Дом железных воронов

Я медленно вдыхаю и выдыхаю, ожидая, когда губы Энтони опустятся на мои, но он не целует меня, просто смотрит с таким напряжением, от которого меня бросает в жар.

Я пытаюсь прочесть по выражению его лица, о чем он думает, но он так сосредоточен, что в конце концов я сдаюсь и шепчу:

– В чем дело?

– Я все еще пытаюсь осознать, что губы Фэллон Росси прикасались к моим сегодня вечером, и не во сне, а наяву.

Мое сердцебиение ускоряется.

– Я тебе снюсь, Энтони?

– Каждую ночь с тех пор, как я вылил на тебя тарелку с рыбой.

Ах, наша первая встреча была обыденной, но в то же время с остринкой. Едва я переступила порог «Дна кувшина», как Сиб сморщила нос и указала на свою комнату на верхнем этаже таверны. Мне пришлось идти в ее ванную и переодеться.

– Это было три года назад… Конечно, я не досаждаю тебе каждую ночь.

– Ты не досаждаешь, а украшаешь.

Должно быть, он преувеличивает, поскольку они с Сибиллой переспали в прошлом году. Не говоря уже обо всех других женщинах, с которыми я его видела. Он не может думать обо мне, лежа рядом с ними. Даже во сне.

– Не нужно обаятельной лжи, Энтони; ты уже завладел моим вниманием.

Его кривая улыбка исчезает.

– Это не ложь.

Это потому, что я отказала ему. Трудности подстегивают одержимость. Мне это знакомо. За исключением того, что теперь, по словам сумасшедшей леди в Раксе, я могу заполучить Данте.

Я мысленно разбираю имя принца на буквы и выбрасываю, чтобы легкий теплый ветерок унес их от меня, затем хватаюсь за воротник рубашки Энтони и притягиваю его ближе. Он толкает меня спиной к входной двери, прижимая все твердые выпуклости своего тела ко всем мягким впадинам моего.

– Боги, что я хочу сделать с тобой, Фэллон Росси. – Он проводит костяшками пальцев по изгибу моей шеи к выступу ключицы, затем скользит ими вверх по шее, приподнимая подбородок так, чтобы наши губы оказались на одном уровне.

От его слов у меня закипает кровь. Я хочу знать, что именно он хочет сделать. Хочу испытать все это на себе, но никак не могу привести его домой, там мама и бабушка. Стены слишком тонкие, а Энтони слишком крупный, чтобы пройти незамеченным.

Мне двадцать два, но все равно я не чувствую себя достаточно взрослой, чтобы приводить парня домой. Интересно, когда я пойму, что уже можно? Когда мне перевалит за сотню?..

Энтони упирается ладонью в деревянный косяк над моей головой и прижимается лбом к моему лбу. Тяжелый судорожный вдох спустя наши губы соединяются, и его умелый язык – ох! – заставляет меня стонать. Его бедра прижимаются к моим в медленном страстном танце, от которого тепло разливается по всему телу.

Сегодняшний вечер кажется нереальным. Нежная мечта, которая испарится, как утренняя роса, с первыми лучами солнца.

Энтони прихватывает зубами мою нижнюю губу, дразня, покусывая, как будто напоминая мне, что он настоящий. Что это действительно происходит. Что мы действительно происходим.

Еще одну страстную минуту спустя я отрываюсь от него.

– Энтони, мы должны…

Дверь за моей спиной открывается, и мы падаем. Каким-то чудом, и этим чудом является ладонь Энтони, мы не разбиваемся о пористые плитки.

– Buonsera[24 - Buonsera – добрый вечер (в пер. с лючинского).], синьора Росси. – Шея и подбородок Энтони заливаются краской.

Нонна прищуривается, смотря на его лицо, а затем на руку, обвивающую мою талию, которую он отдергивает, как ребенок, пойманный на краже конфет из банки.

– Добрый вечер, синьор Греко.

Он проводит ладонью по лицу, словно пытаясь прикрыть румянец.

– Энтони просто провожал меня домой, Нонна. – Возможно, потому, что это моя бабушка, или, возможно, потому, что кожа Энтони в таких же красных пятнах, как кожа Маттиа, я не могу сдержать улыбки. – Не нужно устраивать ему допрос с пристрастием.

– Провожал тебя домой, говоришь? – Ее взгляд не смягчается. – У вас двоих были проблемы с поиском дверной ручки?

Моя улыбка становится еще шире.

– Мы еще не приступили к ее поискам.

Она бросает на Энтони сердитый взгляд, такой же крепкий, как чай, который она заваривает утром и вечером.

Я больше не улыбаюсь:

– Прекрати, Нонна. Энтони не сделал ничего плохого.

Внимание бабушки наконец переключается с бедняги на меня.

– Где ты была всю ночь, Фэллон? – Ее глаза такие же темные, как лес на материке, а кожа под линией ресниц более темного лавандового цвета, чем обычно.

Я поворачиваюсь к Энтони и быстро шепчу:

– Иди.

Он не уходит. Во всяком случае не сразу. Но в конце концов понимает, что это лучший, даже единственный вариант. В дверях он задерживается.

– Спасибо за сегодняшний вечер. – Он больше не краснеет. Он выглядит чрезвычайно трезвым и чрезвычайно обеспокоенным тем, что оставляет меня разбираться с бабушкой в одиночку.

– Увидимся завтра.

Еще один удар сердца в оглушительной тишине.

Второй.

А затем дверь с приглушенным щелчком закрывается.

– Где ты была? – Нонна кутается в шаль, чтобы защититься от холода, который по ночам поднимается с канала.

– Я была с Энтони.

– Где?

– Мне больше не тринадцать, Нонна.