Проклятая книга

– О чем это ты?

– Слышала, после убийства в твоей сумке была найдена «Проклятая книга». Ты ее читал, верно?

– Меня хватило только на четыре главы.

– Этого оказалось достаточно, чтобы проклятие сработало.

– Милая, я не понимаю, о каком проклятии ты толкуешь.

Алина и сама не понимала, почему вот так открыто высказывала дяде свои подозрения относительно «Проклятой книги». Она не видела смысла в том, чтобы скрывать, что с книгой было что-то не так. И если Никита обладал хотя бы каплей наблюдательности, он должен был поверить племяннице.

– Прости, что затрагиваю эту тему, но не мог бы ты мне рассказать, что произошло в ту ночь?

– Ты имеешь в виду ту ночь, когда я совершил убийство?

– Угу.

– Ты действительно хочешь об этом говорить? – мрачно спросил Никита.

Да, сразу переходить к расспросам было несколько бестактно с ее стороны. Особенно учитывая то, что это был их первый телефонный разговор за последние пять лет. Алина ведь даже не поинтересовалась, как у него дела!

– Пойми, мне действительно важно это знать. Я уверена, что ты совершил то убийство по нелепой случайности.

– Правда?

В голосе Никиты послышалось воодушевление. Такое же воодушевление пронизывало голос Насти, когда Алина призналась подруге, что не считает ее сестру убийцей.

– Неужели один человек на земле все-таки верит, что я убил не по своей воле?!

– Я верю. И я вовсе не считаю тебя отъявленным убийцей.

– Конечно, я никакой не убийца! А то, что произошло в ту ночь, не имеет никакого логического объяснения!

– Так что же произошло?

Прокашлявшись в трубку, он пробурчал что-то неопределенное своим сокамерникам (очевидно, просил предупредить, если на горизонте покажется надзиратель) и начал рассказ:

– Все началось с того, что мы с другом решили отметить заключение невероятно выгодной для нас обоих сделки. Мы прикупили несколько банок пива, а затем отправились к нему домой. Сначала все было хорошо, мы болтали о бизнесе, о новых проектах, о девушках… Но на второй банке пива я почувствовал, что со мной творится что-то не то. Я пил немного, гораздо меньше, чем обычно. И тем не менее в ту ночь алкоголь действовал на меня иначе. Одна банка пива имела эффект пяти рюмок водки, я сам не заметил, как от опьянения у меня начало двоиться в глазах. А мой покойный друг, Егор… он все еще был трезв. Но что-то в его поведении однозначно стало другим. Он стал по-другому на меня смотреть, в его глазах появился нехороший огонек. Но то, что он начал говорить потом, не шло ни в какое сравнение с его диким взглядом!

Никита решил выдержать паузу, но Алине уже не терпелось дослушать окончание истории.

– Что же он тебе сказал?

– Разговор зашел о моей жене. О Василисе. На тот момент она была в недельной командировке, и все, что говорил мне Егор, просто не могло быть правдой. К сожалению, я понял это лишь на следующий день, когда на моих руках уже была его кровь. А сказал он следующее: моя жена, моя Василиса, изменила мне с ним. Сказал, что это случилось пару дней назад, пока я работал над контрактом. Заметив, что я начал заводиться, Егор продолжал: говорил, что сделает все, чтобы увести у меня жену. Добьется нашего с ней развода и увезет ее в Москву. В какой-то момент я просто не выдержал. Моя рука сама потянулась к столу, и я схватил первое, что попалось мне под руку, – пустую банку от пива. Не скрою, я хотел сделать Егору больно, меня душила злость. Мне хотелось поранить его, но у меня и в мыслях не было его убивать. Я нанес ему буквально пару ударов, но Егор тут же повалился на пол, корчась от боли. До меня не сразу дошло, что случилось. А когда я осознал, что наделал, мне стало не себе. Вместо банки от пива в моей руке каким-то образом оказался нож! А на теле Егора образовались глубокие порезы, из которых струилась кровь. Там была целая лужа крови!

Только вообразив, что она могла оказаться в похожей ситуации, Алина зажмурила глаза и закусила нижнюю губу. Не было ничего ужаснее, чем видеть чье-то окровавленное тело. Особенно, когда ты сам был виновен в этом кровопролитии.

– Моим первым желанием было позвонить в скорую и немедленно вызвать врачей. Думаю, Егора еще можно было спасти. Но внутренний голос дал мне одну-единственную команду – бежать. Бежать без оглядки. И я сделал это. Схватил сумку, где не было ничего, кроме той глупой книжонки. Бросил туда окровавленный нож и помчался прочь, думая только об одном – чтобы никто не заподозрил меня в убийстве.

Никита тяжело вздохнул, и, даже не наблюдая выражения его лица, Алина поняла, что дядя плачет. Воспоминания о том роковом дне были для него сродни такому же удару ножом.

– В тот день мной руководила злость, хотя я изо всех сил пытался не поддаваться этому гадкому чувству. В меня будто кто-то вселился, и этот кто-то нашептывал мне: «Причини ему боль, он же хочет увести у тебя жену». Боже, как нелепо это все звучит! Ну вот, теперь ты, верно, думаешь, я ненормальный!

– Нет, дядя, ты абсолютно вменяемый. И ты не убийца. Ответь, на какой-то главе «Проклятой книги» ты остановился?

В такой ситуации переход на расспросы о книги казался неуместным, но Никита, кажется, уже начал привыкать к нетипичным вопросам племянницы.

– Помнится мне, я закончил чтение где-то на четвертой главе. На редкость однообразные главы в этой книжонке, должен признать.

Неожиданно Алина вспомнила разговор с отцом, и все окончательно встало на свои места. Закладка в книге была обнаружена на сорок четвертой странице. На четвертой главе, как раз там, где оружием убийства был нож.

– И в этом главная причина, почему тебя посадили за решетку.

– Не понимаю тебя, милая.

– Ты не должен был читать эту книгу, потому что она проклятая!

– Она действительно вызывала у меня не самые приятные эмоции, но, скорее всего, «проклятой» ее прозвали для большего эффекта.

– Да как же ты не понимаешь! После чтения этой книги ты невольно становишься убийцей. Папа прочитал только первую главу и случайно сбил собаку. А ты дошел до четвертой главы: до того момента, где главный герой заколол ножом друга. И вот что случилось с тобой – ты заколол Егора ножом.

– Ты хочешь сказать, что «Проклятая книга» имеет какое-то отношение к этим убийствам?

– Теперь я в этом уверена. Расскажи, ведь до того, как совершить это убийство, ты несколько раз чуть не ранил других людей. Например, после чтения второй главы, ты чуть не спровоцировал инцидент где-то на дороге. А после третьей: должно быть, ты чуть не задушил кого-то шнуром или, скажем, проволокой. Так?

В трубке повисло минутное молчание. В какой-то момент Алине даже показалась, что дядя повесил трубку, и она бросила короткий взгляд на экран телефона. Интересно, о чем он сейчас думал? О том, что его племянница выросла сумасшедшей? Или пытался вспомнить, действительно ли «Проклятая книга» обладала той силой, о которой толковала ему Алина?

– Я бы решил, что ты шпионила за мной, но на тот момент ты была слишком юна. Да, по моей вине действительно случались неприятности. Однажды во время… не знаю, стоит ли посвящать тебя в такие подробности, но однажды во время занятий любовью я чуть не придушил Василису платком. Я на секунду потерял контроль над собой, и если бы она меня не остановила… Страшно представить, что бы случилось. А вот еще один случай: один раз я едва не сбил пенсионера на дороге.

– Позволь угадаю, где-то рядом с тобой ехал синий автобус.

– Нет, на тот момент я сам подрабатывал водителем автобуса. Он был синего цвета, если я не ошибаюсь. Но… как ты об этом догадалась?

– Все очень просто. Во второй главе «Проклятой книги» во время убийства старушки на дорогу выехал синий автобус. Он-то и послужил причиной ее смерти. А ты, как жертва книги, должен был совершить убийство и таким образом воспроизвести все, что описано во второй главе. Это так работает.

– Действительно, так. Поначалу я думал, что это странные совпадения, но теперь, кажется, все встало на свои места. Погоди, но откуда ты все это знаешь? Неужели ты тоже читала эту поганую книжонку?

– Увы, – понурила голову Алина.

Она была в отчаянии. И при этом она была зла. Она злилась на себя за то, что продолжала чтение книги даже после того, как в ее жизни начали происходить нелепые совпадения.

– Значит, ты тоже попала под это проклятие? – в голосе Никиты послышался непреодолимый страх за племянницу.