Настроение жить

«Требуется кассир».

В хорошее время Оля и не обратила бы внимания на эту табличку, а над указанной зарплатой –посмеялась. Разве для такого она ночами корпела над конспектами, брала работу на дом, выходила в выходные без оплаты?

Но ни за опыт, ни за диплом денег никто не давал.

Оля тяжело вздохнула, и записала номер.

***

Монотонный писк пробиваемых продуктов гипнотизировал. Только чудом Оля до сих пор не попала на недостачу. Видимо, небеса решили хоть как-то компенсировать выпавшие на её долю тяготы, и посылали исключительно внимательных и порядочных покупателей. Но вечно это продолжаться не могло, и прекрасно это понимая, Оля из последних сил старалась концентрироваться на том, что делает.

Чтобы хоть как-то цепляться за реальность, она вглядывалась в лица покупателей и сопоставляла с содержимым их тележек.

Оля раньше и не задумывалась, как много можно сказать о человеке, видя его покупки.

Вот у этих молодых парней явно намечается вечеринка. Минимум еды, максимум алкоголя, и ящик минералки. В ответ на просьбу Оле гордо продемонстрировали паспорт, по которому имениннику только-только исполнилось восемнадцать.

Оля не удержалась и вздохнула, вспомнив, как сама отмечала этот праздник. Жизнь тогда казалась такой многообещающей! Дорого бы она отдала, чтобы вернуть то ощущение вседозволенности и бесконечности открытых ей дорог…

А вот у этой женщины взгляд ещё более замотанный, чем у Оли. В тележке, над горкой детских пюрешек и набором чрезвычайно практичных и исключительно-полезных продуктов гордо восседает карапуз. Ещё двое, постарше, буквально висят на матери, одновременно засыпая её вопросами и просьбами.

Но вдруг младший поворачивает голову и четко произносит: «Ма-ма». Женщина расплывается в улыбке. Её плечи расправляются, будто она только что отпила из источника вечной жизни. А Оля спешно отводит взгляд на надоевшую, бесконечною ленту с продуктами, и долго почти не поднимает глаз на покупателей.

Но очередной набор помогает отвлечься от нелёгких мыслей. Несколько пакетиков самого дорогого кошачьего корма, палка бюджетной колбасы, батон, и пара упаковок лапши быстрого приготовления.

«Да у вас кот питается лучше, чем вы».

– Ну что тут поделать… Просто он явно умнее меня, и что попало есть не станет.

Оля покраснела. Господи, она что, сказала вслух? Ох, как некультурно…

Но покупатель не обиделся. Из-под мохнатой шапки на Олю смотрела пара весёлых карих глаз. Оля пробормотала неловкие извинения, и мужчина улыбнулся ещё шире:

– Что вы, девушка, не стоит. На правду не обижаются. Но я передам коту, что его поведение возмутительно. Может, он тогда хоть мышь мне принесёт. Думаю, даже сырая и со шкуркой она будет полезнее этой колбасы.

– А вы знаете, у нас сейчас акция… примерно по той же цене можно взять получше, где меньше добавок, но больше мяса…

Олю всегда ругали за то, что она не рассказывает покупателям про акции. Но она никак не могла заставить себя как попугай предлагать людям то, что им, может быть, совсем не нужно. А тут вдруг рассказала обо всём, легко и с удовольствием. К её удивлению, мужчина и правда вернулся в торговый зал и заменил продукты. А когда Оля пробила покупки, он протянул ей только что оплаченную шоколадку.

– А это вам, за консультацию. Может, вы мне вечером ещё что-нибудь расскажете? Глядишь, и я научусь питаться не хуже кота.

Оля растерялась. За мужчиной собралась очередь, и все с интересом ждали её ответа.

Но что она могла сказать?

Правильнее всего было: «я замужем». Но почему-то слова застряли поперек горла, и вырвались совсем другие:

– Простите, но у меня совсем нет времени.

– Ничего, – улыбнулся мужчина, – я никуда не тороплюсь. Может, когда-нибудь в другой раз…

***

Оля долго стояла в прихожей, рассматривая себя в зеркале, и не веря, что она всё ещё способна кому-то понравиться.

Без маникюра, макияжа, с потухшими глазами.

Разве что худенькая. Но то была не юношеская стройность, а худоба человека, который тяжело трудится и мало ест.

Впрочем, пальма первенства по болезненной худобе в этой квартире принадлежала не ей.

Оля тихонько, почти на цыпочках подошла к комнате свекрови, пытаясь понять, спит она или только притворяется.

Серафима Павловна несколько раз разговаривала о чем-то с Витей, и после каждого разговора становилась всё смурнее. Не хотела общаться, не смотрела телевизор, не просила почитать. Оля пыталась что-то с этим сделать, но у нее и самой не осталось искры, которой можно было бы поделиться.

Витя по-прежнему не присылал им денег, не звал к себе. Звонил всё реже, а сами звонки становились короче и однообразнее.

Иногда Оля как будто со стороны смотрела на свою жизнь и удивлялась. Что происходит, почему? И как быть дальше? Но потом круговорот работа-дом убаюкивал, затирал тревожные мысли.

Не время. Просто ещё не время. Ещё немного – и всё изменится. Нужно только подождать…

***

– Оленька, прости…

Оля сжимала хрупкую ладонь свекрови и молилась, чтобы «Скорая» приехала вовремя.

– Серафима Павловна, ну что вы придумали, а? Вот стоит на работу отлучиться, а вы уже проказничаете. В угол б вас поставить, так не простоите же долго… Если только мне рядом быть, вас держать, но это что же тогда получается – я сама себя накажу?

Свекровь не обращала внимания на Олины слова, то проваливаясь в забытьё, то из последних сил пытаясь открыть глаза и за что-то извиняясь.

Скорая приехала быстро, но всё же – недостаточно. Оля растерянно смотрела на врачей.

– Кем вы приходитесь?.. – спросил один из них, деликатно опустив слово «усопшей».

– Дочкой… – почему-то ответила Оля и горько заплакала.

***

Она видела его как будто в первый раз.

Хотя по сути, так оно и было.

В постаревшей лет на десять Оле не было ничего от неё прежней. А в моложавом импозантном мужчине не было ничего от прежнего Вити.

У него даже осанка изменилась. Движения стали плавными и размеренными, а взгляд – чужим и холодным.

– Хорошо выглядишь, – зачем-то сказала Оля. Он ничего не ответил и немного закатил глаза. Ну да, наверное, не самую подходящую фразу для похорон она выбрала.