Сложности высоких отношений

Дима и Егор притащили гитары, которые они оставили в учительской в начале дня. Сегодня была репетиция и номеров, которые Людмила Анатольевна вписала между сценками.

Вообще, это выступление Диме казалось взрослее, чем было, например, в прошлом году. Да и чувствовалась параллель с концертами в Доме культуры, куда они с Егором каждый год ходили, чтобы напитаться новогодним настроением, чтобы посмотреть на танцующих старшеклассниц и послушать приличные голоса поющих.

– Вы что же, ещё и на гитарах играете? – спросила Маша, когда Дима и Егор зашли в актовый зал.

Женя стояла рядом с ней, но занята была сценарием.

– Нет, для красоты их носим с собой, – с улыбкой съязвил Егор, когда Дима уже собирался ответить нормально и подтвердить.

– Не дерзи мне, Зимин, – сузила глаза Маша. Удивлённая Женя, наконец, посмотрела на них.

– А то что? – уточнил Егор. Дима успел подумать, что либо он устроит заварушку, либо нарвётся на комплимент – одно из двух.

– А то по почкам получишь.

Значит, заварушка.

Маша улыбалась, очень широко. Она как будто не могла сдержать эту улыбку. И Женя подхватила её. Дима заметил, что зубы у Жени кривоватые, но белые, даже красивые в своей не идеальности.

– Ах так…

Егор стал снимать гитару с плеча. Маша вся напряглась, чуть согнула колени, словно собираясь вот-вот отскочить от него. Егор пихнул гитару Диме и уже собрался приблизиться, чтобы запугать, но сзади послышались торопливые шаги: в актовый зал зашла Людмила Анатольевна.

– Все пришли? – она осмотрелась. – Что ж такое-то, где Трошина опять шляется? – все промолчали, не зная ответа на вопрос. – Ладно, начнём пока без неё.

Дима заметил, как Егор поднёс два пальца к глазам, потом эти же пальцы перевёл на Машу, как бы говоря «я слежу за тобой». Она же закатила глаза и показала рукой «бла-бла». Дима и Женя одновременно усмехнулись. И посмотрели друг на друга.

Глаза у неё были чистые, светлые. И такие пронзительные, что Диме стало жарко, несмотря на встреченный холодный цвет радужек.

Людмила Анатольевна подошла к сцене и, обернувшись на их четвёрку, сказала:

– Парни, а спойте мне.

Дима и Егор одновременно тяжело вздохнули, словно их заставили таскать столы.

Песню выбрала Людмила Анатольевна. И Диме вначале не нравилась ни песня, ни слова. Но именно сейчас, когда перед ним была Женя, когда он понял, кем она будет на концерте, и что именно её он будет спасать от Бабы-Яги, Дима проникся.

– Коронована луной,

Как начало – высока,

Как победа – не со мной,

Как надежда – не легка.[1 - ДДТ – Метель]

Иногда он посматривал на Женю. Замечал, как она ёрзает на стуле, которые они с Машей успели подтащить, как нервно мнёт в руках листы, как блестят её глаза, как смотрит в ответ с живым интересом и даже некоторым восторгом, слово Дима делал какие-то невероятные, волшебные вещи.

Ко второму куплету заявилась Карина, своими стучащими, заглушающими гитарные аккорды каблуками обратила на себя внимание каждого в зале. Она встала напротив сцены, подошла к ней вплотную, и остановилась на той самой прямой, где взгляды Жени и Димы сходились. Как будто специально.

Финальные аккорды – все захлопали. Хлопки Карины выделялись громкостью и интенсивностью. Или это только казалось оттого, что она стояла так близко?

– Трошина, где ты вечно пропадаешь? – после аплодисментов спросила Людмила Анатольевна.

– Свежим воздухом дышу, – ответила Карина и усмехнулась, провела по распущенным волосам, приглаживая их.

– Подышала? Молодец. Теперь бери девчонок и бегом танцевать.

Дима и Егор уже унесли стулья со сцены, поставили их позади Жени и Маши и сели. Егор тут же наклонился вперёд, его лицо оказалось прямо между головами девушек, но Дима не услышал, что он начал им говорить и рассказывать, потому что заиграла песня «Flo Rida & T-Pain – Low» и на сцену вышли, как их называл Егор, «Карина и Ко».

Вначале они вчетвером смотрели на репетицию. Карина резво танцевала на каблуках, словно родилась в них. Но сразу же она начала оттопыривать зад и извивалась так, будто в зале сидел продюсер. И Дима понял, что ему совсем неинтересно на это смотреть. Он заметил, что Женя опустила голову – наверно опять начала читать слова. Егор и Маша над чем-то посмеивались.

Когда прогнали номера, Людмила Анатольевна в ускоренном порядке заставила пройтись по всей постановке. Не ругалась, что мало кто выучил слова. И часто посматривала на наручные часы.

Она задумчиво глядела на их сцену: как из-за кулис навстречу Диме выплывает Женя, как она плавно водит руками, как текуче приседает в благодарности – и как Дима машет, приглашая её пойти за собой, чтобы вывести из леса.

– Ковалёв, ты какой-то деревянный. Ты прошёл этот путь и боишься дотронуться до Снегурочки, чтобы её повести за собой?

– Этого не было в сценарии, вот и не дотрагиваюсь, – огрызнулся Дима, понимая, что да, правильней было схватить Снегурочку и утащить её из этого места, а не махать руками.

– Логично, – хмыкнула Людмила Анатольевна. – А теперь давай попробуем с предложением руки. Только помягче.

С предложением руки. И сердца.

– Конечно, я отведу тебя, Снегурочка…

Дима увидел, как часто задышала Женя, даже кофта и та стала подрагивать. Но она без страха, без каких-либо колебаний и промедлений протянула к нему руку.

Вокруг стояла тишина. Все смотрели на них. Но наверняка Дима не знал, всё его внимание сосредоточилось на девушке, сны о которой уже вторую неделю будили неопределённость и туманностью.

Её ладонь была тонкой, удлинённой и нежной. Прохладной. Настолько прохладной, что вначале Диме показалось, что его прошибло лёгким разрядом. Но сразу же её ладонь начала согреваться в его руке. Неукротимо становилась податливой и мягкой, словно тёплая глина.

Когда они отошли на другой край сцены, то не сразу разомкнули ладони. Долю секунды замешкались, но Дима понял, что Женя сама не торопилась убирать руку.

– Отлично, так и оставляем, – хлопнула в ладоши Людмила Анатольевна.

Женя спешно вытащила ладонь из ослабшей хватки Димы. И краем глаза он заметил, как в эту руку, что он успел нагреть, она сложила вторую ладонь, которая не получила тепла. Но, видимо, в этом тоже нуждалась.

Глава 5. Женя

Началась третья неделя предновогодней суеты, которая подмяла под себя Женю уже с середины ноября. Подобное настроение было в новинку. Репетиции пока были простыми. На улице уже чувствовалось приближение ещё не начавшегося мягкого снега, льда и сугробов под ногами и холода, с которым у Жени на самом деле были не очень хорошие отношения.

Собирались они нечасто, пока им дали время выучить слова, чем Женя и занималась после того, как мама уходила спать. Ну и параллельно переписывалась с Димой. Отчего переживала, что могут запомниться какие-то не те фразы, и боялась, что в какой-то момент начнёт говорить написанное Димой. Она повторяла себе перед сном его слова, не веря, что он это сказал: «Тебе идёт роль Снегурочки», или «Ты сегодня отлично отыграла», или «У тебя такой мягкий и успокаивающий голос».

Димы в её мыслях было всё больше. Они переглядывались, улыбались друг другу, переписывались, посмеиваясь над некоторыми промахами выступающих, многозначительно поднимали брови, когда подобные косяки повторялись, и опять смеялись – как будто вместе, но по разные стороны от сцены. И было в этом больше близости, чем в отношении с Машей. Хоть оно и было дружеским, но Женя не чувствовала такой лёгкости с ней. Женя боялась сильно откровенничать с Машей, а с Димой она приятно проводила время. Хоть и через переписку.

– Блин, Женьк, давай сегодня по-быстрому подежурим и домой, а? – после последнего урока Маша торопилась в их классный кабинет. Сегодня был вторник, без репетиций, но с шестью уроками и с дежурством.

– Хорошо, – ответила Женя, подозревая, что Маша может торопиться по одной-единственной причине…