Убить археолога

Семендяй молча слушал её и только хлопал глазами – он пока что ничего не думал по этому поводу. А бабулька выдержала эффектную паузу:

– Она признала Катюшкины туфли, сама в них дочь обряжала! Так-то вот!

– Э-э-э… и зачем же их, в таком случае, из гроба вытащил? И каким образом? И кто?

– Сходили мы и на кладбище, Семендяй Симеонович! А там всё в порядке, никто могилку не ворошил.

– А. может, это всё-таки не её туфли? – засомневался Лопоухов.

– Будьте уверены, Семендяй Симеонович! Да и материнское сердце не обманешь! И, кроме того – на туфлях особая метка была, так что второй такой пары быть не может! Такие вот наши дела. А у Сорокиных свадьба на следующей неделе, так они теперь сильно разволновались, как бы беды не случилось!

– Да суеверия это всё, – попытался Семендяй успокоить хозяйку дома, – просто шутка у кого-то неудачная вышла, может, просто невесту попугать хотели!

– Хорошо, если бы так… – тяжело вздохнула Анастасия Петровна и начала растапливать печь. – Мы сначала тоже так подумали, а после для верности решили к цыгану сходить, чтоб он карты раскинул. Не поверите – но что ни скажет, всё слово в слово сбывается! Так он по-разному карты раскладывал, а всё одно получается – каждый раз Полинке свадьба выпадает!

– Ну, так ведь это замечательно! – подхватил обрадованный Лопоухов.

Честно говоря, он не понимал беспокойства из-за этих туфель, да и к карточным прогнозам всегда относился весьма скептически. Как профессиональный гробокопатель он верил только в то, что можно увидеть глазами и потрогать руками.

– Как раз ничего замечательного в этом нет, – возмущённо запротестовала Бобылёва, – уж про это-то любой ребёнок в деревне знает: если от покойника подарок получил – свадьбе не бывать! А ещё цыган и на меня ведь карты бросил, так вообще непонятное что-то выпало – к покойнику! А то, что на моём да на сорокинском дворе эти туфли оказались – так это покойник меня и Сорокину чем-то связывает. Вот только чем – не понятно, тут цыган никак не смог точно увидеть. Вот мы с Сорокиной и закручинились – и свадьбе быть, и покойнику быть… и что нам теперь делать? Ох-хо-хо, – горестно заохала бабулька, – приветы с того света никогда к добру не были…

Коряга внимательно слушал да слушал все эти новости и кое-что на ус наматывал, делал для себя какие-то выводы, а потом решил на местное почтовое отделение наведаться – проверить, так сказать, входящую корреспонденцию. И результат проверки его весьма порадовал, так как Алмазов собирался быть в Каннибаловке на следующей неделе, в субботу.

– Вот и ещё одного спеца несёт на мою несчастную голову, – с раздражением высказался Коряга по этому поводу и машинально потёр шишку на темечке.

А потом, надумав кое-что интересное, бес злорадно ухмыльнулся, изъял письмо, тщательно припрятал его в свою набрюшную сумку и отправился в дом Полинки Сорокиной, которая тоже с утречка получила туфлю покойницы – не мешает на всякий случай разведать, что там и как. Лишние знания ещё никому не повредили!

Застал он Полинку весьма огорчённой и опечаленной! Однако – красавица, отметил про себя Коряга. И стал он здесь свидетелем одной неприятной и тягостной сцены – сцены ревности. Хотя, конечно, насчёт приятности и неприятности – это вопрос весьма спорный, ведь всё зависит от того, с какой точки зрения посмотреть на это дело. Поэтому – что для Полинки было неприятностью, для беса было очень даже приятно!

В Полинкином окне, как оказалось, уже битый час несгибаемо торчал бывший её кавалер – Василий Горемыка. Он никак не желал мириться с положением брошенного жениха, и никак не мог поверить, что у его Полинки в самом деле скоро состоится свадьба с другим! Сначала ему казалось, что она просто выгибается и капризничает после очередной его выходки, но вот до свадьбы осталась уже неделя, а она что-то всё ещё не одумалась, не собирается даже – и это уже начинало беспокоить Ваську и действовать ему на нервы. Так что, наступив на горло собственной гордости сапогом сорок шестого размера, Васька пришёл мириться, и сейчас он уговаривал Полинку бросить своего нынешнего жениха.

– Ну что ты в нём нашла? – в сотый раз канючил Горемыка, – мне назло, что ли, замуж собралась? Ну, поссорились мы маленько… ну, с кем не бывает… а, Полинушка?

– Сам, Василий, виноват! – в сотый раз отвечала Полинка, уже теряя терпение. – Не надо было по девкам бегать! А теперь о чём говорить?

– Да не виноват я, Полинушка! Это меня бес попутал, разлучник проклятый! Ты ведь меня знаешь, – да нешто бы я по доброй воле?.. Сам не понимаю, как это получилось! Ну, прости дурака…

– Ладно, хватит переливать из пустого в порожнее! Уходи, пожалуйста! У меня через неделю свадьба, и тебя туда никто не приглашает!

– А я вот возьму, да и приду! Посмотрим тогда, что твой Лёня мне сделает!

– Ох, Василий, и бешеный же ты… – тихо проговорила Полинка и уже как-то отчуждённо посмотрела на бывшего ухажёра, – у тебя всегда кто угодно виноват, только не ты! Ты не нагулялся, а кто-то другой страдать из-за тебя должен… эх, ты!

Исчерпав все доводы, Васька беспомощно привалился к стене, а Полина, выходя из дома, в сердцах так хлопнула дверью, что тяжёлая конская подкова, висевшая над входом, сорвалась с гвоздя и врезалась с ускорением свободного падения точнёхонько в поросячий носик Коряги. Бедный Коряга ойкнул и схватился за пятак, а от этого ойкнул ещё сильнее, поскольку ещё после прошлого раза к этому нежному дыхалу невозможно было прикоснуться от сильной боли – и горючие слёзы обильно брызнули из глаз незадачливого беса. А Полина, услышав падение подковы, вернулась, спокойно подобрала её и аккуратно пристроила на прежнее место.

– Ну вот, только этого ещё не хватало! – сквозь слёзы и сопли обиженно повизгивал Коряга, – пропади всё пропадом! Опять путь перекрыли!

Не мог теперь бес нормально из избы выйти, пришлось опять по-бесовски через дымоход на волю выбираться. Обидно стало Коряге:

– У Васьки ревность взыграла, а у меня – ещё одна травма! Нет, не одна даже, а сразу две – моральная и физическая! За что!!!

А ещё вспомнил Коряга попутно и о выбитых зубах – и совсем горько ему стало! Но потом подумал Коряга о предстоящей свадьбе и о своей хитроумной задумке – и вроде как на душе сразу немного полегчало!

– Ну, ничего, ничего, – погодите! – сам себя подбадривал побитый Коряга. – Ещё повеселится род бесовский на вашей свадебке! Оторвёмся по полной!

Однако ревнивый и отвергнутый Васька Горемыка не стал сидеть, сложа руки, и ждать милости от природы! Он задумал провернуть одну каверзу – образно говоря, виртуозно исполнить наивысший аккорд своей лебединой любовной песни! Да так, чтоб надолго запомнили Ваську Горемыку!

Вернулся он от Полинки злым, непримиримым и исполненным решимости довести дело до конца. И уже даже не сам факт свадьбы раздражал Василия до крайней степени, нет, тут давило совсем другое! В гораздо большей степени раздражало его то, что его более удачливым соперником стал не кто-то другой, а ненавистный Лёнька Лихой – сын местного мафиози Лихого Бориса Леонтьевича, который крепко держал в своём волосатом кулаке всю округу вместе с потрохами.

Правда, Лёнька был бесконечно высокомерным, но красивым и статным парнем. А поскольку сам имел внешность привлекательную, то и не удивительно, что в жёны захотел взять тоже первую красавицу всех окрестных территорий. Симпатичных девчат, конечно, немало было, но Полинка была – чудо как хороша! Однако, несмотря на постоянную улыбку и вежливое обращение, Лёньку в народе не любили, не приглашали ни в один дом и вообще старались держаться от него подальше – с ним вообще предпочитали не связываться.

Ходили слухи, что Леонид упорно искал могилу чёрного колдуна, чтобы кроме беспредельной власти отца иметь ещё и магическую власть над всеми плебеями. Но поиски его успехом не увенчались, и теперь он занимался тем, что курировал (якобы!) крупный молокозавод, на котором, поговаривали, он варил не только сыры, но и промышлял кое-чем не совсем законным. А покровителей имел таких, чьи имена люди вслух лишний раз произнести опасались. Поэтому ни про него самого, ни про его деятельность предпочитали просто не говорить, – так оно как-то спокойнее было!

Василий, несмотря на предстоящую свадьбу, на сто процентов был уверен, что Полинка любит по-прежнему его, – а то, что выходит за Лёньку, так это вообще ни о чём не говорит! Она-то ему, может, и нравится, но о какой-либо любви с её стороны не может быть и речи! Понятно ведь, что надоела девчонке бедность деревенская – а тут такой шанс из опостылевшей жизни вырваться, какая же упустит! Вот и Полинка не устояла!

Дома никого не было. Васька припечатал на стол бутылку «Пшеничной», достал из подпола холодных хрустящих огурчиков и выудил из бадейки, которую мать приготовила, чтобы телёнка покормить, несколько небольших картошек в мундире – почему-то ему сейчас захотелось не материного борща, ни бабкиных пирогов, а именно вот такой, настоящей мужской еды! Затем торопливо налил стопарик, выпил залпом и стал вслух рассуждать сам с собою, поскольку ему просто необходимо было выговориться:

– Ну, нет, подумать только! – погрузившись в тягостные размышления, Васька без конца теребил свои кудрявые волосы, – Лёнька, этот задрипанный искатель могил всяких чернокнижников – жених Полинки! Это просто невозможно! Ну, погоди, волчий хвост, устрою я тебе свадебку! Всю жизнь меня помнить будешь! Не всё можно купить на ваши поганые деньги! Ох, и попомнишь ты Горемыку! – и со всей дури треснул кулаком по столу.

– Ты кому это тут угрожаешь? – раздался от порога знакомый голос.

Это пришёл морально поддержать Василия его закадычный дружок Владимир Козня. Этот крепкий парень, сосед Горемыки, был одним из лучших механизаторов в районе. И Василию он сейчас сочувствовал всей душой!

– Проходи, Козня, садись! Раздели со мной моё горе! Слыхал, поди, что моя Полинка через несколько дней за Лёньку Лихого выходит? Вот я и решил ему это дело так просто с рук не спускать!

– А что ты поделать можешь? В двух домах уже полным ходом подготовка идёт! Так что ты надумал?

– Не знаю пока, – честно признался захмелевший Василий, – но что-нибудь обязательно придумаю! Давай, Козня, выпьем за то, чтоб их свадьба не состоялась, чтоб навсегда разрушилась! Эх, взмахнуть бы сейчас волшебной палочкой – и всё в порядке!..

– Ладно, давай наливай! За хорошее дело отчего же не выпить? – Владимир подхватил на вилку огурец, – хотя, честно говоря, не представляю даже, чем ты сейчас этой свадьбе помешать можешь. Подумай хорошенько, ведь чуть дёрнешься – Лёнькин батя от тебя мокрого места не оставит! А ты с самой-то Полинкой разговаривать пробовал?

Друзья выпили за надежду в этом безнадёжном деле, и содержательная беседа продолжалась:

– Говорил, да что толку? Меня же ещё и бешеным назвала! А я не бешеный, ты же, Вован, знаешь меня – я просто справедливым гневом пылаю и понапрасну сгораю в огне страсти, ярости и огромной любви! Чтоб его черти взяли, этого козла блатного! Я ему молокозавод взорву – вот что я сделаю! Если даже свадьбу не разобью, так хоть настроение им попорчу!

– Да остынь, дурак! – беззлобно осадил друга более трезвый Вован. – Тебя же ещё и под суд отправят! Тут другое требуется. Не гони коней, тут обстоятельно помыслить надо!

И оба друга погрузились в глобальные размышления, выбирая наиболее изощрённую месть для постылого Лёньки, и думая, как не допустить его скорую женитьбу на Полинке. Они обсуждали разные варианты, один чудовищнее другого, и даже не подозревали, с каким восторгом и жадным интересом слушал их увлекательную беседу покалеченный Коряга.

Но вдруг Козня наклонился к самому уху Василия и что-то ему прошептал, что именно – бес прослушал, а вот отставной жених сразу повеселел, даже захохотал как-то по-злодейски, и оба выпили ещё раз за непременный успех! Теперь уж в успехе они не сомневались! За разговором друзья не заметили даже, как «уговорили» бутылку…

А у Коряги были свои планы и заботы. Поэтому, как только два друга распрощались, он сразу же решил навестить дом местного воротилы Лихого. Сказано – сделано! Осмотром дома Коряга остался чрезвычайно доволен! Это был приятный дом – там не жили противные домовые и прочие домашние животные, а весь подвал был заставлен не солёными огурцами с квашеной капустой, а бочками и бутылками с выдержанными и коллекционными винами. И вообще, атмосфера в доме была самая позитивная – все его обитатели курили, не стеснялись в выражениях, да и весь их моральный облик вполне устраивал повеселевшего беса. Наконец-то он нашёл место, где можно дух перевести, свободно вздохнуть и немного расслабиться, не ожидая коварного нападения! Здесь Коряга чувствовал себя в своей стихии!

Здесь надо сказать, что шикарный дом Лихого находился в самом крупном и богатом посёлке района, носившем звучное поэтическое название Змеюкино, и располагался на самой окраине, вплотную примыкая к лесу. Неподалёку от посёлка, за рекой, располагался и прибыльный молокозавод Лихого. Когда-то в далёких девяностых, когда всё вокруг подряд рушилось и разваливалось, предприимчивый Бориска стал владельцем небольшого каннибаловского коровника, и ездил он тогда на разбитом «Запорожце». Это уже много позже заделался он уважаемым Борисом Леонтьевичем, стал рассекать по округе на огромном внедорожнике – да ещё дома в гараже стояло с десяток иномарок, целый автопарк, – и смог сосредоточить в своих руках практически неограниченную власть. Про него ходило много противоречивых слухов, причём хороших не было ни одного, но больше всего людей отпугивала его охрана, набранная из бывших уголовников. Хотя, как известно, алкаши, наркоманы и уголовники – бывшими не бывают! Теперь несколько человек, избранных из криминального контингента, являлись личными телохранителями Бориса, а также бдительно охраняли дом и молокозавод своего крутого шефа. Проживали все эти добры молодцы в отдельно стоящем просторном флигеле на обширной территории усадьбы Лихого. Понятное дело, что Лихому опасались перечить, – как рядовые жители, так и местные власти разных уровней, потому что никто не хотел связываться с его беспощадными церберами.

Самым внимательнейшим образом проверив все углы, Коряга с комфортом устроился на великолепном камине и с большим интересом стал прислушиваться к происходящему между отцом и сыном разговору. Тут же присутствовала и личная охрана.

– Твой дом, Леонид, уже практически готов. Сходил бы ты, посмотрел, может, какие переделки на твой взгляд потребуются, – заботливо говорил Борис Леонтьевич, обращаясь к Леониду. – А так сделали всё, как ты хотел – на втором этаже спальни, на первом – холл, гостиная и кабинет, а баню с бассейнами справа пристроили… ну и выходы запасные предусмотрены… при нашем положении в обществе – всякие ситуации следует просчитать наперёд!