою деятельность. Письма приходили в основном на английском языке, которым Вера владела слабо. Все-таки задача у нее была изучать финский, поэтому "английские" письма она передавала подругам и знакомым. Были письма и на финском. Только написаны они были или крайне неразборчивым почерком или являлись такими многословными, что читать их Вере было невыносимо, и она сразу откладывала их в сторону. Тем более, она уже привыкла к стилю Ари, этот финский мужчина нравился ей и по фотографиям и по письмам. Поэтому Вера решила больше никому не писать, тем более, что Ари предложил встретиться. Он собирался купить тур и приехать в Санкт-Петербург, только что вернувший себе свое былое имя.

Только после нескольких лет супружеской жизни с Ари Вера смогла оценить весь героизм его поступка. Он, всю свою жизнь проживший в финской глубинке, никогда не бывавший даже в Хельсинки, никогда не видевший ни метро, ни трамваев, ни троллейбусов, не владеющий никакими языками, кроме финского, решился приехать в этот огромный чужой город ради Веры.

Глава 3

Прошло полгода с начала их переписки. Стоял ласковый и беспечный сентябрь. Вера подходила к метро "Балтийская", разукрашенная как индеец-ирокез и обвешенная бирюльками, как новогодняя елка. Не смотря на весь этот антураж, она ему сразу понравилась – почувствовала Вера. Его она тоже узнала сразу. Он выглядел как инопланетянин на чужой земле в этой не к месту простой и удобной одежде, вобравший голову в плечи под шумящим сводом станции в стороне от мельтешащей воронки людей, готовой поглотить и перемолоть его. Первое, что почувствовала Вера, была жалость к этому человеку и смутное восхищение его стойкостью. Вере захотелось погладить эту большую коротко стриженую голову и прижать ее к себе, что она и сделала, как только они оказались в номере его гостиницы. А он, опустившись на пол и усадив ее на кровать, стал целовать ее колени. Слова им были не нужны. Больше ничего не было между ними, но что-то главное состоялось. Это почувствовали оба.

Поэтому Вера совсем не удивилась, когда на третий день, перед своим отъездом из России Ари сделал ей предложение. К тому времени они уже сносно объяснялись жестами и даже вербально с помощью словаря. Чтобы уточнить правильность понятого ею вопроса, Вера нашла в словаре слова "стать", "жена", и после утвердительных кивков Ари нашла и показала ему слова "думать" и "писать".

После того, как жених уехал, Вера почувствовала, что на небесах главное уже решено. Хотя все оказалось не так легко.