Госпожа Эйджвотер-холла, или Тайны дома у воды

– Это – Дым. – Он погладил длинную морду и посмотрел в сторону. – А вот и Молли.

Габриэлла, с восхищением рассматривавшая жеребца, обернулась и увидела серую в яблоках тонконогую кобылку. Красивая и изящная, с ухоженной жемчужной гривой и выразительными темными глазами, на вид очень покладистая. Но все равно представить себя верхом было трудно.

– Молли спокойная и знает дорогу, просто держите слегка поводья, и она сама довезет вас. Я буду ждать у реки, – вскакивая в седло, проинструктировал Захария и рванул по траве в сторону холмов.

Рик помог залезть Габриэлле на лошадь, что, как ни странно, получилось с первого раза и, взяв под уздцы, подвел к плотно утрамбованной дорожке, по обеим сторонам которой раскинулись заросли вечнозеленого барбариса.

– Мэм, по этой тропинке двигайтесь вверх, здесь нет ответвлений, и вы не заблудитесь, а Молли действительно прекрасно знает дорогу. – Он погладил нос кобылы и произнес:

– Молли, шагом!

Лошадь неспешно брела, все дальше углублялась в сторону холмов. Когда они вышли на открытую местность, Габриэлла не смогла сдержать восхищенного вздоха. Такой необъятный простор! Вдали, как спящие великаны, притаились бурые с зелеными вкраплениями насыпи холмов. На пожухшей траве седыми полосами осел иней. Значит, ночью были первые заморозки, а осеннее солнышко не торопилось выглянуть и растопить сковавшую землю изморозь. А воздух? Чистейший, жгучий. Он свежим дыханием касался щек, щекотал ноздри и обжигал прохладой легкие.

Дорога начала уходить вправо, и Габриэлла заметила тонкую полоску воды. Рекой ее можно было назвать с большой натяжкой, скорее, это был широкий канал. Возле воды мерно перебирал копытами Дым, а его хозяин, прислонившись к кривому стволу вяза с поникшей кроной, смотрел в сторону холмов.

Когда Захария сообщил про прогулку, Габриэлла решила, что увидит его в парадном рединготе, белоснежных бриджах и начищенных высоких сапогах. Сапоги, кстати, имели место быть, вот только бриджи были серыми, вместо редингота жилет, а под ним – черный свитер с узкой горловиной.

– Вы быстро, мисс Хилл. Как вам поездка? – Он подошел к остановившейся кобыле и протянул руки, помогая Габриэлле спешиться.

– Спасибо, – поблагодарила она. – Лучше, чем я ожидала. Здесь великолепные пейзажи. Я еще так мало видела, но Корнуолл покоряет с первого взгляда.

– Замечательно. Итак, мисс Хилл, вы здесь!

Габриэлла внутренне напряглась, отмечая, что он не собирался долго запрягать, а сразу перешел к цели ее приезда в Эйджвотер.

– Насколько мне известно, вы не сомневались в моем приезде.

– Разве может один из самых пронырливых журналистов Чикаго отказаться от такой возможности! – Захария не спрашивал, он утверждал.

– Наводили справки обо мне?

– Как и вы обо мне. – Он отошел к реке и присев, потрогал темно-серую воду. – Ледяная, – тихо произнес он и повернулся к Габриэлле: – У вас своеобразный подход к людям: наглый, но интригующий.

– Если бы я вам просто позвонила и попросила уделить мне время, разве вы согласились бы встретиться со мной? – Захария не ответил, только уголки его губ на секунду дрогнули в улыбке, но взгляд оставался непроницаемым, изучающим.

– Я действительно закрыт для прессы, но давать интервью таблоидам и писательнице – это разные вещи. Я прав? – Она кивнула, не совсем понимая, куда он ведет. – Тема вашей книги нетривиальна и достаточно интересна. – Он сорвал сухую травяную веточку и поднялся. – Я не любил Самюэля, но уважал, и если он поделился с вами своими воспоминаниями, показал ценные реликвии, значит, вы того стоите.

Габриэлла не стала как-то подтверждать его слова или рассыпаться в благодарностях от высокой оценки, которую Захария Денвер изволил дать. Она молча ожидала продолжения, осознавая, что все сказанное до этого, всего лишь прелюдия, самое интересное еще впереди.

– Вы были у него в лавке накануне смерти, он надевал колечко? – Тон беспечный, но глаза смотрели зорко, испытывающее.

«Что же вы хотите узнать, мистер Денвер?» – мысленно спросила Габриэлла, а вслух произнесла:

– Надевал, а для вас? – Она все поставила на этот вопрос и, как ей показалось, не прогадала. Захария был у него в тот день, и Самюэль опять отказал ему продавать свою часть Ибелина. Но, естественно, никаких подтверждений своим догадкам Габриэлла не получила. Только ясный непроницаемый взгляд и чуть склоненная набок голова указывали, что он вообще слышал ее.

– Сегодня после ужина я буду ждать вас в кабинете. Я приехал в поместье отдохнуть, но днем по большей части буду занят. Поэтому наши беседы будут проходить в свободные вечера. И возможно, мисс Хилл, вам придется задержаться в Корнуолле дольше, чем вы рассчитывали. Вас это устраивает?

– Вполне. Вопросы будут корректироваться вами? – Он кивнул. – То есть я буду писать только то, что вы сочтете нужным?

– Вы думали, будет как-то по-другому? – Габриэлла неопределенно пожала плечами. – Я слышал, вы практически уволились из газеты. Почему?

– Разочаровалась в профессии, – без каких-либо подробностей ответила она.

– Почему? – еще раз спросил Захария.

– Я прилетела в Англию не для того, чтобы говорить о себе, мистер Денвер. Я приехала говорить о вас.

– Ответьте.

Габриэлла не хотела делиться с ним внутренними переживаниями, сомнениями и сожалениями, связанными с работой, но, по сути, это всего лишь слова, и отказывать в ответе на достаточно невинный и обыденный вопрос казалось не разумным.

– Честной журналистики больше нет. Мы пишем то, что удобно. Все темы жестко регламентируются, фильтруются и одобряются сверху. В принципе, как и у нас с вами.

– Хорошо, мисс Хилл, давайте заключим сделку. Вы можете задавать мне любые вопросы, скорее всего, я отвечу не на все, но и это уже немало. Но если я решу спросить вас о чем-то, вы должны будете ответить и ответить предельно откровенно. Согласны? – Он спокойно, не сомневаясь в ее решении, начал перебирать серебристую гриву Молли.

– Согласна. Мистер Денвер, почему вы избегаете общения с прессой, вам есть что скрывать? – Габриэлла не удержалась и задала свой первый вопрос.

– А вам разве нет? Все вопросы вечером, мисс Хилл, нам пора возвращаться, а то вы замерзнете в своей курточке.

Захария помог ей забраться в седло и, ловко запрыгнув на спину своего жеребца, взял в руки поводья и его, и Молли.

– Мисс Хилл, сейчас не бойтесь и держитесь. Молли, рысью!

Глава 6. Вы говорите – я записываю…

Библиотека в Эйджвотер-Холле вмещала в себя гигантское количество книг. Широкие стеллажи тянулись от пола до потолка и занимали практически все пространство. Здесь стоял сухой, немного затхлый воздух. Так пахли книги. Сэнди открыл одно из окон, впуская осеннюю прохладу. Расположившись в широком кожаном кресле и закинув ноги на подлокотник, он начал пролистывать толстый учебник по экономике. Сейчас он бы с радостью отправился в Лу[2 - Прибрежный рыбацкий городок в графстве Корнуолл.] к приятелю и провел бы там пару дней: ночные гулянки, пабы и симпатичные девчонки, но практика заканчивалась – экзамены не за горами, да и мать как с цепи сорвалась. Постоянные нравоучения, бесконечные нотации и нудные обсуждения поистине наполеоновских планов на его будущее – вот основные темы их бесед. Хорошо еще, что Захария так вовремя вернулся в Эйджвотер, и теперь все внимание женской половины будет по праву принадлежать ему.

Сэнди бросил взгляд на притихшую на краю оттоманки Эмму, сильно удивившую желанием скрасить его невеселое времяпрепровождение с книгами. Он любил сестру, но не понимал. Она всегда была замкнутой и скрытной, а после смерти отца ко всему этому прибавилось еще и безразличие. Она абсолютно равнодушно приняла ухаживание Дика Аддингтона и также равнодушно произнесла брачные клятвы. Иногда Сэнди спрашивал себя: неужели Дик ничего не замечает? В его юношеской, пропитанной максимализмом голове не укладывался такой формат отношений. В свои неполные двадцать он, как и все молодые люди, считал себя знатоком жизни. И если уж он решит жениться, то только по большой любви! А деньги, положение в обществе и тому подобные атрибуты брака, принятого заключать в его кругах, казались глупыми пережиткоми прошлого.

Сэнди вспомнил, сколько раз высказывал семье свою точку зрения. Мать, поднимая глаза к потолку, хваталась за сердце со словами, что не переживет такого мезальянса, а Захария молчал, снисходительно улыбаясь. Сэнди так ждал, когда закончит учебу, начнет сам зарабатывать и распоряжаться собственной жизнью! Тогда он будет таким же, как его кузен. Независимым, сильным, уверенным. Захарии никто не смел указывать: что делать, как себя вести и кого любить.

Размечтавшись, Сэнди преувеличено громко вздохнул, бросив взгляд на сестру – та даже не шелохнулась. Эмма продолжала тихо сидеть напротив, задумчиво поглаживая бриллианты на дорогой золотой цепочке. Взгляд обращен к старой картине, изображавшей корабль, пробиравшийся через буйство морской пучины к одинокому свету маяка.

– Когда мама сказала про приезд журналистки, – нарушила тишину Эмма, – я решила, что Закари таким интересным образом хочет познакомить нас со своей любовницей. Но теперь понимаю, что это невозможно.

Не поднимая головы от учебника, Сэнди спросил:

– Почему невозможно? По-моему, Габриэлла очень красивая и может понравиться любому. Хотя уверен, что она здесь именно по той причине, которую нам озвучили. А Закари, если захочет кого-то привести в свой дом, никаких предлогов придумывать не будет.

– Может и красивая, если тебе такие нравятся, но Закари любит блондинок.

– Тебе-то откуда знать, каких женщин он любит? – откладывая книгу, насмешливо спросил Сэнди.

– Знаю… – задумчиво протянула Эмма.

– Я бы на твоем месте попридержал язык и поменьше распространялся о его предпочтениях. Это не твое дело, сестричка, – уже серьезней сказал он.

На его замечание Эмма лишь надменно ответила, что не ему, сопляку, указывать ей, что делать, но библиотеку не покинула, продолжая молча размышлять о каких-то только ей ведомых далях. Сэнди лишь закатил глаза и вернулся к изучению анализа спада на инвестиционном рынке, попутно разбавляя чтиво собственными мыслями и мечтами.