У Истока. Хранители. Том 1. Явление

– Не может быть?! – малышка отклонилась. – Как же можно согласиться, чтобы в тебя бомба попала?

Екатерина чмокнула девочку в макушку и посильнее её прижала к себе.

– Больно, – пискнула малышка.

Женщина ослабила объятия и посмотрела в ей глаза. Слабый свет ночника отражался искорками в глазах девочки, что удивляла её каждый день.

– Согласиться можно на что угодно, как показывает практика. Почему – вопрос. Это я и сама не очень понимаю. Может, кто-то в прошлой жизни много плохого сделал и согласился, чтобы тяжёлую жизнь на этот раз прожить и искупить свою вину. Мало ли. Может, какая-то душа просто опыт так набирает, чтобы потом отправиться куда-нибудь и учить другие души добру, зная, что такое боль. Как вот я тебе рассказываю, чтобы ты знала: война – это плохо и страшно. Не должно быть войны, понимаешь?

– Да, я и спать теперь боюсь, вдруг засну, а война начнётся.

– Не будет, точно говорю. А и ты посмотри своим зрением, не видишь разве? – с интересом спросила Екатерина.

– А вот не вижу. Страшно, а когда страшно, не вижу.

– Вот как, – удивилась бабушка. – А ведь это логично. Я подумаю над этим.

Повисла тишина. Екатерина всерьёз задумалась над словами девочки. А они своих подопечных едва не до смерти пугали. Люди понимали: отсюда у них не факт, что выход есть. От них нужен результат, предсказуемый и желательно удобный заказчику.

«Ведь это правда, – думала Екатерина. – Мы хотели получить заранее прогнозируемый итог, а не то, что получали. Да по большей части получали вообще пустоту. Не то и не про то. А требовали чётко, по делу слово в слово и шаг в шаг. Буквально видеть, как через скрытую камеру любую точку мира в любой момент творения. Да разве так можно?!»

Екатерина до сих пор не верила, что человек, кем бы он ни был, способен на такое. Вот даже малышка с самой прямой связью с чем-то высшим, с умением видеть и ощущать, смотреть в прошлое и будущее, не может по запросу ничего. Если что-то происходит, она сама всё рассказывает. Не происходит, идёт играть в куклы. И пока это её не мучает и не тяготит, потому что для ребёнка и будущего в общем никакого нет. Это взрослые тянутся куда-то вперёд и вверх, как будто тут жить нельзя. Всё время подгоняет какая-то жажда, подгоняет вперёд, тянет, зовёт, не даёт просто лежать вот так, лежать на диване и отдыхать. Нет, надо придумывать, что там будет тысячу лет спустя. Тут бы хоть на час вперёд видеть. Хоть чуть-чуть.

Какой тут будет результат, если человек боится за свою жизнь и жизнь своих родных? Вот тебе и высокая погрешность, вот тебе и ошибка на ошибке. Она сама на работе ничего не видела. Напряжение возникало буквально ещё дома и отпускало разве что во сне и то не всегда. Вот тебе и простой ответ устами младенца. А Екатерина всю жизнь думала, что на работе просто слишком зациклена на своих подопечных и на том, что после опытов придётся как-то отсутствие очередных результатов оправдывать. А это просто страх. Обычный человеческий страх за свою жизнь. Страх боли, страх смерти. Страх не жить.

Глава 7. Поиски

– Слава, я не знаю, что делать. Она видит будущее и прошлое. Причём как в кино, как будто просто смотрит ленту, и пересказывает всё до мельчайших подробностей и оно тут же происходит. Это ужасно. Это пугает.

– Катюша, это всё очень интересно, но ты уверена? – он немного нахмурился, но в лице его недоверия не было и Екатерина это понимала. Он ей верит, просто взрослые всегда так делают: перепроверяют.

– Славочка, милый, я уже несколько месяцев не просто проверяю, я живу с этим каждый день. Она утром рассказывает, что будет дальше, и хоть трава не расти. Пока её это увлекает, но дальше-то она будет видеть больше. Я в этом уверена, а старше… Там же не одни детские игры и весёлые книжки с картинками…

– Катюша, милая, – он положил свою большую руку поверх её кулачка, сжимающего мокрый носовой платок, – все дети взрослеют и все сталкиваются с «прелестями» взрослой жизни, это неизбежно. Это же хорошо, что она видит будущее. Вполне вероятно, что его можно будет изменить. Мы ведь все ради этого работали десятки лет. Мы мечтали это сделать, а природа сама постаралась.

– Или Бог, – посмотрела Екатерина на своего старого друга глазами, полными слёз.

Он только согласно покивал:

– Вообще неважно, кто, что и как сделал. Она такая родилась. Это очевидно. И ни ты, ни я тут ни при чём. У нас ничего не получилось, вынужден признать. Может быть, она и есть тот знак свыше именно нам с тобой, что есть вещи более высокие и нам не подвластные. И их может только бог, а наши нелепые попытки потому и обречены на провал, что мы не боги. А вот её нам дали в награду, для понимания этого всего.

– Так что же, будем её испытывать, искать ген бога? – осторожно спросила Екатерина.

– Катюша, даже думать не смей. Никто не должен знать об этом дитя. Лишь ты, я и она. Никто! Запрети ей об этом говорить с кем бы то ни было. Сейчас это вообще опасно. К нам приведёшь, точно больше никогда не увидишь, а если и выпустят, то похитить это тощее чудо с косичками, извини, дорогая, но секундное дело. Не все готовы признать, что есть дар богов, а есть армия тьмы.

Бабушка посмотрела на своего старого друга с испугом и неверием. Как похитить? Зачем? Почему? Хотя в тайне, в глубине души понимала, что так и будет, стоит им показать кому-то все её способности. В стране развал и неразбериха, границ нет, всё катится к чёрту. И искать никто не будет пропавшую кроху. А у тех, кто отнимет и подавно. Их вообще не существует. Официально.

Екатерина встала и нервно ходила по залу, периодически трогая какие-то вещицы, как будто поправляя статуэтку или складку на шторке можно было привести в порядок весь мир или хотя бы свои эмоции.

– Ты всё сама знаешь, Катюша. Я про девочку нашу выйду и забуду. А ты учи, береги. Если такие дети будут приходить, то неспроста.

– К лучшему? – с надеждой спросила Екатерина.

– Ах, если бы знать, милая. Мы всю жизнь потратили на то, чтобы заглянуть вперёд, а там туман. А кроха видит, как в кино… Значит, у неё есть путь, а наш как будто зря прошёл.

– Не говори так, Славочка. Ты прекрасный человек.

– Ох, Катя… Страшно это, видеть будущее. Вот что я думаю. Как ты сама верно заметила, там всякое будет. И если она будет видеть именно то, о чём мы с тобой думаем, но молчим, то я твой страх разделяю, как никто другой. Мне иногда казалось, что у нас ничего не получилось именно потому, что в глубине души никто не хотел знать, что там будет на самом деле. Никто не хотел знать, когда умрут родные и каждый день тяготиться и ждать этой минуты. Никто не хотел бы знать, что страна наша вот так бездарно развалится практически в одночасье. Тогда бы никто ничего не делал. Смысл? Если всё равно всё сгинет. Мне кажется, люди бы просто смирились с неизбежным и стало бы только хуже это самое будущее.

– Ну а что, если бы оно хорошее было, все бы обрадовались и устремились к нему? – улыбнулась Екатерина.

– Катюша, ты идеалистка. Большинство людей сказало бы: а что работать и двигаться вперёд, раз светлое будущее уже гарантированно, вот мы его видим.

– Ну, Славочка! А как же все эти годы? Какие достижения советских людей, всё ведь ради будущего! Мы же верили.

– Да я тебя умоляю, Катюша, таких верующих, как мы с тобой, в масштабах страны не так уж и много было.

– Славочка, но как же? Столько людей совершали великие открытия. Да мы реки вспять повернули.

– Катя, а надо было? А сколько открытий для войны? Лучше б от рака лекарство искали. Все вместе, всем миром. Кому она на хрен сдалась, эта Луна, вот например?

– Ты прав, конечно, ты прав. Может, такие, как наша девочка, смогут что-то изменить?

– Смогут, если не будут служить земным царям. Катюша, береги её от этого, помоги выбрать земную профессию, не давай кидаться в бой без нужды. Будет время, ей дадут понять, кто она и зачем. Мы искали бога, мы его нашли. Он есть, а мы просто пыль.

Екатерина присела к своему другу на диван, обняла его и положила голову на плечо.

– Страшно, Славочка, что творится. Так страшно. А мы ничего не увидели.

– Вот поэтому береги её. Наверное, не всё видеть можно, особенно тем, кто со злом хочет посмотреть.

– Мы-то не со зла хотели.

– О чём и речь, хорошая моя, мы не со зла, но ради тех, кому это надо было, чтобы воевать. Однако, мне пора, твои пришли.

– И что с того? Не пора вовсе, сейчас обедать будем. Ты мне отказать не сможешь, я твой любимый рассольник приготовила, – почему-то смутившись сказала Екатерина и крепко взяла его за руку.

В прихожей смеялись папа и дочка, а Екатерина не могла больше ничего сказать, да и ответа не требовалось. Они стояли на пороге чего-то такого, что неведомо было ни им самим, никому в мире, кажется. Они столько лет вместе искали доказательства бога и получили их так внезапно. Чудный ребёнок, наивный и глубокий, чистый. Как будто благословение получили. Все труды не напрасны, все горести и разочарования того стоили. Не они, но им. И теперь они должны были воспитать, сохранить и не отдавать никому. Больше никому не отдавать силы и непорочной чистоты.

– Хорошо, что я ушла из института. Как вовремя, – Екатерина сжала руку друга.

– Да, и ты можешь быть уверена, что её существование останется в секрете. Я буду навещать вас и буду присматривать за ней, не переживай.

– Но только не очень пристально, иначе, ты же знаешь. И потом, если вдруг ты часто будешь бывать у нас…

– Господи, Катюша, сколько про нас пересудов было в институте, а то ты не знаешь, – он усмехнулся, потянул её руку и поцеловать сжатый кулачок. – Теперь смогу за тобой ухаживать на законных основаниях. Ты больше не моя сотрудница.

Екатерина потупила глаза и улыбнулась. Действительно. Близкий друг её мужа и коллега по работе как-то сам собой стал роднее родного. Всё бы отдала за такого брата. Она была одна и он один, и это роднило. Плюс долгие годы опасной, по сути, и секретной работы. Пришлось сблизиться. Но какое же счастье, что сутками напролёт работала под началом такого человека. Тот случай, когда ответственный пост и погоны нисколько не испортили: настоящий русский офицер, такой правильный, такой по-киношному правильный. Единицы таких она встречала. Буквально единицы. И очень гордилась тем, что её названый брат такой.