Проклятие старой усадьбы

***

Когда не стало родителей, они погибли в море во время шторма, Агата осталась за главную. Именно на неё легло бремя заботы о младшей сестре, только что закончившей школу. Характер у Марии с детства был не сахар, а после смерти родителей и вовсе испортился. Ребёнок трудно перенёс потерю. Сёстрам пришлось сильно ужать свои расходы, и Мария, привыкшая получать всё самое лучшее по первой просьбе, начала закатывать сестре постоянные истерики. Переходный возраст: высокий рост, готовность к деторождению говорило сознанию, что он вырос достаточно, чтоб делать всё, что заблагорассудится. Он делал её своевольной и дерзкой. Марии приходилось слушаться Агату, сестричку всего на пять лет старше её. Этот факт казался девушке противоестественным и несправедливым. Они всегда общались на равных, а теперь вдруг сестра главная?

Факт замужества сестры немного усмирил Марию, но новый член семьи ей не нравился, и девочка стала реже появляться дома. Намучилась с ней Агата, пока сестра не перебесилась и по-настоящему не повзрослела. Но, как итог бурной юности, родилась Анна. Теперь Агате пришлось заботиться не только о сестре и её малышке. Она сама уже имела ребёнка и испытывала в это время некоторые трудности. Её брак терпел кораблекрушение.

Брак, видимо, совсем не то, что требовалось для их душевного равновесия. Избалованные отцом, они с трудом переносили гегемонию супругов. Слишком уж свободолюбивые и гордые, они быстро сбросили с себя бремя супружества. Агата развелась через год после рождения дочери Эльзы. В тот день когда Мария, будучи на седьмом месяце беременности, выставила мужа, Агата получила по почте свидетельство о разводе. Мария пробыла замужем всего-то два месяца после скороспешного брака.

Эльза ничего ещё не понимала – и слава Богу. Аннушка родилась вовремя крепенькой и здоровой. Оставшись вдвоём с дочками сёстрам стало легко и комфортно. Как в прежние времена, когда они были девчонками. Родители не ограничивали их свободу воспитанием, и только бог знал, как в этой семье получалось всё ладно и складно. Теперь, спустя годы, они вернулись в то же блаженное состояние. По крайней мере, так говорила сестре Агата. Они решили начать всё заново. Строить своё счастье в чистом, обновлённом доме, и для этого затеяли ремонт. До этого сёстры ни разу не проводили глобальную чистку оставляя всё как есть после смерти родителей, пропавших из их жизней в одночасье.

Ещё вечером они пили вместе чай, а наутро кто-то из соседей заметил их на берегу. Вероятно, в этот день они вышли в море. Через час начался шторм и тела их даже не нашли. Только обломки лодки. Девочки отказывались верить. И ждали их возвращения очень долго.

Но со всем рано или поздно свыкаешься. Нужно как-то жить дальше! Из дома было решено выкинуть все старые ненужные вещи: тюли, шторы, плетёные корзины, резиновые сапоги. Опустошались кладовки, шкафы теряли часть своих сокровищ в виде сумок, бус и старых ситцевых платьев. Нетронутыми остались лишь несколько антикварных вещиц, принадлежавших родителям – четыре медных подсвечника, фарфор, почерневшее от времени серебро и два больших зеркала – последняя их покупка. Эти зеркала стали причиной ссоры – единственной за много лет. Предстояла свадьба Агаты и каждая копейка имела ценность, а тут такая роскошь! Агата была вне себя. Родители сделали всё от них зависящее и свадьба состоялась – пусть уже и без их участия. Но зеркала до сих пор вызывали у Агаты раздражение.

Одно, висящее прежде в зале над камином, перенесли в комнату Марии на втором этаже. Сестра не согласилась с идеей продажи. А второе осталось на своём месте – в маленькой спальне на первом этаже, где должна была разместиться Агата. Раньше они с сестрой жили в одной комнате, но как раз накануне гибели родителей, для Агаты и её мужа отремонтировали старую бабушкину комнату, в которой им так и не удалось поселиться.

Комната ещё долго оставалась пустовать, хоть попытки освоить жилплощадь предпринимали по очереди то один, то второй мужчина, временно проживающие в доме. Мужья Марии и Агаты. Даже были попытки сдавать комнату туристам, но что-то не срасталось. Молодая пара, снявшая комнату, съехала уже на третий день, а студент геолог сбежал, так и не заплатив. Комната пустовала, пока в ней не поселилась пятилетняя Эльза.

Казалось, что всё хорошо. Жизнь сестёр потихоньку налаживалась.

Но внезапно Мария пропала. Она не оставила никакой зацепки. Агата искала её везде, как ищейка, положив на это полгода. Она почти не появлялась дома, оставив малышек на свекровь, пока та не пригрозила отнять Эльзу. Тогда Агата перестала искать. Но не успокоилась.

***

Знаю. Тётушке было очень тяжело. Тётя Агата стала уединяться, много времени проводить на втором этаже, в маминой комнате. Маленькой я часто слышала, как тётя разговаривала сама с собой, плакала, молилась, а возвращаясь оттуда, била посуду, падая в кресло у камина, выжатая как лимон. Помню, как подсматривала в дверной замок на втором этаже, видела, как тётя говорила, глядя в зеркало, как, уходя, завешивала массивное зеркало плотной тканью и закрывала за собой дверь на ключ. Я скучала по маме. Было страшно и одиноко. Эльза почему-то злилась, когда я, словно хвостик, ходила за тётушкой по пятам. Пока также как мама, не пропала и сама Эльза.

Не могу представить, как бедная тётушка совсем не лишилась рассудка. Иногда она так и выглядела: лохматой, с потухшим взглядом бродила по дому, нашептывая невесть что. Долгое время она прибывала в состоянии транса, что ли. А потом заболела и слегла. В это время я жила у отца. Он и раньше время от времени забирал меня на выходные. Пока вновь не женился… Отец говорил, что Агата больна и не может оставить меня у себя. Но и сам, спустя совсем немного времени, определил меня в интернат. К тому времени тётечка немножко оправилась и изредка навещала меня по выходным. Потом начала забирать на воскресенье. Она всё ещё не оклемалась полностью, потому что продолжала разговаривать с зеркалом…

В старших классах я переехала жить к тёте Агате с условием, что не буду даже краем глаза интересоваться запертыми дверями. Это стоило мне огромных усилий. Но десятый и одиннадцатый класс вспоминается самым счастливым временем в жизни! Я была дома с тётушкой и наконец-то свободна. Вместе мы ходили в кино, по вечерам пили чай на веранде с черешневым вареньем, обсуждали Островского, читали вслух монолог Катерины и всерьёз задумывались, почему люди не летают, как птицы! Ходили на закате к морю, зарывая ноги в мокрый песок, на который волна накатывала за волной, щекоча.

Но однажды поздно вечером в дом постучали, и тётя выскочила из комнаты Эльзы, не закрыв, по обыкновению, её на ключ. Я шла к входной двери посмотреть, кто стучался так поздно, когда услышала скрип, громким эхом резанувший по ушным перепонкам. Повернув голову, я заметила приоткрытую дверь, языки пламени и большую тень, мелькнувшую в проёме комнаты Эльзы. Любопытство, смешанное со страхом, толкало меня вперед, и я пошла вперед. Ещё не переступив порог, я разглядела на полу смятое чёрное покрывало. Видимо, тётя накинула его на зеркало, и оно, не удержавшись, соскользнуло.

Зеркало, точь-в-точь как в комнате мамы на втором этаже, большое, стоящее во весь рост, привлекло моё внимание немедленно. Я увидела в нём уголок камина и горящие угли. В комнате Эльзы не было камина, и я, вглядываясь в зеркало, переступила порог…

– Анна! – донеслось позади, и тётушка с глазами полными ужаса выдернула меня из комнаты, больно схватив за предплечье.

Целые сутки она со мной не разговаривала. А потом…

– Я нашла отличную школу, там ты сможешь хорошо подготовиться к выпускным экзаменам. Школу-интернат.

– Тётечка Агаточка. Умоляю, не надо! Я больше никогда, никогда в жизни тебя не ослушаюсь, прошу не надо. Только не в школу-интернат.

– Я тоже не хочу, но вынуждена сделать это, любимая. Я не могу потерять и тебя.

– Что? Что там может быть!? Чего ты боишься? Тётушка, расскажи. Мы справимся вместе, поделись и наверняка, сразу станет легче. Только не отправляй в интернат, умоляю…

Но тётя Агата была непоколебима.

Вернулась лишь через год. Лето перед поступлением в университет мы провели с тётей Агатой. Потом учеба в Москве и вот – я снова дома!

Но перспектива, что я останусь здесь навсегда, тётушку не радовала. Тётушка боялась открывать свои страшные секреты. Но факт оставался фактом – секреты прятались в запертых коридорах родного дома…

***

Тётя Агата была уже не молода. В свои пятьдесят лет она выглядела намного старше одногодок. Иногда казалась странной и недоверчиво относилась к людям. Я её любила, жалела и собиралась остаться рядом, до конца заботясь. Не так много времени мы провели вместе, да и мелкой девчонкой я мало чего соображала. Но вернулась я уже повзрослевшей, и мне было просто необходимо знать, что так беспокоит тётю? Что заставляет её закрывать на замок половину дома? В доме творилось что-то неладное, я нутром чувствовала мистическое, страшное начало и тётя всеми силами хотела защитить меня от неведомой опасности.

Первую неделю я отдыхала, изучая распорядок дня тётушки. Когда её не будет дома я планировала изучить все тёмные закоулки и расставить точки над i. А распорядок у тёти Агаты был строгий. Каждый день тётя вставала рано утром и пила кофе. Готовила завтрак, а затем мы ели тосты с легким сыром и зеленью. После она поливала цветы в саду и шла в ближайший магазинчик за молоком. Возвращаясь, перекидывалась с соседкой парой слов и в дом приходил ученик в сопровождении матушки. Тётушка занималась репетиторством. Давала частные уроки английского. Иногда бывало два урока подряд и тётя Агата устало вздыхала, провожая своих гостей. Потом садилась за просмотр сериала. А после уже не покидала дом… Одним словом – надолго она отлучалась только по субботам, когда шла на рынок за покупками.

После приезда я каждый раз сопровождала тётю. Но на следующей неделе собиралась отыскать повод, наконец, осмотреться.

Примерно два раза в неделю к нам заглядывала соседка попросить соль или масло. Я недоумевала, ведь магазин за углом, в ста метрах. Подобное поведение выглядело странным, но что поделаешь, может, для пожилых людей это единственный способ пообщаться? Если честно, тётю эта соседка тоже слегка подбешивала. Тётушка пыхтела, но старалась быть тактичной. Иногда в дом заглядывал полицейский с вопросом: не замечали ли мы чего? Всё ли в порядке, не нужна ли помощь? Не думала, что участковые столь трепетно относятся к своей работе.

Казалось, что за нами, как минимум, следят.

В субботу тётушка отправилась на рынок, а я, под предлогом встречи с работодателем, вышла чуть раньше и, сидя за столиком кафе, клевала носом в ожидании. Уже с раннего утра стояла невыносимая жара. Накануне вечером прошел дождь, и от земли поднималась душная испарина. Воздух вибрировал…

***

Анна зашла в прохладную тишину дома и, оглядываясь, словно воришка, направилась к лестнице второго этажа. Она заранее обзавелась ключами. Тётушка была хоть и бдительная, но не критично.

«Если тётя узнает, конечно, расстроится. Она не ждёт от любимой племянницы такого предательства. Плохая, плохая девчонка!». Анна ругала себя, открывая ключом таинственную дверь.

Перед ней предстал коридор, наполненный пылью и серыми полуденными тенями. Одна сторона коридора полностью состояла из окон, закрытых синими деревянными ставнями жалюзи. Сквозь узкие щели между планками пробивался слабый свет. Солнце приходило на эту сторону дома лишь в закатные часы.

Напротив окон располагался маленький холл с журнальным столиком и двумя креслами по бокам. На креслах серой бесформенной массой лежали пыльные чехлы, и столик покрывал вековой слой сероватой пыли. По обе стороны от холла синели двери комнат. «Здесь, наверное, жила моя мама. А вторая комната была моей? Ну, если бы да кабы…». Анна толкнула ближнюю к ней дверь, и та со скрипом отворилась. Комната и правда оказалась детской. Анна почувствовала ком в горле. Ведь девушка даже не помнила этой своей комнаты. Последний раз она жила здесь в свои два с половиной годика. Где тут помнить? Комната была оформлена в бело-желтых тонах и местами напоминала куски яичницы. От этой мысли Анна даже усмехнулась, когда вдруг дверь позади заскрипела и захлопнулась, подняв облако пыли. Анна чихнула и крадучись подошла, и приоткрыла дверь. Тишина. Оглядываясь по сторонам, девушка прошла вдоль холла к следующей двери. Вторая дверь не поддавалась. Анна подергала ручку – заперто. Из связки ключей методом тыка, наконец, подобрала нужный и открыла таинственную дверь.

Как и везде на втором этаже в комнате лежала пыль. Только кресло напротив зеркала выглядело чуть почище другой мебели.

– Здесь, видимо, обычно сидит тётя, – шепнув предположила Анна и, протянув руку к покрывалу, рывком обнажила старое зеркало. Да, оно выглядело точь-в-точь, как комнате Эльзы – антикварное старое зеркало.

В мутном отражении Анна что-то видела. Нечёткое, но оно становилось яснее с каждой минутой. И тут перед ней предстала комната. В комнате горел камин и спиной к Анне в кресле сидела женщина с книгой в руках. На маленьком столике стояли фрукты и букет пионовидных роз в полупрозрачной зелёной вазе. Было заметно не вооруженным глазом, что цветы и фрукты бутафорские, как и огонь, горящий в камине. Не грел.

Анна, словно завороженная, смотрела в отражение.

– Ты пришла. Я ждала тебя. Вроде бы читаю книгу. Но в мыслях ловлю себя на том, что слышу каждый шорох и жду твоего прихода. Расскажи! Расскажи мне о ней. Скорее. Что вы делали сегодня, Агата!? – женщина в кресле развернулась.

– Ах, нет!

Она, щурясь, присматривалась к девушке по ту сторону зазеркалья.

– Анна?

Анна сидела не шевелясь. Губы словно онемели. В голове крутились вопросы, но ответы так и не приходили.

– Анна, уходи! Немедленно уходи. Иначе они заберут тебя!

– Кто они? Куда заберут?

– Не спрашивай. Уходи доченька.