Магистр ее сердца

– Сама не знаю, – пробормотала Алька, – пожалуйста, не говори никому… Пусть это будет ваш маленький секрет, а?

Порхая, бабочка подлетела совсем близко и опустилась на ладонь. Алька открыла глаза. Ей и самой хотелось рассмотреть поближе красавицу. Невероятно, но бабочка, похоже, была самой настоящей, живой. Усики подрагивали, бархатистые синие крылья с зеленоватым отливом трепетали. Бабочка перебирала тонкими лапками, и Алька чувствовала легкую щекотку на коже.

– Вот бы мне ее взять, – восторженно пробормотала Леона, – за крылышки не хочу, испорчу… Как же тогда?

И тут Алька окончательно решилась.

Ей казалось, что у нее есть какая-то незримая связь с этим чудом. И она, даже не вполне осознавая как, послала мысленный образ. Бабочка на плече у Леоны. Бабочка на ладони у Леоны.

«Иди к ней, иди. Она теперь твоя хозяйка».

Это было чистой воды безумием. Да и как можно приказывать бабочке, которая и думать-то не умеет?

Но – получилось. Получилось!

Синекрылая красавица плавно взлетела с Алькиной ладони и аккуратно села уже на пальцы Леоны.

Алька попыталась снова увидеть глубоко внутри себя ту самую, яркую точку – и не увидела. И связь как будто пропала. Может быть, теперь эта связь образовалась у Леоны с бабочкой?

Покачав головой, Алька прошептала:

– Ну вот, юная ниата. Наверное, теперь она ваша. Обращайтесь с ней бережно и… Я не знаю, сколько она проживет. Вы ведь понимаете, что бабочки не должны улетать с рисунков?

Леона серьезно кивнула.

– Я знаю, что бабочек можно кормить сладкой водой, – сказала она очень серьезно, – не беспокойтесь. Я никому ничего не скажу. Как думаете, она не улетит от меня?

– Не знаю, – честно призналась Алька, – правда, не знаю.

– Ну и ладно, – покладисто согласилась девочка, – тогда я… мы пойдем. Отнесу ее к себе. Может быть, даже домик сделаю. Спасибо вам, ниата. Таких подарков мне еще никто не дарил.

Она медленно поднялась с дивана и, держа бабочку на вытянутой руке, отправилась к себе. Алька так и осталась на диване, а рядом лежал ненужный никому альбом с акварелями.

«Ну надо же, – подумала она, – все это просто невероятно. И все это – со мной… Интересно, что Мариус скажет?»

Алька не знала, как ее жених отреагирует на новость про ожившую бабочку, но почему-то казалось, что он просто прижмет ее голову к груди, скажет – ничего не бойся, маленькая. Мы все одолеем…

Снова хлопнула дверь. По гостиной рысцой пробежал человек в зеленом мундире. Потом он нырнул в следующую дверь и некоторое время отсутствовал. Точно так же прорысил в обратном направлении. Алька вдруг стало нехорошо – душно, снова поднялась тревога. Ведь все это не просто так, верно?

А потом в гостиную вышел Мариус. Алька поднялась, быстро подошла к нему, взяла за руку, заглядывая в глаза. И поняла, что Мариус страшно зол и раздражен.

– Что? – одними губами спросила она.

– Ничего. Идем, Алайна. Его величество пожаловал нам дом в Эрифрее.

И как-то зло, неприятно это сказал, как будто Алька в чем-то провинилась.

– Мариус, – прошептала она, – что произошло?

– Я же сказал, ничего, – процедил он сквозь зубы, – пожалуйста, пойдем. Незачем здесь задерживаться. И без того дел по горло.

Внутри все как будто скрутилось в ледяной узел. Да что ж такое? Почему он ничего не хочет говорить? Что такого произошло на этом треклятом совете?

Она прикусила губу и молча, покорно последовала за магистром Надзора. А на душе было больно и горько. Она ведь ничего дурного не сделала, почему он заставляет чувствовать себя виноватой? Почему?

***

Но все стало еще хуже, когда сели в карету. Мариус только отдал указание, куда ехать, и умолк, сверля Альку тяжелым взглядом. Карета тронулась, зацокали звонко подковы о булыжники. Мариус молчал, сурово сжав губы, и все смотрел куда-то сквозь нее. А у Альки все внутри болело, скручивалось жгутом. Она не понимала, почему все так. И не могла решиться спросить еще раз.

– Куда мы едем? – наконец осмелилась она.

Молчание в ответ, как будто он и не слышал.

– Мариус…

Он вздрогнул, посмотрел на нее так, словно только что увидел.

– Что, прости? Ты что-то спросила?

«Ну, хотя бы заговорил».

Воодушевившись, Алька выдавила несмелую улыбку.

– Куда мы едем? Где этот дом, что пожаловал нам король?

– А, – он неопределенно махнул рукой, – это здесь недалеко. Скоро будем.

– Честно говоря, мне бы хотелось вернуться в Роутон, – негромко сказала Алька.

– Королевский приказ, – сухо ответил Мариус и снова задумался.

«Да что с ним?»

Она чувствовала, что на совете произошло что-то совсем нехорошее. Но Мариус не хотел рассказывать, а подспудно Алька понимала, что своими приставаниями только его разозлит. Вот такой непростой мужчина ей достался, ничего не поделаешь. И ведь она сама к нему, считай, пришла.

«Ну что ж, – она вздохнула, – придется подождать. Захочет, сам расскажет».

И в карете снова воцарилась неприятная, вязкая тишина, прерываемая лишь стуком подков по мостовой и едва слышимым скрипом рессор.

Их привезли к двухэтажному дому, сложенному из темного камня. Мариус выбрался, не говоря ни слова, подал руку Альке – пальцы его показались ей непривычно холодными – а потом застыл, задрав голову, стоя перед ажурными воротами, разглядывая дом.

Алька молча стала рядом. На первый взгляд, этот дом казался совершенно заброшенным, но не обветшалым. Даже окна не были заколочены. От ворот к парадному подъезду вела широкая дорожка, посреди которой замерзла изрядных размеров лужа. Тонкий ледок чуть припорошен снегом. Ну и розовые кусты на клумбах разрослись просто до неприличия, словно черные чудовища, шипастые, когтистые. А так – просто дом. Большой, богатый. Двери высокие, потемневшие от старости, покрытые резными орнаментами. Наверное, здесь жил какой-нибудь аристократ. Или очень богатый купец.

Она вздрогнула, услышав, как Мариус едва слышно смеется. Он посмотрел на нее – а темные глаза казались совершенно больными.

– Что? – спросила она.

Но Мариус лишь мотнул головой, затем порылся в кармане форменного,с золотыми шнурами, сюртука магистра.