– У меня нет других версий. Хотела спросить тебя, когда вернёшься, но потом словно предохранитель какой-то вышибло, чтобы я не перегорела от любопытства. И я забыла.
Александр задумчиво почесал лоб.
– Последнее, что я помню перед тем, как очнулся в больнице, – это как возле меня остановился танк.
– «Хаммер» Рихарда, – кивнула Галина.
– Да я уже в курсе, что этому гаду почти жизнью обязан, – с досадой ответил Александр. – Но больше всего меня бесит, что Оксана с ним в слишком хороших отношениях.
– Да, – опять кивнула Галина. – Мне тоже их дружба не очень нравится. Ну да ладно. Пойдём к нам завтракать.
– Да не! Пора уже идти, если хочу засветло вернуться.
– Куда идти?!
– Я же написал записку!
– Так я же не успела её прочитать!
– До Новой Трёшки хочу сходить. К камню. Обещал Пелагее. Да и самому хочется по лесу прогуляться, пока погода хорошая.
– Один! Голодный!
– Мёду возьму.
– А мне что теперь делать? Возвращаться в дом с привидениями?
Александр засмеялся:
– Да ты не бойся. Оно доброе.
– Всё равно жутко. Это же что-то потустороннее, – захныкала Галина. Потом чуть подумала и развела руками: – Я опять себе удивляюсь! Я смирилась с существованием привидения, словно речь идёт о колонии летучих мышей. Типа – раз вреда от него нет, то и пусть себе живёт.
– А что остаётся делать?!
– Как что?! Не знаю! Но что-то надо!
Александр засмеялся:
– Веками люди жили с ними бок о бок, договаривались как-то. Вспомни сказки деда Ефима про домовых.
– Молока ему налить в блюдце?! И хлеба положить?
– Начни с этого, – пожал плечами Александр. – А я пойду лесных духов проведаю.
Исповедь
Скрипнула дверь. Оксана очнулась и приоткрыла глаза. Медсестра вытащила из вены иглу, сняла со штатива пустую бутылку и вышла.
Оксана осмотрела потолок – таракан исчез. Она попыталась без него занырнуть в детство, чтобы продолжить разговор с мамой, но… мочевой пузырь, словно спасательный жилет, удерживал её в настоящем времени. Она села на кровати и оглядела палату. На соседних койках спали ещё две женщины. Судя по запаху, одной из них не успели вовремя подложить утку.
Оксана встала, завернулась в одеяло и, не найдя возле кровати тапок, босиком вышла в коридор.
– Куда направилась?! – услышала она за спиной грозный голос и обернулась.
– А где у вас туалет?
– Утка под кроватью! – сообщила маленькая колобкообразная санитарка.
– Зачем утка? – удивилась Оксана. – Я сама могу.
– Не можешь! – возмутился Колобок. – Ты должна лежать!
– Но какой в этом смысл, если мне уже лучше?!
– Не положено!
Оксана перестала спорить и продолжила поиск нужного заведения.
– Сейчас охрану позову, – сообщила санитарка и двинулась по коридору, перекатываясь с ноги на ногу.
Оксана проводила её взглядом и усмехнулась:
«И тут вместо меня решают, что я могу, а чего не могу. Хозяева жизни, блин!»
Вернувшись из туалета, она села на кровать и брезгливо сморщилась. Запах стал просто невыносим, но бдительная санитарка не торопилась выполнять свои прямые обязанности. Поджав колени и упершись в них лбом, Оксана сконцентрировалась на своём раздражении и снова начала погружаться в память. На этот раз она увидела себя не в маленькой кухоньке, а в церкви. «Ну зачем я согласилась?» – застонала она мысленно и уже хотела было уйти, но поймав сверлящий взгляд матери, которая стояла (точнее, сидела на своей инвалидной коляске) в очереди следом за ней, смирилась и шагнула к аналою[4 - Церковный столик с покатым верхом, который используют как подставку для книг и креста во время исповеди.]. Священник накинул ей на голову парчовый шарф и быстро пробормотал молитву. Потом спросил:
– Имя?
– Оксана.
– Это что ещё за имя такое? – пробасил он. – Крещена как?
– А… Ксения.
– Кайся! – разрешил священник.
– Каюсь, – кивнула Оксана, – грешна.
– В чём грешна? Рассказывай!
– Что? С подробностями? – удивилась Оксана.
Священник нахмурился.
– Когда последний раз была на исповеди?
– Никогда. В первый раз.