Проклятие старой усадьбы

– Бортников, Бортников …

– Трофимыч сказал, что я могу купить у вас дом. Мне срочно нужно купить вот тот дом, в имении Заморова. Родненький, если ты мне не продашь этот дом, моя дочь и жена погибнут!!

– Что за бред…– отшатнулся Никитин, мельком вспомнив россказни о проклятии старого поместья.

– Умоляю! Я совершенно трезв, вот понюхай, – Александр дыхнул на Бортникова, и тот отшатнулся.

– Я в своём уме и могу заплатить вам столько, сколько вы пожелаете!

– У меня нет права на продажу дома, а эта бумага просто семейная реликвия! – усмехнулся потомок проклятого рода.

– Друг, тебе деньги не нужны? Продай мне бумагу. Миллион? Два? Сколько захочешь! Я тебе прямо сейчас переведу…

– Ну ты даешь! Пошли в дом.

Иван Бортников долго искал реликвию, пока в зал не вошла его жена.– Что за дела?

– Оксана, где Захаркина грамота?

– Грамота? Я её приготовила отдать завтра в городской музей. Вот! – она порылась в сумке и достала ветхую бумагу, аккуратно упакованную в жесткую прозрачную мультифору.

– А почему мне ничего не сказала? Этот документ моему роду принадлежит, и хранится уже почти двести лет. А ты, ишь чего! Без моего спроса – в музей?

Женщина замялась.

– Мы же как-то раз говорили об этом и решили…в музей…

– Решили, решили, – передразнил муж жену.

Иван подал грамоту Александру.

– Два!

– Чего два?

– Миллиона… А по правильному, к оценщику бы сходить.

– Пять, пять миллионов хватит? – дрожа от нетерпения, спросил Александр.

– Пожалуй…Забирай!

– Пиши здесь, – он указал на грамоту. – Продано: Звонареву А. С. Сумма сделки: пять миллионов рублей.

Иван запнулся, но подумав секунду, взял ручку и написал на реликвии…пять миллионов рублей.

Александр взял мобильный телефон и открыл онлайн банк. Иван горячо стал надиктовывать ему номер своего телефона.

После проведения платежа на экран выскочило сообщение: на карте не хватало денег. Александр судорожно проверил баланс. Ровно тринадцать тысяч не хватало, и он полез в карман в поисках бумажника. Накануне они с семьей сделали множество покупок и столько наличных денег у него могло не остаться. Он отсчитал бумажки, недостающие рубли доставая уже из отделения с мелочью.

В кошельке после оплаты оставался один рубль.

Александр с облегчением вздохнул. Иван поставил свою подпись за словом «продавец». Тоже сделал и Александр, изобразив кривой росчерк дрожащей рукой за словом «покупатель».

– У вас машина есть? – спросил он Ивана, глядя на часы.

– А как же не быть…

– Пожалуйста, отвезите меня в усадьбу, нужно спешить!

На автомобиле путь они осилили за пять минут. В усадьбе всё так же клубился туман, и двери старого дома были крепко накрепко закрыты. Александр стоял на крыльце и оглядывался: его, как и прежде, со всех сторон обступали бледные тени призраков. Они подходили всё ближе и ближе, подпирая его к самой двери разрушенной усадьбы.

Мужчина развернулся и снова приложил кулаки к двери.

– Захар, открывай! Я купил у тебя это дом! Это мой дом! Теперь ты здесь не хозяин!

Александр повернулся и показал бумагу обступившим его призракам. Дверь сзади него скрипнула, и мужчину обдало сквозняком пахнувшим пылью и гарью. Бумага из его рук вырвалась и мягко спланировала на разрушенный пол крыльца. Александр быстро наклонился, чтобы поднять её. Из дома тянуло холодом, и сквозняк выносил оттуда разные обрывки и лёгкий мусор. Ценная бумага могла затеряться, улететь. Схватив листок и вернувшись в вертикальное положение, он обнаружил, что туман почти рассеялся. Призраки словно дым улетучивались, поднимаясь к самому небу, а над лесом появлялся первый лучик восходящего солнца.

Дверь особняка стояла распахнутой. Мужчина бегал из комнаты в комнату, пока на полу у камина не нашел своих девочек. Огонь в камине слабо тлел, бросая на них тёплые оранжевые тени. Он сразу подхватил на руки Маришку и стал трясти за плечо жену. Наталья очнулась и удивленно посмотрела на мужа.

Через час они уже въезжали в город. Как обещал прогноз: погода обещалась быть отличной, и Александр непременно собирался вернуться в усадьбу с экскаватором…

Тайна тётушки Агаты

– Привет, дорогая тетушка Агата. Как же я по тебе соскучилась!

– А я как! Ты даже не представляешь, чего стоит жить одной в постоянном ожидании.

– Тетушка, вот вернусь после окончания института и поселюсь у тебя навсегда! Ну её, эту Москву!

– Нет, Сочи – это место для жизни, для отдыха, а не для работы. Здесь карьеру не сделаешь, – как бы давая добрый совет уведомила тётушка.

– Тётечка, я тебя одну больше никогда не оставлю. Медсестрой всегда устроиться можно. Всё-таки курортный городок. А дальше… посмотрим.

Женщины сели в такси и поехали домой. По дороге интересуясь делами, здоровьем друг друга, всем тем, чем интересуются люди после долгой разлуки. Строили планы на вечер. Одним словом – верещали всю дорогу как заядлые подружки.

***

Подъезжая к дому у меня защемило сердце – от нахлынувших разом воспоминаний. Двухэтажный каменный домик на окраине Сочи, как всегда, выглядел очень аккуратно. Наверняка тётя и в этом году вновь побелила оштукатуренные стены, подкрасила синей краской окна, двери и крылечко. Этим он мне всегда нравился, похожий на кукольный, дом смотрелся выполненным в средиземноморском стиле.

Вопреки сложившимся представлениям, комнаты отдыхающим туристам тётя не сдавала. И вообще, пользовалась только двумя комнатами на первом этаже и застеклённой верандой, выходящей в тенистый дворик: в сад, наполненный ароматами цветов и фруктовых деревьев.

Второй этаж домика всегда был закрыт на ключ и вход туда находился под строгим запретом. Как и всё левое крыло первого этажа. Тётя пользовалась только кухней, гостиной и маленькой комнаткой, где обычно останавливалась я. В этой комнатушке, похожей на чулан, прошла большая часть моего детства. К закрытым комнатам дома я уже давным-давно привыкла, но это не значит, что они меня никогда не волновали.

Попытки проникнуть в запретные уголки дома всегда сопровождались ссорами и наказаниями. Пару раз тётя в сердцах отсылала меня из дома к отцу. Под разными предлогами большую часть своей жизни я провела или у него, или в казённых учреждениях – интернатах. Но почему-то я совсем не сердилась за это на тётю Агату. Наверное, потому, что ближе её у меня в жизни больше никого не было. А ещё потому, что кожей чувствовала – тётя меня любит.

Какие ужасы таил в себе дом, коли от него так тщательно оберегала меня тётушка, представить было просто невозможно. Но тётя не оставляла меня одну в доме даже на минуту.

Уже учась в институте я списывала этот страх на то, что тётя Агата в одно мгновение лишилась сестры, которая пропала без вести двадцать лет назад, оставив меня, двухлетнюю малышку, без мамы. А ещё через год бесследно исчезла Эльза – её семилетняя дочь. Все эти происшествия легли на тётю тяжким бременем. Она стала замкнутой и подозрительной. Закрыла на запор верхний этаж, где раньше жила сестра, а затем и комнату Эльзы. Дом, который был для семьи родовым гнездом, сейчас стал клеткой, тюрьмой для бедной моей тётушки Агаты. Ведь всё, что она любила, а после потеряла, некогда находилось здесь, наполняя её сердце любовью.