Расплата

– Вот что мы получили вчера вечером. Отправлено в наш отдел по электронной почте. Пока никто не знает, кроме премьер-министра, президента, кое-каких прокуроров и полицейских на этом этаже. То есть долго в тайне не останется.

И он запустил видео. На экране пошли помехи, появилась размытая картинка. Изображение автоматически сфокусировалось, возникла стеклянная камера размером примерно три на три метра. В углу неподвижно лежал человек в мятом костюме. Рядом с камерой громоздилась металлическая конструкция. На полу стоял медный бак, соединенный с двигателем, тот, в свою очередь, был соединен с длинной выхлопной трубой, конец которой выходил в круглое отверстие, просверленное в толстом стекле камеры.

Ни на стенах, ни на полу, ни на потолке не было никаких деталей. Это мог быть подвал где-нибудь в Париже или сарай в Кентукки.

Затем изображение исчезло.

– Странная штуковина. Что это было?

– С технической точки зрения это стеклянная тюрьма с трубой, соединенной с автомобильным двигателем.

– А с человеческой точки зрения?

– Потребовалось время, но в итоге сработала программа распознавания лиц. В камере находится новый генеральный директор нефтегазовой компании «Тоталь».

Кому бы шеф ни говорил эту фразу, всегда повисало угрюмое молчание.

– Похищение с целью выкупа? – спросила наконец Диана Мейер.

– Вероятно. В любом случае мы прорабатываем эту версию. В письме с видео было сообщение. Точнее, нам назначили встречу. Через три часа. – Он бросил взгляд на настенные часы. – Уже немногим меньше. Нам нужно зайти на «Купидон», это сайт знакомств. И в конкретный профиль.

– У вас есть имя? Ник? Фото?

– Пока ничего. Профиль называется «Total», на фотографии генеральный директор компании. Но самое интересное, что там есть возможность приватного видеочата для профилей, которые друг другу приглянулись. По логике нас ждет зрительный контакт с похитителем, похитительницей или похитителями.

Диана отметила, что даже в такой ситуации шеф использовал гендерно-инклюзивный язык.

– С похитителем или похитителями, – поправила она. – Похищение с целью выкупа – исключительно мужское занятие. И чего вы ждете от меня?

– Вы будете работать с капитаном Натаном Модисом. Он проведет переговоры с тем, кто появится на экране. А вы послушаете.

– Вы хотите, чтобы я составила его профиль?

– Это ваша работа, не так ли?

– Да, но профайлинг далеко не точная наука.

– Сейчас нам важна не столько точность, сколько срочность. От вас требуется не больше того, что вы уже делаете у себя в Центральном отделе по борьбе с насилием.

– Но… Разве у вас в Тридцать шестом нет своего психолога-криминалиста?

– Есть, и наша сотрудница очень компетентна, что бы там ни говорили.

Диана никогда не слышала столь вежливой критики или столь лицемерного комплимента.

– В последнее время она немного утомилась, – продолжил шеф. – Мне же нужен человек в отличной форме, который будет работать круглосуточно семь дней в неделю. Итак, Модис – главный, а вы отвечаете за наблюдение. Кроме вас, никто не выйдет на связь с похитителем, пока мы не раскроем это преступление. Параллельно работают несколько групп, они занимаются другими аспектами расследования. Модис объяснит по ходу дела.

– И когда я с ним встречусь?

– Вы уже знакомы.

Мужчина, которого Диана считала своим водителем, весело помахал из противоположного угла кабинета. Утром, когда она его разглядывала, у нее сложился образ красавчика из приличной семьи, дисциплинированного, вежливого, рафинированного. Его внешность никак не соответствовала должности капитана Тридцать шестого, которому руководство поручило переговоры по крайне взрывоопасному делу. Она с некоторым удовольствием отметила, что он сложнее, чем эта благообразная картинка.

– Не меня надо анализировать, – проницательно усмехнулся Модис. – Идемте, у нас осталось два с половиной часа.

4

Комнату площадью не более пятнадцати квадратных метров оборудовали так, чтобы можно было обосноваться там надолго. На длинном столе вдоль стены стояла дюжина пластиковых бутылок с водой, капсульная кофеварка и упакованные в блистеры треугольные бутерброды. В центре находился овальный стол, заваленный документами и протоколами, в которых было все, что удалось расследовать за пять часов.

– Вам подойдет. Кабинет не слишком большой? – уточнил Модис, который знал, что агорафобию вызывает как толпа, так и большие пустые пространства.

– Прекрасно. Мне нравится только там, где я могу потрогать стены. Именно поэтому я стала психологом, а не проводником в горах.

– В каком смысле?

– Профайлинг проводится в кабинете, как психоанализ. Это работа лично с человеком или с документами, когда ищешь причины, толкнувшие на преступление.

Модис снял пиджак и аккуратно повесил его на спинку одного из кресел, стоявших в двух метрах от настенного экрана.

– Что еще я должен знать о вас во избежание недоразумений?

Что она могла ответить, чтобы не встревожить его? Гаптофобия, боязнь прикосновений. Энтомофобия, страх перед насекомыми. Гермафобия, страх перед микробами. И немного ипохондрии, если уж быть предельно честной.

– Ничего особенного. Ну, есть много чего, но это не помешает работе.

– Диана или Мейер? – снова уточнил Модис.

– Лучше Диана.

– В таком случае я Натан. Подойдите, Диана, покажу, на какой мы стадии.

Одним движением фокусника он разложил документы следствия на центральном столе.

– Как вы поняли, видео не дает информации о том, где находится заложник. Но их мишень – французский гражданин, видео отправили в уголовный розыск Франции, поэтому я предполагаю, что наш заложник находится во Франции.

– Мишень? Вы не называете его по имени. Специально дистанцируетесь?

– Вы можете называть его «Тоталь» или «гендиректор», если хотите, но я избегаю любого вида сочувствия. Оно мешает объективности.

Он отложил фотографии и сосредоточился на замысловатом наборе букв и цифр, которые Диана не могла разобрать.

– Отдел цифровых расследований хорошо поработал. Если коротко, у каждого компьютера есть IP-адрес, а у каждого адреса есть владелец. Мы попытались отследить, с какого IP подозреваемый отправил письмо с видео. Увы, мы зашли в тупик. Трафик проходит через VPN – программу, которая каждую минуту меняет адрес. Как будто вы постоянно переезжаете с места на место. Вы неуловимы. И последнее о компьютерных делах: сайт знакомств, где мы встречаемся, расположен на российском сервере, и я по опыту знаю, что в России не очень любят отвечать на наши запросы.

Затем Натан перешел к снимку экрана, где крупным планом был виден механический узел, соединенный со стеклянной камерой.

– Грубо говоря, тут у нас машина. Без кузова и сидений. Камера, в которой находится гендиректор, размером три на три метра, это двадцать семь кубических метров или двадцать семь тысяч литров воздуха. Невозможно рассчитать, за какое время выхлопные газы заполнят пространство до смертельного уровня. Мы не знаем, герметична ли камера, какое топливо используется, насколько загрязнен двигатель, какая у него выработка. Чтобы ловушка сработала, углекислый газ должен вытеснить весь воздух, поэтому вверху нужно отверстие для выхода кислорода. К сожалению, на видео не показана верхняя часть, поэтому я не знаю, насколько оно большое.

– И? По вашим оценкам, сколько осталось жить гендиректору, если они запустят двигатель?