Атлантида. В поисках истины. Книга пятая. На перекрестках дорог

– А теперь окунёмся в заливе и баиньки, – пытался вытащить его из бани Сидон зак,идывая тяжелую руку Бориса себе на плечо. – Тебе нужно жениться!

– Думаешь, так просто – жениться? Жена должна быть одна и на всю жизнь! А где ты такую сыщешь? Нигде!

– Колесов говорит у него правнучка на выданье.

– Да что мне Колесов и какая-то праправнучка! Я что извращенец какой? Мало мне того греха…

– Ты пропойца, Стрижевский! Если не бросишь…

– А ты, откуда про Колесова знаешь? Про Колесова только я знаю!

– Я тут недавно с Геркулесом выпивал…

– Это кто?

– Герой древнегреческий. Он мне про Колесова такое понарассказывал – и смех и грех вспоминать.

– Ну, и что он там вычудил?

– Колесов рассказал ему, как тот Авгиевы конюшни почистил, хвалил за находчивость, а Геркулес ещё и слыхом про них не слыхивал!

– Да ты что! Правда? Ну дает Колес! Вот так прокололся!…А что до внучки, не можно мне брать её в жены.

– Почему же?

– Родная она мне.

– Что ещё за бред?

– Когда мы с Колесовым разошлись, со мной пошла девушка из «бессмертных». Колесов, может, знает, чьей дочерью она была, но точно не из начальных. Она сохла по мне. Я знал. И когда Виктория была уже в возрасте, Полина, так её звали, просила меня стать отцом для её ребенка. Виктория была согласна. И даже благодарна за то, что Полина спросила её разрешения.

Полина зачала и уснула на шестом месяце беременности. Сон был недолгим, и, проснувшись, она разрешилась девочкой. Я, конечно, был рад, но не то чтобы сильно баловал мать и дитя, а когда Колесов прислал сватов за дочкой для Светозара, Полина ушла вместе с ней.

Если сейчас на выданье девочка по линии Полины, то она моя кровная внучка.

– Ну и намутили вы, везде бардак! Коли так, тебе бы на свадьбу съездить, хоть внучку, правнучку, или кто она там, замуж выдать!

– Не думаю, что меня там ждут.

– Ну так давай проверим!

После долгих уговоров они, наконец, собрались и через неделю были уже на Днепре. Путь по реке приятели преодолели быстро. По Висле, затем Припяти до истоков реки; так они попали в городок на Днепре.

Городом Стрижевский называл его с натяжкой: деревянная крепость на холме и россыпь ветхих мазанок, покрытых соломой. Болотистая местность извергала ключи, тут и там виделись пруды, озёра и лужи. Ручьи впадали в маленькие речки.

– Стрижевский, может и не стоило сходить с корабля? Каждый квадратный километр – водоём!

– И что, лететь этот километр? У нас не летучий корабль, – засмеялся он.

– Да, тут только на апперах передвигаться можно. Куда не глянь – мостки переброшены.

Они поднялись на холм и просили стражей доложить о прибытии гостей. Про мощение дорог они похоже и не слыхивали: везде было сплошное месилово, и Сидон окончательно промочил ноги в своих восточных туфлях. Песчаные холмы Стрижевского были намного привлекательнее этой чёрной, жирной жижи чистейшего чернозема.

Их наконец сопроводили в палаты. За столом собралось всё большое семейство. Видно было, что здесь и стар, и млад – все поколения семьи что-то шумно обсуждают, перекрикивая друг друга. Стоял гул.

– Пожаловали богатые купцы из краёв далеких. Господа Сидон из Тира и господин Стрижевский из янтарного края, – объявил глашатай.

Наступила тишина.

– Ну что ж, проходите, гости милые, присаживайтесь, откушайте с нами, выпейте сладкого мёда, – встала из-за стола молодая девушка.

Сидону и Стрижевскому освободили места за столом.

– И с какой же целью прибыли к нам такие люди? – громким басом заговорил мужчина во главе стола.

– Мы приехали к вам на свадебке погулять, – с ходу заявил Сидон, рассчитывая на чувство юмора собеседников.

Все переглянулись.

– Да, кто же вы будете?

– Мы люди из Атлантиды. Я живу в далекий краях, а вот Борис неподалёку…Сосед ваш. Нет ли у вас кого из янтарного края? Много лет назад его покинула Полина с дочерью Миленой, к вам в жёны Светозару.

– Предки наши, Польна и Светозар живут уединённо. Отшельниками слывут. А Мила я, – встала пожилая женщина и поклонилась.

– Мне много лет, и я старею. Единожды приняв «сон Атланта», проснувшись, я стала медленно увядать. И теперь, отец, ты будешь расстроен? – обратилась она к Стрижевскому.

Стрижевский не знал куда деваться. Чувства разрывали его пополам. Одна половина хотела обнять дочь и рыдала, тайно, а другая мечтала бежать прочь, закрывая глаза полные горючих слёз.

Милена подошла сама и обняла отца как ребенка: взрослого, но всё ещё ребенка. Мать любовно рассказывала о нём много лет подряд сказания, романтические истории. Без злости, ревности или обиды, и Мила тоже, почитая его за героя, не могла сердиться. Хоть иногда и закрадывался червь в сердце: точил его, грыз, но она недолго находилась в его власти и решительно прогоняла прочь.

Уже сидя за столом, беседуя, она рассказала им историю своего рода:

– В нашем роду давно перевелись женщины, способные родить потомка для Атлантиды. Все мы смертные, – она провела рукой, указывая на людей за столом. – Но мы храним традиции и почитаем заветы наших предков. Мои сыновья жили долго, но смерть настигла их неожиданно – на поле брани. Здесь уже пятое поколение, и на выданье только Леда, лебёдушка наша, красавица, но мужа ей пока достойного нет. На какую же свадьбу вы собрались?

– Колесов говорил о внучке на выданье, – улыбнулся Сидон.

– А. Всеволод. У него-то все внуки да внучки! – засмеялась она.

– Был он пяток лет назад. Но девка у нас капризная, как царевна какая. То бои, то ещё какие испытания придумает, лишь бы от замужества отказаться. Строптивая.

Леда глянула на гостей, вспыхнула, и уткнулась в миску, пряча разгоряченное лицо.

– Так получается, Стрижевский, она тебе уже и не внучка. А так, седьмая вода на киселе? А ты внучка, внучка… Может и женишься? Отдала бы ты Леду свою за Стрижевского? – направил свой вопрос Сидон прямо по адресу: упрямо глядя в глаза Милене.

Долгий немигающий взгляд пронзил Бориса.

– А что, может и отдала бы. Но всё решает невеста.