Собственность Саида

– Скажешь что-то подобное еще, велю Юсуфу помыть твой рот с мылом.

Я так поняла, что Юсуф – это тот пожилой худой мужчина, что приносил мне воды и еды.

– Лучше скажи ему, чтоб не подсовывал наркотики.

Эйфория удовольствия спала, я понимаю, что мне нужно не истерить, а поговорить с ним, узнать его планы, что вообще происходит. Села на кровати, убрала волосы с лица, прикрылась одеялом.

– Почему? Почему вы поступили так?

– Хуже тупой и глухой шлюхи ничего быть не может.

– Я не шлюха!

– Уверена? – ухмылка, белоснежные зубы, провел по ним кончиком языка. Он так и стоит напротив меня голый, снова возбужденный, затягивается, выпуская дым в потолок.

– Да! И мой отец вас накажет за похищение и насилие.

– Твой отец сам отдал тебя мне.

– Что? Что вы несете? Большей глупости я не слушала.

Встаю на колени, кричу во весь голос, гнев и его ложь разрывают на части. Что за чушь он несет? Да папа никогда меня не обидит, он все, все делал для нас с мамой и братом.

Саид быстро оказывается рядом, хватает за горло, не больно, заставляет смотреть в глаза.

– Тебя отдали мне, твой отец и отдал – за то, что не выполнил обещание, за деньги, что должен, много должен.

Он говорит практически без акцента, в глазах огонь ненависти и злобы, словно это я во всем виновата. Но я не верю ни одному его слову.

– Ты будешь со мной, Дари-и-и-на, пока он не соберет нужную сумму. Будешь моей шлюхой, куклой, моей вещью. Я буду трахать тебя, куда и когда захочу, ты ведь чистая девочка, хоть и не целка.

– Но… но… как?

В голове не одной мысли, лишь непонимание и отрицание происходящего. Как же Ник? Ведь у меня есть муж, он должен найти, помочь, спасти меня, он любит, я верю.

Одеяло падает с груди, я вновь перед ним голая, колотит озноб, но я вижу лишь черные глаза Саида.

– Ты моя собственность, запомни, и твой ротик должен не грубить и задавать вопросы, а сосать мой член. Глаза смотреть в пол, говорить, когда я разрешу и быть всегда доступной для моего члена.

Саид проводит по губам пальцами, а меня вот-вот накроет истерика, слезы, которые, я обещала, он не увидит, текут по щекам, картинка плывет. Это какой-то кошмар, это все не со мной. Это страшный сон, и я сейчас с мужем лечу отдыхать.

Вырываюсь сильнее, царапая его руки, плечи, даже задеваю лицо. Саид ругается, но мне удается залепить ему пощечину, вывернуться, отскочить на пол. Но в один рывок он ловит меня, валит обратно, прижимая спиной к груди, обхватив ногами.

– Давай, давай, сопротивляйся больше, у меня стоит от этого член крепче, чувствуешь? Сука непокорная, так даже интересней, думал, придется тебя сразу охране отдать, но я поиграю сам такой куклой.

Он трется, шепчет на ухо, а я выбиваюсь из сил.

– Хочу позвонить отцу, я не верю.

– Я подумаю.

– Отпусти. Отпусти, мне плохо.

Начала задыхаться, так бывало от сильного волнения, но очень редко. В груди не хватало воздуха, Саид ослабил хватку, отпустил меня, встал с кровати. Собрал вещи и, что-то сказав на своем языке, вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Зарыдала, давая волю эмоциям, все еще глотая воздух, надо бы успокоиться, попить воды, но нет сил встать. Отец не мог так поступить, не мог. Как можно отдать родную дочь в уплату долга, позволить сделать это прямо на ее свадьбе, в самый счастливый момент жизни, который стал самым ужасным?

Да, у него в последнее время проблемы, выборы, мы с мамой не лезли, готовились к свадьбе. Меня должны искать, Никита, его отец – хоть кто-то, кому я небезразлична.

Вытираю слезы простыней, прижав колени к груди, вновь лежу на кровати. Взгляд фиксируется на одной точке, что-то блестящее на полу. Это зажигалка. Чудовище курил, в пепельнице окурок, в воздухе еще запах вишневого дыма.

Глава 5

Вытираю слезы, продолжая смотреть на блестящий предмет на полу. Зареветь и забиться в угол хочется очень, но этим я себе не помогу. Не время быть тряпкой и раскисать, как это делали героини триллеров и ужасов, которые мы с Ником так любили смотреть.

И обычно героиня по сюжету истерит, но все же убегает от маньяка, пытается вырваться, борется.

Ник, черт, черт, как я вообще объясню ему то, что меня насильно трахал посторонний мужик? Ни один нормальный парень не простит измену, как вообще мне с этим дальше жить? Но тут главное – выжить, выбраться отсюда, не стать овощем, подсаженной на наркоту.

Прислушиваюсь к тому, что за дверью, тишина, поднявшись с кровати, иду в ванную, подобрав зажигалку. Рассматриваю ее внимательнее – позолоченная, дорогая, отец как-то такую дарил другу, прокурору области, он наш сосед по даче. Но даже он не заступился, не сказал ни слова на свадьбе.

На корпусе надпись, что-то на арабском или турецком, не разбираюсь в этом. Чиркнула, вспыхнул огонь, посмотрела на него несколько секунд, а потом спрятала зажигалку в полотенце и бросила в угол.

Не могла и не хотела смотреть на себя в зеркало, но пришлось. По всему телу синяки от пальцев: на шее, плечах, руках, бедрах. Глаза заплаканные, губы припухшие и искусанные, ягодицы красные от шлепков. Вновь встала под воду, стараясь не мочить еще влажные волосы, быстро смыла с себя чужую сперму, насухо обтерлась другим полотенцем, и, зажав зажигалку в руке, вышла в комнату.

Можно устроить пожар, что-нибудь поджечь, спрятаться. Но куда бежать дальше? Неизвестно что, а еще страшнее – кто там, за дверью. Охрана человек семь, и как они отреагируют на появление голой женщины? Воспользуются мной без указания Саида? Даже передернуло от этой мысли.

Пришлось вытащить одеяло, обернулась пододеяльником несколько раз, выглянула в окно. Лес. Ровные ели, голые стволы берез и снег, много снега за высоким забором. А еще наверняка там холодно, и я босиком в своем наряде долго не протяну и далеко не уйду.

Из окна больше ничего не было видно, обшарила комнату, ничего не нашла. Подойдя к двери, задержав дыхание, тихо повернула ручку, замок щелкнул и открылся. Приоткрыв немного, выждала пять секунд, открыла шире, выглянула. Пустой коридор, светлые стены, деревянный пол, лестница направо.

Страшно было до безумия, но сидеть и плакать в углу было глупо. Из нас двоих с Никитой я была главным подстрекателем на разного рода авантюры, но Ник считал, что он.

Нас не останавливал спуск по горной реке, полет на параплане над морем, катание на сложных лыжных трассах. Господи, такое чувство, что это было в другой жизни и не со мной. И Никита, и свадьба, и мое счастье.

Ладони вспотели, я до боли в костяшках сжимала зажигалку, сделала несколько шагов вперед, пульс зашкаливал, сердце заходилось в бешеном ритме. Подошла к лестнице, прислушалась. Неужели в доме никого нет?

Но когда спустилась на три ступеньки вниз, послышался шум, мужские громкие голоса, шаги, кто-то входил в дом, я хотела кинуться наверх, но лишь прижалась спиной к стене.

Незнакомая речь, смех, такой мерзкий и противный, снова шаги, шорох пакетов, звон стекла.

Как жаль, что я ни слова не понимаю из того, что они говорят, но, думаю, даже если бы понимала, мне бы это не понравилось.

Судя по голосам их трое, мужчины в очередной раз громко рассмеялись, но сразу замолчали, когда хлопнула дверь.

– И долго вы будете здесь ржать? Вам, что сказали? Пойти расчистить снег, – это был голос того старика, он вполне сносно говорил по-русски.

– Юсуф, мы разве не летим домой? Сколько можно уже торчать в этой стране? – ответили с жутким акцентом.