970

– Аборты были?

– Нет.

– Беремености были?

– Да, две.

– А говоришь, абортов не было, – гаркнула на меня тетка.

– Где работает муж?

– В Краевом суде.

– Должность, – голос тетки вдруг потеплел.

– Судья.

– Ну, что вы так плачете, – уже ласково, перейдя на «вы», пропела злая женщина. – Сейчас мы вас положим в палату, и все будет хорошо.

Метаморфоза, случившаяся с медсестрой, меня крайне возмутила. А если бы я была обычной женщиной, а не женой чиновника, мне отказали бы в помощи? Но я была в таком состоянии, что выяснять отношения мне в голову не пришло.

Заплаканая, я вышла в коридор, где ждал меня перепуганный муж, забрала у него сумку с вещами и отправила домой к детям.

***

Меня поместили в палату, где спали две женщины, и положили под капельницу. Так я пролежала неделю. Мне постоянно капали генепрал, препарат, который останавливает схватки.

Женщины в палате оказались очень приветливые. Одну звали Ника, она ждала второго ребенка и вот-вот должна была родить.

– Красивое у вас имя. Это сокращенное от «Вероника»?

– Нет, – смеялась Ника, – мама хотела назвать «Нина», отправила отца за свидетельством о рождении, а он, видимо, перепутал и вместо «Нина», вписали «Ника».

Через пару дней Ника отпросилась у врача домой отпраздновать свой день рождения. На следующий день ее привезли с сильным кровотечением, и в этот же день она родила маловесную, но вполне здоровую девочку.

Я помню, как ее везли по коридору на каталке в родзал. Она лежала совершенно бледная и истекала кровью.

– Ника, держись! – кричали мы ей вслед.

Тогда мне вдруг подумалось, что я так же буду лежать на каталке и истекать кровью по дороге в родзал.

Вторую соседку по палате звали Мадина, она ждала четвертого ребенка. Ингушка по национальности, Мадина рассказывала, что у нее уже есть сын и две дочки. Но муж настоял на четвертом ребенке, так как сыну обязательно нужен брат. Так требует их обычаи.

Надо сказать, за всю неделю, пока я лежала в этом отделении, Ирина Владимировна ни разу не побеспокоилась о моем самочувствии.

Капельницы с генипралом не помогали. Схватки возобновлялись, как только капельницу снимали. Тем не менее, каждый день мне делали УЗИ, которое показывало, что с ребенком, как впрочем, и с водами, все в порядке.

–Ребеночек тянет ручки к выходу, – улыбалась врач, – торопится выйти.

Это приводило меня в ужас. До родов еще целых три месяца. При этом у меня не взяли ни одного анализа, чтобы узнать, что со мной происходит.

***

В один прекрасный день, а точнее ночью снова начались схватки. По моей просьбе Мадина позвала медсестру.

– Сходи в туалет, – потрогав мой живот, предложила та.

– У меня схватки. Поставьте мне генепрал, – взмолилась я.

– Жди до утра, врач придет и поставит, – махнула она рукой и удалилась досматривать десятый сон.

Схватки становились все чаще. От боли я уже не могла говорить. Мадина снова позвала медсестру, которая опять предложила мне сходить в туалет.

– Она сейчас родит, черт тебя возьми, позови врача, – кричала на нее Мадина.

– Вот еще, буду я среди ночи врача беспокоить. Ждите до утра.

Через какое – то время я почувствовала, что отходят воды. Мадина бегала по палате, не зная, чем мне помочь и материла нерадивую медсестру.

От шума проснулись женщины в соседних палатах и начали возмущаться, но, поняв в чем дело, накричали на медсестру, и все же заставили ее позвать врача. Уже светало, когда пришел дежурный врач и, засунув в меня руку, как мне показалось, по локоть, заявил, что, к сожалению, мою беременность спасти не удалось.

Меня везли на каталке в родзал, и я чувствовала горячую жидкость, стекающую по моим ногам. Приоткрыв глаза, я увидела, что это кровь. Боль перекрывала дыхание. В ушах звучали голоса женщин, провожающих меня взглядами, как несколько дней назад Нику.

– Держись, держись!

В руках я сжимала телефон, который мне успела всучить Мадина, перед тем как меня водрузили на каталку. Я судорожно набрала номер.

– Помогите, – попыталась закричать я, – спасите моего ребенка!

– Успокойся, – услышала я голос Ирины Владимировны в трубке, – зачем тебе слепоглухонемой инвалид?

– Помогите, – цеплялась я за рукава акушерок, которые перекладывали меня на родильный стол, – спасите ребенка!

– Какого ребенка? – услышала я пренебрежительный голос, – Это выкидыш.

Слезы застилали глаза. От боли я снова потеряла голос. Сознание мое помутилось. Лица акушерок вдруг превратились в свиные рыла, которые наперебой кричали:

– Дай мне! Дай мне! – пытаясь вырвать из меня моего ребенка и разорвать его пополам.

Боль была ужасная, будто я рожаю морского ежика, который колючками впивается в мою плоть, потроша меня изнутри. В следующее мгновение я увидела занесенный над моим животом локоть акушерки. Поняв, что она хочет меня убить, я собрала всю волю, которая еще оставалась в моем измученном теле. И вдруг я услышала нечеловеческий вопль.

– Чего ты орешь? Рожай, давай!

Боже мой, неужели это кричала я?

– Стоп! Голова живая! – остановила процесс одна из акушерок.

Я поняла, что головка уже родилась и ребенок, по всей видимости, живой.