Сосед Юны, Нил Хотин, как и его подруга, совмещал работу с учёбой. Ему оказалось тяжелее поспевать, чем его приятельнице-соседке, но всё ж он умудрялся этаким чёртом пахать в мясном цехе гипермаркета «Атлас» и заочно учиться в местном колледже на пищевого технолога. Работа его и натолкнула на выбор специальности: после школы Нил неприкаянным перекати-полем метался от одной подработки к другой, не видя истинного призвания, пока не осел в недрах «Атласа».
Естественно парни дали слово прийти, несмотря на загруженность, в устах Юны случай звучал ошеломительным, будоражащим, интригующим своею внезапностью.
– А что с работой, Фей? – спросила девушка, заметив долгий взгляд Матфея, буквально прилипший к окну, за которым через дорогу стоял «Вижин-Март».
– Понятия не имею, – отозвался сухим отрешённым голосом юноша, продолжая смотреть в оконный проём. – Не это сейчас главное.
– Тогда что, Фей? Что случилось? Расскажи.
– Скажу, когда все соберутся.
За окном в видимом лоскутке неба медленно собирались, растекаясь и наслаиваясь друг на друга, пузатые облака – кусочки нелепой мозаики. Пролетела стая серых ворон, а может галок, точнее разглядеть было не возможно, их тёмные силуэты чётко и гордо вырисовывались на фоне молочной белизны облачности. Прямым курсом пропорол и высек жирный сизый след в самой гуще небесного пастбища самолёт – несомненно, задиристый наглец и отчаянный задавака в понимании облаков. Так тихо и покойно было сидеть в крошечной кухоньке, взирая на простор и мир неба.
Юна поставила воду на огонь и насыпала чайную заварку в большой круглый чайник белого цвета с крупными вишнёвыми цветами. Ей было не по себе от Матфея, далёкого и близкого одновременно. Её пугала его недосказанность и намерение уехать из города так вдруг, с бухты-барахты. Да и его животные, таращившиеся на неё со странным интересом, усиливали эффект беспокойства. Особенный трепет у неё вызывал ворон, его по-человечьи пристальный взгляд прозрачно-синих глаз вынуждал Юну отводить взор в сторону.
Когда ожидание условленного срока встречи приблизилось к концу, Матфей вышел из оцепенения и ослабил упорный взгляд, которым сверлил облачный лоскут последние полчаса. Кухня, в которой юноша бывал много раз, всегда казалась ему одной из приятнейших в домах знакомых, после своей домашней, разумеется. Невысокий выбеленный потолок; просторный квадрат стен, обклеенных бежево-зелёными обоями с теснением из бронзовых ромбов; серебристый великан-холодильник в дальнем углу, обклеенный яркими магнитами, напротив которого важничала беленькая раковина. Соседка раковины – газовая плита, в её недрах испеклось столько вкуснейших блюд, а готовить здесь умел почти каждый, кроме дедушки, разумеется. Шкафчики и навесные полочки, окрашенные в кислотный лаймовый цвет, сколько всего они хранили в своих тайниках – ровно столько, чтобы кухня была центром дома, пульсирующим чудом, собирающим всю большую семью Юны. За длинным столом с высокими стульями, из которых самый высокий, разумеется, принадлежал дедушке.
Раздался звонок в прихожей. Первым примчался Нил. Он впопыхах скинул обувь и куртку, а затем широким шагом прошёл в кухню.
– Ну, и что всё это значит, Маф? Какого хрена, дружище, ты позвал меня в такое время, да ещё и в дом Ласточки?
Лицо Нила зарумянилось с улицы, а дыхание было чуть прерывистым и учащённым из-за быстрой ходьбы.
– Я всё объясню, Нил, когда ребята подтянутся, – пообещал Матфей, игнорируя вопрошающий взгляд друга.
– Приятель, ты меня интригуешь, надеюсь, я не зря улизнул из цеха, – произнёс Нил. Он улыбнулся Юне и, пожав плечами, изобразил обескураживающий вид. Его, по-видимому, всё это забавляло. Заметив Гамаюна и Сееру, он спросил. – А это ещё что за зоопарк?
– Они со мной, – рассеяно отозвался Матфей, его голос, впрочем, как и его вид полнился напряжением и угрюмостью от предстоящей тяжести расставания.
Эрик и Виктор подошли одновременно, и когда ребята расселись вокруг стола, недоумённо и озадачено впиваясь в Матфея взглядами, Юна разлила настоявшийся чай по кружкам и расставила на столе.
– Ну, так в чём дело, Маф? – заполнил неловкую паузу тишины Виктор. – Какого черта ты нас всех посрывал с работы и пригласил на чаепитие в Юнин дом? Это что, прикол такой? Ты вроде самый разумный среди нас, приятель.
– Не хочу показаться хвастуном и выскочкой, – тут же заявил не без апломба Эрик, как обычно облачённый в добротный костюм и надушенный дорогим парфюмом. – Но насчёт самого разумного в этой честной компании, я бы поспорил.
– И этот самый, естественно, ты, Философ, – иронично уточнил Нил.
– Ты как всегда впереди паровоза, Блонд, – игнорируя замечание Нила, беззлобно парировал Эрик. Он всегда «цеплял» Нила этим прозвищем, когда тот начинал кидать шпильки в его адрес.
– Зато не хвастун и не педант, – широко ухмыляясь брякнул юноша.
– Так, ребята, мы здесь не для того, чтобы нахваливать друг дружку и не на чайном приёме английской королевы, – пресёк дурачливые излияния приятелей Виктор Сухманов. – Нас Маф позвал и не просто так.
– Вик прав, – поддержала его Юна, до этого молчавшая. – Происходит что-то важное. Фей, рассказывай.
– Думаю, что все в курсе про демонов, – не спеша начал Матфей, тщательно обдумывая слова. – И тех, кто им служит.
– Я чего-то не схватываю, Маф, – обескуражено промолвил Нил. Он растеряно почесал белобрысый затылок. – Ты нас собрал посреди рабочего дня, чтобы премило поболтать о демонах и прочей жути за чашкой чая?
– Не совсем, – тяжело глядя на друга, ответил Матфей. – Остальные, я надеюсь, меня понимают?
– Да, – произнёс Виктор, недвижно восседавший на стуле, скрестив на груди мощные руки.
– Ещё как, – многозначительно отозвался Эрик Горденов, чинно устроившийся за столом.
– Ага, – кивнула Юна, чем вызвала удивлённые взгляды Вика и Эра.
– А я ни черта не понимаю, – возмущённо выпалил Нил Хотин.
– Потому что ты Спящий, Нил, – спокойно сказал Матфей. – И ты не должен ничего узнать из того, что я скажу, до своего дня рождения. Но у меня нет выхода.
– Что значит, спящий? Я же не сплю, я здесь. Или ты намекаешь, что я туго соображаю, инженер ты наш самородковый.
– Спящий, значит, не ведающий, – пояснила Юна. – Незнающий, неосведомлённый. А вовсе не то, что ты вообразил.
– А я хочу знать! – глядя в глаза Матфею, жёстко и недружелюбно произнёс Нил, явно уязвлённый своею «неосведомлённостью». – Пусть он расскажет, осведомит меня, чтобы я не чувствовал себя дураком и белой вороной.
– Дурень! Ворона ему не угодила, – фыркнул Гамаюн со своего места, но все, кроме Матфея услышали хриплое карканье.
– Уйми своего прислужника, Маф, – угрюмо потребовал Виктор. Этот разговор ему всё больше и больше не нравился. – Уж больно он громок.
– Ему не нравится, когда плохо отзываются о во?ронах, – предупредил Матфей.
– Какие нежности, – усмехнулся Нил, чем заслужил строгий и недобрый взгляд вороновых глаз. – Он меня заклюёт что ли?
– Если разозлишь его.
Тут Эрик, терпеливо державший паузу, тихонечко и требовательно постучал чайной ложечкой о кружку, требуя внимания.
– Мы снова ушли от главного. Маф, что же случилось с тобой, что ты решил прямо сейчас оставить дом, город и бежать незнамо куда?
– Ребят, – выдержав мгновение, ответил с дрожью в голосе Матфей. – Как недавно выяснилось, я – всеслух.
– Что?! Но это же сказки, – тут же отреагировал Эрик, нервно махнув рукой и едва не опрокинув чашку с отпитым на четверть чаем. – Это бред. Бабушкины россказни.
– Ты уверен? – переспросил Виктор. Теперь он начал догадываться о причине Матфеева бегства. – Это точно?
– Точнее быть не может, – грустно выдохнул Матфей.
– Эй, ребят, а мне кто-нибудь объяснит, какого лешего тут происходит? – выкрикнул Нил. Обеспокоенные лица друзей, а самое главное, их понимание и вера в то, о чём рассказывал Матфей, взволновали юношу не на шутку. Его маска курьёзности и беспечности слетела с лица, как листва облетает с дерева под натиском ветра.
– Нил, не всё так просто, – виновато произнёс Матфей.
– А ты упрости, дружище, – попросил юноша, его почти белые, как у облаков за окном волосы встопорщились ёжиком и он их нервно поглаживал, пытаясь успокоиться таким образом. – Я ж не дурак, пойму.
– Дело не в том, чтобы понять, а в том, чтобы принять.
– Я жду, Маф, – требовательно повторил Нил просьбу.