Меж двух миров

– Ты строишь слишком длинные фразы и без единого вопроса. Сразу видать, ты парень кабинетный. Он отлично знает, что мы хотим услышать. С ним и говорить-то нечего.

Удар дубинки обрушился на левое колено, и так уже здорово опухшее, раздробленное и кровоточащее. Другое пока оставалось невредимым. Пластиковый кабель взвился вверх еще дважды и ударил точно в то же самое место, прямо по оголенным нервам. Изнывающий от боли узник не мог даже кричать. Он согнулся вдвое и не переставая взывал к Богу, бормоча одни и те же слова молитвы. А поскольку Бог у них был общий, Салим взъярился:

– В любом случае палкой и проводом мы ничего не добьемся. Я тебе уже час талдычу, что пора переходить на кислоту…

– Тебе от него ответы нужны или ты просто хочешь его изуродовать? – спросил Адам. – От кислоты они просто теряют сознание. Пытки – это еще и передышка, иначе они не работают. Кислота разъедает кожу долгое время, и они не ощущают разницы, когда ты их пытаешь и когда делаешь паузу.

Казалось, Салим удивился:

– Выходит, тебе это не впервой? А я-то думал, вы у себя там, в Управе[4 - Центральное управление судебной полиции – управление национальной полиции Франции, занимающееся расследованием и борьбой с серьезными преступлениями.], не любите выполнять грязную работу.

– Этот парень – особый случай. Он мой. Я хочу участвовать во всем, – возразил Адам, направляясь к заключенному.

Он положил руку ему на плечо и прошипел на ухо:

– Слышишь меня, ты! Я от тебя не отстану.

Салим посмотрел на часы и решил, что пора устроить себе перекур, но вернулся он вместе со своим начальником. Этот последний посетовал на их медлительность и спровадил Адама, даже не удостоив его взглядом.

– Сообщите в министерстве, что мы не нуждаемся в наставниках. Этот парень заговорит, как и все остальные, независимо от того, будете вы здесь или нет, и мы, разумеется, расколем его не при помощи своих кулаков.

По его приказанию Адам был выпровожен за дверь, но до того, как она захлопнулась, он рискнул спросить Салима:

– Значит, кислота?

– Нет. Basat al-reeh.

Это значит, что заключенного привязывают к доске вверх ногами. В течение часа кровь прильет к голове, сдавит мозг, и он почувствует, как глаза у него вылезают из орбит и вот-вот лопнут. В этот самый момент ему начнут наносить удары ногами по голове.

А если уж он и тут не заговорит, дело довершит кислота.

Адам поднялся из подвала на внутреннем лифте – единственном, который обслуживал подземную часть здания. Оказавшись на улице, в атмосфере относительной свободы, он несколько раз как можно глубже вдохнул, чтобы изгнать из легких зараженный воздух, еще отравлявший его легкие. Но как бы он ни старался, запах крови и едкого пота все равно пропитал его форму.

Перед ним, в нескольких десятках метров, в этом нетронутом квартале Дамаска, находящемся под защитой режима, располагалось величественное здание факультета медицины и литературы.

Он вспомнил про Алеппо, всего в трехстах пятидесяти километрах севернее. Его рухнувшие здания, выставившие напоказ обстановку комнат, будто кукольные домики. Его лежащие в развалинах, сколько хватает глаз, постройки, ни одна из которых не превышала двух этажей. Его проспекты со стоящими на них сгоревшими или взорванными автомобилями… И во всем этом хаосе, среди полиции и военных, в грохоте армейских внедорожников и танков – перепуганное и покорное население, которое продолжало жить, – похоже на русскую рулетку.

Дамаск. Адам находился там, где надо, и порядок здесь был такой, как надо. Флик с пятнадцатилетним стажем, а теперь специальный агент военной полиции режима Башара Асада. Его никто бы не заподозрил. Возможно, до того как его убьют, ему даже удастся спасти жену и дочь. Времени оставалось совсем мало.

Он окликнул такси и быстро нырнул в него.

– Мухаджирин, главная улица.

– Улица длинная, – заметил водитель.

– У подножия холма будет отлично.

Адам больше никому не доверял и не имел никакого желания давать свой точный адрес незнакомому человеку.

2

Покупая шесть лет назад квартиру, Адам не обратил особого внимания на название этого дамасского квартала для среднего класса. Мухаджирин[5 - Мухаджиры – «выселившиеся». Так, до покорения Мекки в 8 году хиджры, назывались мусульмане, которые, спасаясь от жестоких гонений язычников, покинули родной город и переселились вначале в Эфиопию, а затем в Медину. Ради своей веры многие из этих людей порвали родственные узы со своими близкими, оставили и потеряли в Мекке все свое имущество.]. Те, кто путешествует. Мигранты.

Два поворота ключа – и он вихрем ворвался в прихожую. Нора услышала его из кухни, и ее сердце забилось сильнее. Даже еще не видя лица мужа, она поняла, что момент настал. Тот момент, к которому они подготовились. От него зависела их жизнь.

– Ну что? – спросила она, обеспокоенная тем, что он вернулся домой средь бела дня.

– Его перевели в сектор двести пятнадцать. Он не выдержит. Где Майя?

– У себя в комнате.

– Ты знаешь, что тебе делать. Два чемодана. По одному для каждой. Действуй. А мне надо позвонить.

Нора поцеловала Адама. Своими еще влажными от чая губами. В его пересохшие от тревоги губы. Он развернулся и направился к выходу. Снял деревянную панель, скрывающую бойлер, засунул руку глубоко под резервуар и отцепил мобильный телефон, приклеенный к нему снизу двумя лентами толстого скотча. Набрав номер, обошелся без всякого вступления.

– Сегодня вечером. Нора и Майя. Это еще возможно?

– Ты с ними не едешь?

– Это подвергло бы их опасности. Тарека взяли.

– Знаю. Думаешь, он заговорит?

– Конечно заговорит. И кто бы на него рассердился? Заполучив человека из ССА[6 - Свободная сирийская армия – одна из крупнейших вооруженных группировок в Сирии, ведущих борьбу против правительства, возглавляемого президентом Б. Асадом. – Примеч. автора.], они не станут торопиться.

– Им известно, что операция «Павел» – это наша инициатива?

– Надеюсь, нет. Я сегодня видел Тарека в камере пыток, и он выстоял. Он спас мне жизнь. Но когда они его сломают – тебе обещаю: они его сломают, – он назовет мое имя и я стану мишенью. Мои жена и дочь – тоже. Они должны уехать без меня. Потом я присоединюсь к ним. Я все для этого сделаю.

– Inch’Allah[7 - Иншаллах – молитвенное восклицание, букв.: «если пожелает Аллах».].

– Ага, это в его интересах.

* * *

Меньше чем за минуту уложив чемодан, Нора собиралась поставить его к дверям. Оказавшись на пересечении двух тесных коридорчиков квартиры, она натолкнулась на комод в прихожей. Стоявшая на нем рамка с фотографией упала на пол, и стекло разбилось. На Нору нахлынули воспоминания, словно только стеклянная преграда их и удерживала.

2015 год. Майе шесть лет.

Черные волосы Норы тщательно выпрямлены, они струятся по ее плечам, словно поток черной туши. Майя с любопытством и жадностью глядит на все вокруг. Девочка, которую невозможно упросить сосредоточиться, даже чтобы просто сфотографироваться. Их обнимает Адам, высокий и широкоплечий. Атлетического телосложения, что особенно ценилось, когда он был студентом школы полиции. Той самой школы, которую спустя несколько лет взорвал переодетый в полицейскую форму человек из ИГИЛ. Тогда погибли два десятка человек. Адам по кускам собирал коллег, своих бывших инструкторов и нескольких гражданских.

Прежде он был примерным полицейским, исправным, верящим в свою страну и свое руководство. Он был преисполнен надежд, когда вместе с арабскими революциями на Сирию дохнул ветер демократии. Когда, как в Тунисе или в Египте, народ неожиданно осознал возможность борьбы за свои свободы.

Однако это благородное движение очень скоро было утоплено в крови тысяч демонстрантов, что привело страну к гражданской войне. И, воспользовавшись этой слабостью, Исламское государство еще сильнее принялось мучить население своей жестокостью и обскурантизмом, словно вирус – изнуренное тело. С тех пор у двоих палачей появилась одна и та же жертва. Диктатура Башара Асада и безумие ИГИЛ против безоружного сирийского народа. Именно вследствие подавления армией этого мирного протеста Адам принял решение включиться в борьбу. Не желая быть всего лишь свидетелем агонии своей страны, он примкнул к мятежному звену Свободной сирийской армии и встал на самую рискованную позицию противодействия правительству. Внедрившись в него через военную полицию.

Была ли это химия – так звери чувствуют тревогу или страх – или же интуиция – так нам удается без слов понять своих близких, – но на этот раз Майя не отвлекалась. Она осознавала, несмотря на свой юный возраст, что происходит нечто очень важное и что капризы и вопросы следует оставить на потом. Из детской она услышала голос отца:

– Днем вы отправитесь к Элиасу. Вечером он по военной дороге отвезет вас в Бейрут, а оттуда ночным самолетом вас доставят в Триполи, в Ливию. Это будет самой простой частью вашего путешествия. Сходи за Майей, я вызову такси.