Сложности высоких отношений

Женя остановилась на повороте на свою улицу. Дима встал напротив неё: голова приподнята совсем чуть-чуть, но взгляд не исподлобья, а более прямой и совершенно ненапряжённый.

– Чтобы зрителям и выступающим казалось, что на самом деле пришли сверхъестественные существа, которые встречаются только в сказках и мультфильмах? – уточнила Женя, понимая, что слишком уж необычно звучит эта идея, которая, на самом деле, вполне допустима.

– Точняк, – показал указательным пальцем на неё Дима, как бы закрепляя сказанное. – Ну ладно, я пошёл. Пока.

– Пока, – Женя качнула головой, разворачиваясь, чтобы уж точно добраться до дома и принести маме сыр, с которым она собиралась приготовить макароны на ужин.

Но Женя вспомнила, что хотела посмотреть на обувь Димы, и обернулась. У него были обычные чёрные кроссовки, никакой платформы в них не было отродясь. И пока Женя медленно шагала и одновременно смотрела на них, Дима обернулся и глянул на неё в ответ. Улыбнулся одним уголком губ, словно как раз и ожидал этого, и чуть ли не вприпрыжку пошёл дальше. Женя же испуганно отвернулась от него, чувствуя, как загорелись щёки от этой улыбки: такая она была кривоватая и словно бы неправильная, но шла ему. Много ли неправильного шло Диме?

*

Мама что-то печатала в компьютере, заполняла таблицы, стирала, вновь добавляла недостающие данные.

– Чего так долго? – она поднялась со стула, который на самом деле был табуреткой, потянулась и тяжело выдохнула, словно Женя испортила весь этот вечер с самого утра. – Макароны уже остыли, ни один сыр на них не растает.

– Давай я погрею их на сковороде? – вопросительно проговорила Женя, разматывая шарф.

– Давай, – мама ушла на кухню и зашумела водой, наливаемой в чайник.

– Так где ты задержалась-то? – уточнила мама, возвращаясь за компьютер. Женя в этот момент была уже на кухне и получилось так, что мама прокричала вопрос. Жене никогда не нравилось перекрикиваться через комнаты. Это выглядело так по-деревенски и было шумно, аж голова иногда после этого болела.

Женя вернулась в зал и тяжело опустилась на диван.

– Ну я же рассказывала тебе, что в новогоднем концерте участвую. Сегодня нам раздали роли, и мы прогоняли слова.

После этого дня болела спина, и ноги немножко гудели, словно Женя весь вечер играла в баскетбол.

– А, да, вспомнила, местная Снегурочка. – Усмехнулась мама в монитор, после чего резко оборвала смешок и повернулась: – Опять на тройки скатишься?

– Н-нет, – неуверенно ответила Женя, не зная, скатится ли на тройки.

Вероятно, мама вспомнила начало девятого класса, когда учитель физкультуры обратил внимание на рост Жени и на её способность ловко обводить мяч во время игры в баскетбол, после чего стала их команда участвовать во всевозможных соревнованиях как в их школе, так и катаясь по округе. Женя тогда съехала на тройки, и даже не помогали призовые места. Учителя были снисходительны, но только до четвёрок, да и то с большими минусами, да и то редко. То время было для мамы слишком стрессовым, так как она тоже ходила в школу, чтобы вымолить Жене парочку положительных оценок: близилось получение аттестата.

– Смотри мне, будешь потом все четверти безвылазно сидеть дома, – отвернулась мама, задрав подбородок, словно поставила точку в разговоре.

Женя поднялась с дивана и пошла к себе в комнату переодеться, по пути думая, что и так безвылазно сидит дома: в школе задерживаться нет желания и смысла; к Маше часто не нагуляешься – чего навязываться и мылить глаза; велосипед сломан – чинить его некому; бродить по посёлку? – скучно. Ещё, конечно, оставалась дискотека, на которую Женя начала ходить с лета.

Маша там была постоянным гостем. Женя же только недавно решила, что пора уже выбраться. И мама, что удивительно, была не против, а даже как будто с облегчением выдохнула, дала добро и маленький фонарик, чтобы было не так страшно возвращаться по темноте домой.

Мама ела в зале, смотря при этом какой-то сериал по телевизору. Женя осталась на кухне, в относительной тишине и спокойствии. Есть в непредназначенном для этого помещении было по-колхозски и некрасиво. И Женя знала, что по-любому что-нибудь уронила бы, и тогда бы мама ругалась. Интересно, если она так беспокоилась за чистоту, почему сама ужинала в зале?

– Посуду помоешь, да? – забежала мама на кухню и поставила грязную, с прилипшим сыром тарелку в раковину. – И про ведро не забывай, а то будем как в прошлый раз отмывать кухню.

Так называемый «прошлый раз» случился однажды в седьмом классе, и мама до сих пор его припоминала.

Женя угукнула, не отрываясь от еды, стараясь не говорить.

– Вот и молодец, – мама подошла и мимолётно погладила Женю по макушке. Ушла. По клавиатуре опять застучали её отросшие ногти.

Спина ныла, стоять было невозможно тяжело, а ещё над раковиной приходилось склоняться ниже и неудобней, от этого затекала поясница, и хотелось уже, наконец, сесть, а лучше лечь, желательно возле стены и задрать ноги вдоль неё, отдохнуть.

Женя домыла посуду и вынесла ведро с грязной водой и очистками. Мама так и не обратила внимания и не повернула голову, когда Женя шла к себе в комнату.

На часах восемь вечера. Она поняла, что до самого отхода ко сну будет делать домашку: решать примеры, выполнять упражнения и учить параграфы. Официально им никто не давал отсрочку по домашнему заданию, и то, что Людмила Анатольевна сказала, договорится, ничего не значило. Женя догадывалась, что их могут теперь реже спрашивать, но как это поможет в учёбе, если контрольную с такой подготовкой по-любому они завалят? Палка о двух концах: когда рад, что можно не напрягаться с уроками, но одновременно без них не выйдет получить хорошие знания, которые помогут сдать экзамен.

И теперь ещё этот концерт, новогодний. Женя отложила историю, с которой забралась на кровать, потому что спина протестовала продолжать сидеть на твёрдом. В голове возник образ Богатыря, который спасает Снегурочку и подарки от Бабы-Яги. Образ Димы, который будет бороться за Женю…

– Чего не учишь? – мама появилась на пороге тихим привидением. Женя вздрогнула.

– Вот, собралась, – она приподняла учебник.

– Книга закрыта, – заметила мама, складывая руки на груди и недовольно поджимая губы, словно словила Женю на страшной лжи.

– Мам, я сейчас начну, – замялась Женя, не понимая наезда. – Просто задумалась.

Правда, задумалась не об уроках, а о мальчике, который…

– Хорошо, – мама опустила руки и глянула на стол, где аккуратными стопками лежали тетради и учебники. – Ты же всё сделала? Не надо проверять?

– Мам, ну что ты как всегда? Всё я подготовила. И даже геометрию, которая будет только в четверг, – тяжело вздохнула Женя.

У неё всегда был пунктик на порядке, на красивой и приятной расстановке предметов, на пыли, которой должно быть по минимуму в нормальных, жилых домах, на складках на покрывале после того, как кровать застелена – их тоже должно быть по минимуму, и самое страшное, на траве во время прополки. Какая-то выборочная педантичность и точность не позволяла оставить ни соринки, ни корневинки. И почему это не работало в плане уроков? Почему Женя, выполняя их, была уверена в правильности, но по итогу это не всегда оказывалось так?

Мама громко втянула воздух, будто хотела сказать много чего, выложить всё, что накопилось за последнее время. Но промолчала. Только кивнула и вышла. Женя осталась наедине со своими мыслями.

В зале мама сделала телевизор потише, зашуршала простынёй, почистила зубы. А Женя всё думала, что за сегодня получила слишком много внимания, да такого, которое, вероятно, скоро аукнется ей. Женя не хотела быть девочкой для битья, и для обзывательств. Эти полтора года и так вымотали её, как она выдержит ещё столько же? А потом экзамены? И дальше институт? Радовало только то, что в городе, скорее всего, больше высоких людей. Сможет ли она там затеряться? Быть своей?

Мама легла. Женя отложила учебник и тоже пошла почистить зубы.

– Долго не сиди, а то опять не смогу уснуть из-за твоей лампы, – проговорила мама.

– Хорошо, – прошептала Женя.

В полумраке она рассмотрела, что мама повернулась к стенке, отчего слова прозвучали глухо и как будто устало. И она на самом деле скорей всего устала: они в Доме культуры сейчас тоже готовились к новогоднему концерту. Мама там была организатором, и на ней лежала основная работа. Благо она не требовала, чтобы Женя тоже участвовала в постановках. Выступать на школьной сцене – это одно, а на большой, на целый посёлок – совсем другое. Страшнее и волнительнее. А Жене не нравилось волноваться из-за того, на что она не могла бы повлиять своими силами.

Каждый вечер Женя ложилась на пару часов позже мамы. Вначале из-за уроков, потом интересных книг, переписки с Машей, которая, казалось, безвылазно сидела «ВКонтакте» и постоянно там что-то кому-то писала. Именно из-за этой популярности и общительности Маши Женя и не понимала, как та сдружилась с ней, что в ней нашла, по какой причине они стали ходить по школе вместе.

Каждый вечер Женя ложилась на пару часов позже мамы и спокойно просыпалась в школу. И путём экспериментов выяснила: чтобы выспаться ей хватает и пяти часов. И тогда Женя стала придумывать для себя увлечения.

Сначала было рисование, которое почти всегда было в стол. Потом стихи, которые в конце девятого класса кто-то (хотя нет, Женя прекрасно помнила, кто это был) нашёл и зачитал при всём классе – было стыдно, но не критично, потому как со стороны, когда Женя слышала собственные слова из уст другого человека, поняла, что не так уж и плохо было написано. Требовалась доработка, но это ожидаемо. Потом Женя перешла к прозе, которую уже не носила в школу, а писала только дома. Мама тогда начала ругаться, что Женя использует слишком много бумаги. И действительно, вначале листы а4, а потом и тетради стали исписываться с невероятной скоростью.

После прочитанного параграфа истории Женя решила вернуться к Гоголю для литературы, но глаза не цеплялись за слова, мозг не мог уловить мысль, которая всё убегала на соседнюю улицу, где жил мальчик, который ну совсем не подходил Жене. Да, он был симпатичный, и улыбка его была такой мягкой и открытой, и он будто бы не выделял высокость Жени и смотрел так буднично и обычно, словно они всегда общались.

Женя отложила книгу, понимая, что не сможет и дальше сосредоточиться. Взяла телефон, открыла браузер и зашла «ВКонтакте», благо мама позволила подключиться к тарифу, где был недорогой интернет. Женя через Машу, через Карину, которая каким-то чудом затесалась в друзьях у Маши, нашла Диму. Открыла его страничку. Стена его была вся исписана сообщениями от одноклассников, были там и фотографии вечеров, где они собирались классом, были фотографии, где Диму снимали исподтишка, сбоку, в тот момент, когда он сидел на стуле и перебинтовывал руки перед или после боксирования. Дима был блестящий и взмыленный на этой фотографии, и качество было не очень, но жар и сила чувствовались всё равно.

Женя вернулась на свою страницу, стену которой специально закрыла, чтобы никто не смог добраться до неё и здесь. Заметила, что на странице «Друзья» появилось единичное уведомление. Икры слегка свело от жуткого предвкушения: очень хотелось, чтобы новый «друг» оказался беззлобным, понимающим. Добрым. Ярким. Коренастым.

Открыв страницу, она увидела, что «Дима Ковалёв» предлагает дружить. Сдерживая нервную дрожь, Женя широко заулыбалась. Она бесшумно выдохнула – не стоит будить маму и привлекать её внимание к тому, что Женя занимается не пойми чем, – и нажала «Принять заявку».