Религия танцующих детей

Выбивается из берегов и раскидывается мокрым песком в небо.

Я люблю тебя.

Промокшими листьями с запахом фламенко в меня ложатся воспоминания цвета уставшего воздушного змея.

Бархатные мамины руки вдоль шеи и по ключицам. Когда я засыпаю любимым и живым.

Ребра выстукивают ритм швартующихся внутри тебя кораблей.

Кто я, если не якорь?

Просыпаюсь от крика чаек.

Внутри меня моё море убаюкивает твои корабли.

Я люблю тебя.

4 / л

Возможно, я бы и хотел забыть твои руки. Когда они закрывают мои глаза будто морские волны крылья чаек. Или как пахнут по утрам сорванные тобою, по-цыплячьи задорные, цветы.

Возможно, я бы хотел, чтобы твои травяные глаза стали снова просто цвета лета, а не травяное лето – цвета твоих глаз.

Как прежде, наблюдать за фарфоровыми шеями впереди сидящих девушек, подслушивать их щекотные секреты на ухо друг другу и разлетающийся тополиным пухом смех.

Каждый вечер читать свои любимые книги, а по выходным пить чай с малиновым вареньем в папином доме, ходить в кино с одним билетом и никого не спрашивать "тебе не холодно?".

Но если отбросить все "бы".

Нет, никогда не хотел.

2 / 5 / ю

Этот очаровательный огромный шар.

Перекатывается под ступнями.

Я живу головой вниз.

Вывернутый наизнанку.

Счастливый.

У меня нет дома на колёсах.

Но мой дом везде.

Меня научили отдавать себя без остатка словно кофейный росток, улыбаться небесам словно пшеничное поле, названиям всех созвездий словно я сам созвездие, цитатам из полетных дневников Экзюпери словно я сам – слово.

Тому, кто меня поймает, я бы пообещал вечно танцующее сердце.

По утрам оно бы раскрывало ставни к объятьям солнца, по вечерам – распахивало бы дверь и обнимало за плечи теплее зефира, по ночам бы рассказывало о преданности прыгающих пингвинов и ласке испуганных фламинго.

Тот, чьи глаза улыбаются, никогда не знал, что такое тепло.

И вот он стоит, у порога. Ждёт, пока распахнется дверь.

Ловит своими смеющимися глазами моё вальсирующее по потолку сердце.

Пойманный и собранный в гербарий,

Открываю дверь.

Моё тёплое пшеничное солнце

Ждёт рассвета, когда желторотые головки будут любоваться им.

И тобой.

Моё легкое небесное сердце.

ребенок 22 / моя птица будет летать

Моя птица никогда не будет летать.

У неё маленький острый клюв из меди.

Каждое перышко крыла звенит теплее ветра.

Моя птица ночью не спит. Она не закрывает глаза.

Снаружи она холодная и тяжёлая, как осевший якорь, внутри – горячая и лёгкая, как песок Мадагаскара.

Под её веками – облака.

Птица мечтает увидеть небо.

На месте, где должно быть сердце – пустой стук.

Если разбить птицу об стену, то останутся только осколки и сжимающая клюв пружина.

Моя птица не умеет говорить.

Если бы только умела, рассказала бы о млечном пути и чудесах света.

Она знает, когда придёт весна.

Её аметистовые глаза возвращают солнцу лучи. Когда птицы летят домой, внутри себя моя птица встречает каждую из них.