В другой стране

– Идем, – согласился он, еле слышно вздохнув и тут же мысленно обругав себя, что становится похожим на свою девяностотрехлетнюю бабушку, живущую в пригороде и имеющую возможность поставить рекорд по количеству вздохов в минуту.

Хотя отъезд заставил быть сентиментальным не только Чонсу, и его друг, когда выходил из дома, еще долго медлил переступить порог. Наконец, выйдя из дома, закрыв входную дверь на ключ, нисколько не нужный в Америке, и отдав этот ключ за ненадобностью Чонсу, чтобы тот потом передал его отцу, Минкё помахал на прощание рукой бежевому двухэтажному гиганту, который как всегда ответил лишь безмолвием, а окна его были пусты и темны.

Времени оставалось еще достаточно много для того, чтобы помедлить еще чуточку, поэтому единственная линия метро на этот раз осталась без двух пассажиров, решивших, что на автобусе будет ехать куда приятнее. Автобус будто нарочно проезжал все те места, которые заставляли вспомнить то или иное событие, пережитое вместе, а если и не так, то обязательно впоследствии рассказанное другу. Так дорога и прошла совсем незаметно, и автобус уже давно переехал маленькую речушку, бесконечное количество кварталов и подбирался к Международному Аэропорту Кванчжу, освобождавшему путников, намеревавшихся пересечь большие расстояния, от обязательной поездки в Инчхон**, путь не столь близкий как этот. Дождь все стучал по стеклу окон.

Здание аэропорта было довольно маленьким, и иногда приходилось только удивляться, как здание таких размеров было способно вмещать в себя многочисленных пассажиров, желающих посетить дальние страны или наоборот прилетевших именно в этот уютный уголок Земли. Каждые пять минут относительную тишину зала ожидания нарушал приятный женский голос, объявляющий тот или иной рейс.

Несмотря на все промедления, бесполезную трату времени по пути к тому времени, как друзья приехали в аэропорт, до отлета оставалось еще сорок минут, казавшихся такими долгими и короткими одновременно.  Вроде бы самое время для прощальных фраз и пожеланий, но разговор продолжал содержать только общие темы и замечания, ничего особенного, до тех пор, пока не объявили посадку на самолет, расправивший свои металлические крылья для Нью-Йорка. Друзья резко встали с кресел, синхронно, как по команде, но тут же притормозили.

– Вот и все… – сказал Чонсу, опустив голову долу. – Что ж, желаю тебе удачи и…

– Вот только не надо напыщенности и официальности, – остановил его Минкё. – Не люблю я этого.

Взлетел очередной самолет.

– Ну, тогда… Добейся того, за чем едешь.

– Хорошо, – усмехнулся друг. – А ты уходи с той работы, лучше готовься к вступительным экзаменам, а то закончишь так же, как этот… Уджин, что ли?

– Унсим, – поправил Чонсу.

– Да, точно, он.

Повторно объявили посадку на  рейс US3390 до Нью-Йорка.

– Нехорошие цифры,*** – покачал головой Чонсу.

– Будут нехорошие, если я на самолет опоздаю. Ладно, надо поспешить, чтобы такого не случилось.

Он уже направился к столу регистрации, медленно, несмотря на его уверения поспешить.

– Минкё, – окликнул его Чонсу, заставив того обернуться. – Я тут забыл… Прощай, наверное.

– Еще увидимся, – улыбнувшись, ответил парень, приложив два пальца ко лбу, будто отдавал честь.

– Шутишь что ли?

– Иронизирую. Это и-ро-ни-я.

Больше не сказав ни слова и ни слова не услышав от своего друга, он удалился в сторону регистрации и всей надоедающей волокиты, которую необходимо пройти, чтобы, наконец, сесть в удобное мягкое кресло самолета.

Спустя непродолжительное время самолет воспарил в небо, за хмурые тучи, не оставив за собой даже тени и сокрывшись за влажным темным покровом. Чонсу, которого в аэропорту больше ничто не держало, отправился обратно в город. Прогулки под холодным дождем он решил не возобновлять.

*Хван-хэ – Желтое море.

**Инчхон – город, в котором находится одноименный самый большой в стране аэропорт.

*** Согласно народным суевериям, в Чосоне люди опасались цифр 3 и 9.

* * *

Полет на самолете был довольно утомителен. Не из-за каких-то там неудобств или немногочисленных блюд на обед, которые, впрочем, нельзя было назвать очень уж скверными. Просто Шин Минкё обладал весьма подвижной натурой, которая не могла выдержать долгого сидения на месте, в одном кресле.

И, тем не менее, были ли цифры нехорошими или совсем наоборот, удачнее некуда, единственное приключение за весь, мягко сказать, продолжительный полет была легкая встряска, когда самолет попал в зону турбулентности. Менее чувствительные ее даже не ощутили. А самолет суевериям очевидно нисколько не верил и претворять чьи-то опасения в жизнь даже не собирался. Благодатной земли Америки, земли, куда многие, слишком многие люди стремились за счастьем, но совсем немногие его получали, шасси коснулись более чем мягко, что не осталось без внимания для многонациональной публики, отреагировавшей негромкими, но самыми настоящими аплодисментами. Минкё решил последовать недавней и, по его мнению, глупой традиции вместе с большинством. Как-то такое поведение называлось в том дешевом детективе, пестревшем самыми разнообразными терминами из психологии. Название никак не хотелось вспоминаться, и через секунду Минкё махнул на все это рукой. Ту книгу и вспоминать не стоило.

Полет был долог, скучен и утомителен. А полагаться стоило только на себя. У Минкё, конечно, было здесь несколько знакомых, но знакомых не до такой степени, чтобы они бросили все и погнались его встречать. Солнце светило ярко и жарко. Здесь был еще прошлый день, довольно душный, кстати. Четвертый терминал аэропорта имени Джона Кеннеди был наполнен большим количеством людей, у которых были самые разные цели здесь. Кто-то прилетел домой из деловой поездки, а кому-то посчастливилось две недели назад провести прекрасные каникулы, некоторые приехали в гости, а иные – получать образование. К последним относился и Минкё, который за время долгой поездки успел немного засомневаться в верности своего решение учиться заграницей. Конечно, на это у него было целых полгода, но все как-то времени не находилось серьезно подумать, и вот в самолете ему были предоставлены долгие часы и бесконечные минуты. Но, как бы то ни было, он прилетел в Америку.

Когда он прошел через многочисленные проверки и различные оформления документов, когда, наконец, вышел из здания аэропорта, то единственным встречавшим его оказался оглушающий городской шум, который накрывал с головой. Автомобили иногда медлили отреагировать на зеленый свет светофора, и наиболее неуравновешенные тут же сигналили, тем самым создавая целую симфонию. Много, много слов из уст людей, таких не похожих друг на друга. Сладкая тишина осталась в Кванчжу. Он был в другом городе, в другой стране.

Его собственная скорость ходьбы по сравнению с другими прохожими оказалась довольно низкой, его то и дело задевали плечом, стараясь обежать. В родном городе он привык к медленно текущей жизни, но через два часа, проведенных в мегаполисе, сумел подстроиться и к такому ритму – не зря же он уже приезжал несколько раз в Нью-Йорк. И все-таки, здесь была совсем другая жизнь, с каждым вдохом наполнявшая все его сознание, каждую его клеточку, забираясь под кожу и не отпуская. Этот город затягивал.

Небольшой багаж позволял побродить по городу, по причине того, что заблудился, и просто потому, что пытался побольше вдохнуть запаха этой новой жизни. Она пахла гамбургерами, бензином, дешевыми женскими духами и…

– Простите, – извинился подросток, налетевший на Минкё и такой же отвлекшийся от своей дороги. – Простите, – повторил он, медля отойти. – Вы в порядке?

– Да, в полном…

Этого хватило, чтобы подросток быстро отправился дальше по своим делам, через несколько секунд скрывшись в толпе. Минкё только пожал плечами, отправившись в противоположную сторону.

Документы, отправленные ранее, были одобрены, рекомендации учителей рассмотрены, теперь оставался последний шаг. Вступительные тесты должны были состояться на следующий день. Солнце уже клонилось к закату, решив, что и здесь настал черед конца дня, растянувшегося для Минкё в невыносимо долгий отрезок времени. Неплохо было бы и подкрепиться, что он и воплотил в считанные минуты – благо, дешевые забегаловки встречались на каждом шагу. Не закажешь пучхимге*, но и другое съедобно и даже отчасти вкусно. Он уже достал было телефон, чтобы отчитаться о своем благополучном приезде, но в последний момент передумал, решив как можно меньше теперь думать о том, что покинул. Настала новая жизнь.

И настала она с одного крайне неприятного события. Минкё знал поблизости отель, довольно дешевый, о чем говорила незамысловатая обстановка и невдумчивое обслуживание, но все же сносный. Переступив его порог и подойдя к стойке регистрации, он уже вздохнул спокойно, мечтая добраться до постели, но…

– С вас 15 долларов.

– Что, простите?

– 15 долларов за ночь, – повторил администратор.

– А, конечно.

Попутно думая о том, что цены имеют неприятное свойство ползти вверх и на другой стороне земного шара, Минкё запустил руку в скрытый внутренний карман куртки, куда он сложил деньги. Искал дольше, чем нужно было бы, и, даже если бумажки обладали способностью к идеальной маскировке путем слияния с тканью, у них не оставалось шанса быть сокрытыми. Но их не было! Ни одной, ни единого доллара, и только несколько центов тоскливо и одиноко звенели, ударяясь друг о друга. С ними же пропала и кредитка. Может, запамятовал да оставил в дорожной сумке? Коротко извинившись, Минкё провел краткий обыск собственной сумки, обыск такой же бесполезный, как недавнее исследование карманов. В сумке единственной находкой оказалась только завалявшаяся купюра в тысячу вон, которую хватило бы только на чашку кофе, да и то с натяжкой.

– Ага, извинялся он… воспитанный, значит, – пробормотал Минкё, вспоминая того подростка в изрядно поношенной одежде.

– Извините, не могли бы вы сказать по-английски? – переспросил администратор.

– А, да так, ничего. Переночую у вас в другой раз. Бай-бай! – беззаботно попрощался Минкё с администратором отеля, в следующую секунду оказавшись вновь на шумной улице.

Денег нет… Давно с ним такого не было. Последний раз это случалось, когда он и Чонсу покутили в Пусане, и пришлось стыдливо обо всем сознаваться по телефону его отцу, после чего последовала обязательная просьба забрать их домой. Но это другая страна, а к завтрашнему тесту нужно обязательно выспаться, и, конечно, не на улице. Никаких номеров телефонов знакомых, живущих здесь, он конечно же не помнил, и, уж точно, не помнил, где они живут – здесь все так запутанно… Единственное, куда можно и нужно было позвонить – это в банк, чтобы заблокировать кредитку, где лежали все деньги на обучение, что он и сделал. Неудачное начало свободной американской жизни, подумалось Минкё, но не оставаться ведь так до самого утра! Он бесцельно отправился бродить дальше по улице, и через некоторое время совсем выдохся, тем более накрапывал мелкий дождь. Неуютно. Минкё подернул плечами. Дорогу дальше вперед перегородило серое громоздкое задание.

В иных случаях оно бы раздражало своими размерами и несуразностью, но в этот раз выглядело как спасательный круг тонущему. Автовокзал, откуда раз за разом отправлялись большие автобусы и транспорт поменьше, призывно сверкал электрическими огнями, обещая тепло и отсутствие дождя ждущим своего рейса пассажирам. Если же своего рейса нет… можно его придумать. Шин Минкё так и решил поступить, пройдя через автоматические двери внутрь. Все же пластмассовые кресла в зале ожидания выглядели более привлекательно, чем мокрый грязный асфальт. Он нашел себе подходящее вдали от основной шумной толкучки. Не так уж и комфортно, как дома, и крайне негативно для цвета лица, но ничего не поделаешь. Он уже начал придремывать, прижав сумку к себе обеими руками, как был невежливо выдернут из полусна.

– У вас какой рейс?

Над Минкё нависал полицейский, смуглый и полный мужчина лет пятидесяти с крайне недовольным выражением лица.

– Да вот, в Бостон, – ответил Минкё первое, что пришло в голову.