У Истока. Хранители. Том 2. Таёжный пояс

– Иди-ка сюда.

Снежок с минуту медлил, оглядываясь на лес, и переминаясь с ноги на ногу.

– Заходи, тебя малышка ждёт. Пойдёшь к ней?

Снежок активнее завилял хвостом и степенно вошёл в дом.

– Сижок, Сижок, – закричала малышка.

Пёс подошёл к кровати и положил свою большую голову на одеяло, мелкая упала на него всем своим весом, вцепилась в шкуру пса и радостно захохотала. Ведьма кинулась на помощь собаке, потому что понимала, таких вольностей он никогда не видел, да и больно это, за шкуру, наверняка. Она поставила малышку на пол, на тканые половики. Та снова обняла пса, но уже деликатнее.

– Ладно, дети, – сказала ведьма, – я пойду кашу варить. А вы тут не балуйтесь.

Вот тебе и ещё одно подтверждение тому, что всему своё время и своё место. Иногда с места сдвинуться не можешь и ничего не делается. А иногда начинает делаться, когда сам с места сходишь. Как будто в этой точке и не могло ничего случиться. А в другой портал открылся и понеслось. Вот тебе тайные знания, вот тебе вечные инопланетяне, вот тебе друзья широкой души, вот тебе первые слова, шаги и осознание всего и вся в мире в совокупности и неделимости.

Ведьма не переставала улыбаться и недоумённо качать головой. Каждый день на неё обрушивался такой вал информации, знаний, чувств, мыслей, идей, впечатлений, что она и не знала, какую мысль раньше думать, какую позже, какое чувство пускать в глубину и сразу, а какое сначала поразглядывать со стороны, посмотреть, потрогать и только тогда решать, сживаться с ним или нет.

Она вдруг отчётливо услышала шлепки босых маленьких ножек по деревянному полу и обернулась. Зрелище было впечатляющее. Струящийся через окна яркий солнечный свет проникал глубоко в дом. Малышку и белого огромного пса он укутал в золотистое невесомое облако. Маленькая блондинка с пушистыми после сна длинными волосами и лохматый гигант словно сами испускали это искрящееся свечение и выглядели, как живое воплощение всего, что она узнала за эти короткие и насыщенные дни об Истоке. Это нечто неизведанное, манящее и тёплое, родное и любимое, это что-то про семью и истинное предназначение, про абсолютную любовь и свет. Про любовь. Она протянула руки к дочке. Та Снежка не бросила. Крепко держась двумя руками за его ошейник, она весело затопала ногами. Пёс медленно шагнул вперёд и она сделала шаг за ним, потом ещё один, и ещё. Снежок учил её ходить и не бояться.

До сих пор всё хождение заканчивалось довольно быстрым падением на попу и удивлённым взглядом. Со Снежком же рядом малышка улыбалась до ушей и румянилась от счастья. Ей определённо нравилось это вертикальное положение и возможность быть там, где она хочет. Ведьма перевела взгляд на пса. Он гордо и высоко держал голову, медленно и красиво поднимал лапы. Цирковой номер, да и только. Ведьма присела на колени на пол, чтобы поймать малышку, если она вдруг бросит пса и попытается пойти сама, но та и не собиралась заканчивать с упражнениями по ходьбе. Она чуть привалилась к псу, и тот отвернул, поменял направление. Пара медленно и уверенно обошла ведьму. Та удивлённо повернулась им вслед. Малышка тихонько попискивала от удовольствия и что-то шептала псу на совершенно непонятном малышовом наречии.

– Я как будто в сказку попала, – развела руками ведьма.

Она поднялась и снова недоумённо покрутила головой. Столько всего и сразу. Каждый день преподносит столько всего. Как тут пустой ходить? Вот оно – наполнение. Хоть с одного края, хоть с другого. Просто не надо падать во тьму. Вот и дед говорит, что контроль должен быть эмоций, мыслей, чувств. Умей вычленять главное и на главное смотреть пристальнее, не пускать ничего дурного в голову, вовнутрь, вообще не пускать ничего чужого, злого и жестокого в голову. Весь ориентир на счастье и радость.

А тут как и по-другому быть? Вон сколько всего: дед чудесный, дом великолепный, малышка пошла и заговорила, людей столько интересных в округе. А за дверь выходишь – настоящая сказка. Чистейшая природа, нехоженый лес, воздух прямо вкусный и солнце встречает на пороге каждое утро, а на веранде сзади дома провожает. Как будто специально так дом сделан, что и так можно зайти, и так в него. И всё по солнцу. И целый день солнце только что не полным кругом ходит от окна к окну. Всегда ты на него посмотреть из дома можешь, всегда в его лучах быть, всегда согрет и обласкан.

– Всегда в его лучах, всегда согрет и обласкан.

Она вышла за девочкой и собакой на крыльцо под лучи утреннего, но уже жаркого солнца. Собака и малышка уселись на ступеньках. Она села рядом, постелила на колени полотенце и поставила деревянную миску с кашей и ягодами.

– Красиво, да? – сказала она вслух.

– Да, – уверенно ответила малышка. – Ай-ай!

– Что такое? – удивилась ведьма, не видя никакой причины для панического «ай-ай».

– Ай! – настойчиво скомандовала малышка и протянула руку за кашей.

– А, дай! Держи, – сообразила ведьма.

Вот и ещё одно слово. Вот и зазвучал человек, проснулась душа для мира и любви. Она поцеловала пушистую головку, вкусно пахнувшую чем-то зефирно-карамельным, потрепала по голове Снежка.

– Пора. Пора вставать и просыпаться. Где же ты Исток? Я так уже хочу про тебя всё-всё знать и чувствовать тебя?

Глава 14. Небо

Пока деда не было дома, она рассортировала все вещи, что привезла с собой, полистала бабушкины тетради и свои записи. Кое-что уже не помнила совсем, другие записи читала словно в первый раз, хотя и откликалось что-то, но она помнила это иначе. Порой она роняла голову на стол, чувствуя себя то непроходимо глупой, то от наивности описанного там. Где во всём этом смысл, сила, правда и что из этого на самом деле работает, а что нет?

То, что говорил дед последние несколько дней, вообще никак не монтировалось пока в её Вселенную. Она понимала, бабушка научила её тому, что умела сама, а у неё совсем другие дары и что с этим теперь делать?

Дед не торопит, скорее наоборот, осаживает её скачки, потому что по факту она сама на себе скачет, себя хлещет, как непослушную кобылу, а начинать, видимо, надо откуда-то совсем из глубины и не стараться прыгнуть выше головы. Только вот что тут в основе, а что нет?

Нужны ли вообще все эти бабулины побасёнки или нет? Работают ли эти слова?

Екатерина рассказывала про силу слова, про колебания и про всё такое. Это и наука доказала. Но что теперь скажет Николай? Теперь она слушала его, как истину в последней инстанции. Пока собиралась ехать, пока искала себя и пока думала, кто же она в этом сложном мире, она долго бороздила Интернет. Как жаль, что ничего раньше такого не было. Своих она не нашла, зато форумов множество самых разных, где люди тоже искали каких-то знаний. Особенно популярны ведьминские сайты были. Их она скорее читала, как комиксы. Мало что они имели общего с тем миром, который видела она, который исследовала её бабушка и уж совсем ничего общего с тем, что говорил Николай. Зато более высокого уровня литература духовного свойства уже намного ближе стояла к тому, что она услышала от Николая всего за две недели.

И он говорил, что знания разбросаны везде и собрать надо все крупицы, понять, что и зачем в этом мире вообще произошло, почему и для чего. И только когда все эти стекляшки разбитого зеркала соберутся, тогда она и поймёт, что как.

Она проверила, спит ли малышка и вышла на улицу.

Летнее ночное небо было не такое беспросветное и чёрное, как зимой. Оно отдавало синевой и светлело уже на востоке.

Звёзд было такое море, что и не описать словами. Она вышла из-под сени огромного дуба и задрала голову вверх. Хотелось взлететь. Всегда хотелось взлететь.

Земля – пылинка в космосе. Всё это невообразимое, огромное, непреодолимое за всю человеческую жизнь создано им, Истоком, единым Творцом, всего величия которого не понять. Они какие-то избранные им для чего-то. От этого тут невмоготу, но очень хочется в то же время всех спасти и отогреть. От этого им плохо, больно, но от этого же им хорошо и так глубоко чувствуется вся эта красота и невообразимое совершенство всего в этом мире: света далёких звёзд, росинки на траве, детского смеха, поцелуя любимого, красоты водопада и волшебного совершенства радуги в летний дождь. Всё это невероятно и одновременно просто. Просто прекрасно и просто невероятно.

Так сложно, так просто. Всё создано им, чтобы множить любовь. Всё создано им и дано людям, чтобы они видели, как совершенно Творение. Как совершенно всё в мире.

Так откуда тьма, откуда болезни, боль, смерть и страхи? Откуда в людях берётся жестокость, месть, злоба, зависть и всё вот это вот, что рушит миры? Откуда в совершенном мире снова и снова возникает тьма?

Ведь темнота космоса – это не тьма, это всего-навсего пространство между одним солнцем и другим. Нет там чёрного ничего, доказано. Во Вселенной столько света, что вообразить сложно. Никуда там не спрячешься от света и воли Истока. И тут не спрячешься. Она тут наоборот как на ладони у Творца в полный рост со всеми своими страхами, со всем своим несовершенством. И Николай говорит, что она всё равно дитя Истока и он её любит в чистоте её, он не видит в ней изъяна, как не видит изъяна ни в ком из своих детей. Они все для него равны, покуда в них есть живое семя жизни, пока они его не отдадут в обмен на посулы тьмы. Отдадут живую душу. Как он это чувствует? Как будто от него кусок отрывают? Это же неизбывная боль, когда твоё дитя предаёт тебя, уходя на ту сторону? Как он закрывает эту боль, что остаётся в этом месте? Ведь столько людей и не-людей на всех планетах многомерных Вселенных однажды переходило на ту сторону? Как он не погиб вообще от этой боли? А она тут просто свою боль столько слов наговорила. Ерунда какая.

– Ты прости меня, Творец, что ничего не понимаю пока, и ничего не знаю. Я буду учиться и буду слушать деда внимательно. Ты учи меня, только как-нибудь нежно. Я так, как раньше, больше не хочу и не смогу. Я вся твоя, всей душой готова служить свету и любви. Только пусть всё будет хорошо и у меня, и у моих близких. Из любви идти куда проще. Я переболею, я вылечусь. И себя попробую простить, и всех, только будь во мне и будь рядом. И пусть будет дед здоров и силён, и помоги ему тоже. У него тоже в сердце боль. Пусть у него будет любовь в сердце. И сохрани мою малышку и моего любимого. И Снежка. И всех-всех.

Она улыбнулась, по щекам текли тёплые солёные слёзы. Она точно знала, что где-то там далеко-далеко в глубинах Вселенной есть нечто, что творит всё и вся. Где-то он её определённо слышит, где-то её любовь соприкоснулась сейчас с его любовью. Она точно знала, что однажды он ответит. И как когда-то много лет назад она отчётливо услышала слово «Дом» где-то внутри себя, в своём сердце, в своих мыслях, она услышит голос Истока и это будет то самое – «дом», это будет о любви. Это будет как объятия живых родителей, только намного лучше, потому что там будут все сразу: родители, Илья, бабуля, Мария Григорьевна, дедушки, которых она не помнила и все-все, кто её любил когда-то и кого любила она. Весь Род, все предки, с которыми она одномоментно соединится, чтобы умножать любовь во Вселенной, чтобы никогда не было смерти, никогда не было войн, никогда не было тьмы.

Глава 15. Просто дыши

– Почему Исток создал людей такими несовершенными, – ведьма посмотрела на царапины на руке. То болит что-то, то хвост отваливается. Тело – вещь не очень удобная и много за ним ухаживать надо. Уж не говоря о том, что на этой планете как будто для нас места нет. Мы тут лишние. Мы тут не можем толком выживать, если не в домах, не обеспеченные всем и вся.

Дед покачал головой, как будто не до конца соглашаясь.

Ведьма только тяжело вдохнула. Она снова принялась за картину. Но что-то шло не так, как будто муза тоже была ею недовольна и не пускала ни дописать, ни испортить картину.

– Так зачем Исток создал людей такими кривыми?

– А он их не создавал.

– А кто?

– Мы.

– То есть как мы?

– А так. Исток создал великие души, а они уже придумали людей.

– Зачем?