Клариса. По ту сторону холста

И Габриеле Россетти.

Гумилев Н. С. «Беатриче» 1910 год.

– Нет. Я не буду в этом участвовать, – по-моему, это моя любимая фраза в разговоре с братьями. Ни к чему не приводящая, впрочем. Они все равно уговорят, и я поддамся.

– Клари, ну в этот раз точно ничего не случится. Вот честно. Да и что может случиться на аукционе в центре Лютеции? – спросил Себ.

– Мы просто сходим посмотреть на картину, выставленную на нем. И всё, – вторил брату Габби.

– В прошлый раз вы тоже говорили так и были разбойники – ради принципа возразила я.

Хотя уже знала, что пойду на этот их аукцион. Но врагу не сдается наш гордый варяг. И потом, надо же уважать традиции и поспорить. А то расслабятся.

– Заметь, Клари. Что это не мы на них напоролись. Это Его Светлость попал в переделку, а мы его спасли, – гордо оповестил меня Габби.

– Да. Я вынуждена, признать. Ладно. Какой у нас план? – надоело спорить, и я решила согласиться.

Прошло две недели, но я так и не рассказала ничего Рихарду. Он по-прежнему был чем-то все время занят. Между нами установились странные отношения. Мне стало даже казаться, что он разлюбил меня. Он стал как будто дальше. Может, правы те, кто утверждал, что мы расстанемся очень скоро и дело только во времени. Как быстро он наиграется. Или это и в самом деле всего лишь работа, и я просто накручиваю себя. Да и гормоны вместе с магией вели себя отвратительно. Срок был еще очень маленький, а я то хотела кого-то убить, то рыдала над картиной в три ручья, не решаясь дотронуться. Хотя это и был портрет. Но выражение глаз девушки выражало такую беспомощность, что мне захотелось плакать.

О том, что я жду ребенка, знал только мэтр Липринор. Он молчал, но каждый раз спрашивал, сказала ли я Его Сиятельству. И получив отрицательный ответ, неодобрительно качал головой. А я все ждала подходящего момента. А его всё не было.

После визита к врачу я запоздало подумала, что Свен мог ведь и обо всем догадаться, но он молчал. И ни словом, ни жестом не показывал, что о чем-то догадывается. И я решила, что если он и подозревает, ему до этого нет никакого дела. А секреты Свен хранить умеет.

С магией тоже творилось неладное. Художники оборачивались ко мне и начинали вести долгие пространные объяснения смысла жизни, все время меня предостерегали, поучали, давали советы. Один из художников долго рассказывал, как получить отвар для лечения головной боли и сколько конкретно волосков их хвоста крысы я должна вырвать. А когда выяснилось, что крыса должна быть мертвой, меня стало тошнить. Это очень сильно утомляло. И я почти перестала пользоваться магией. Только если мэтр говорил, что ну очень нужно определить подлинность и принадлежность. Но по-настоящему известных художников в лавке у мэтра и его соседей не было. А из Лувриора запрос на мои услуги пока не приходил. Хотя мэтр Басюдором и уверял меня, что они будут.

Аукцион проходил в шикарном особняке, стоящем на одной из центральных улиц. Мы решили, что придем туда пешком. Машину герцога мне брать не хотелось, так же, как и оповещать его о чем бы то ни было. Он последнее время не слушал меня. Что бы я ни говорила, натыкалось на глухую стену. Он не слышал или не хотел слышать. А машина приятелей Свена и Габби были не самыми подходящими для поездки на аукцион. Да и идти от замка Рихарда было недалеко.

Оделись мы, как и было запланировано, совершенно сногсшибательно, как и планировалось. Чтобы ни у кого и мысли не возникло, что мы не можем себе позволить купить картину. Я была обвешена с ног до головы драгоценностями и в одном из своих самых дорогих платьев с золотой вышивкой по подолу и лифу. Габби с нами не шел. В самый последний момент у него образовалось срочное дело в адвокатской конторе, где он работал. И пропустить он не мог. Поэтому мы шли втроем. Я, Свен и Себ.

Свен, как только узнал о нашем походе, от болтуна Габби заявил, что либо он идет с нами, либо мы никуда не идем. Мы не возражали. Я так уж точно. Со Свеном было надежно. Самый разумный из нас. Самый физически сильный. Он сохранял спокойствие, даже под взрывами на горе и в склепе с призраком. Себастьян и Свен выглядели замечательно. Я никогда не видела их обоих в парадных костюмах, и это, как оказалось, незабываемое зрелище. Два таких внешне непохожих, но оба великолепных. Я позавидовала самой себе при мысли, что у меня на аукционе будет два таких кавалера.

Мы медленно, не торопясь, поднялись по мраморной лестнице и прошли внутрь после того, как перед нами услужливо открыли двери. Все входящих сразу же приглашали в зал предварительного ознакомления с лотами сегодняшнего аукциона. Их было немного. Организаторы явно напирали на качество, а не на количество.

Я была с мэтром на нескольких аукционах, но там даже предварительного просмотра не предусматривалось. Раздавались всем желающим за день списки товаров с номерами, и ты уже на месте пытался понять: стоит этих денег вещь, или ты погорячился. Но как правило, мэтр знал все и так. Мир антиквариата – это особенный мир. И найти лазейки, чтобы разузнать все, что тебя интересует, всегда возможно.

На аукционе, что мы почтили своим присутствием сегодня, выставлялось всего десять лотов. Несколько картин, драгоценности с брильянтами и изумрудами. И жемчужина сегодняшних торгов, ради которого всё, по сути, и затевалось – «Великий герцог Цветущей Флории». Огромный желтый бриллиант. «Цветущий» был просто огромен. И сверкал так, что хотелось зажмуриться. Просто маленькое солнце лежало за стеклом.

И вот тут-то и начались проблемы. Не только знаменитый «Цветущий» был за стеклом. За стеклом были все экспонаты. В том числе и интересующая нас картина. Мы переглянулись. Такого поворота мы не ожидали. Мы надеялись, что только бриллиант будет защищен сверх меры. На то, что они поместят и картину за стекло, мы не рассчитывали.

– И что нам теперь делать? – спросила я.

– Клари, нам её не купить даже в складчину. Его сиятельство, наверное, мог бы. Но не думаю, что… – начал Себастьян, но я прервала его.

– Нет. Рихард занят. И я не хочу его о чем-либо сейчас просить. Может позже поговорить с будущим владельцем на предмет её осмотра? – внесла я предложение.

– Я предлагаю остаться на аукцион. Все равно у нас нет другого выхода. А там посмотрим, – согласно кивнул Свен.

По плану мы не собирались оставаться на сам аукцион. После того, как я бы дотронулась до картины, мне должно было стать плохо, и мы удалялись. Но все опять идет не по плану.

Вышел распорядитель и торжественным тоном попросил нас проследовать в зал, где состоится сегодняшний аукцион. Зайдя в основной зал, я с удивлением обнаружила отсутствие стульев и наличие диванчиков на изогнутых ножках. На одном диванчике вполне себе вольготно расположились мы трое. В зал вошли официанты и предложили мужчинам по бокалу шампанского, а мне сок свежевыжатый четыре вида на выбор. Я заметила, что многие отказались от спиртного. Наверное, побоялись, что купят лишнее. Но мы все трое выбрали сок и с интересом принялись ждать начало аукциона. Ничего необычного не было. В зал вносили по три предмета, один ставился на центральный стенд, и аукционер начинал выкрикивать начальную стоимость.

Торги проходили довольно вяло. Когда мы бывали с мэтром на аукционах, там кипели страсти. Один раз дошло дело до драки. И все старались перекричать друг друга. Суммы выкрикивались звонко и четко. Чем громче гаркнешь, тем вернее получишь свой лот. Мэтр Липринор не кричал, но его звучный голос и так был слышен на весь зал.

Здесь же вялым движением руки поднимались таблички и иногда слабым скучающим голосом задавались уточняющие вопросы. Табличку нам тоже выдали одну на всех. Мне очень захотелось тут же сесть на нее. Вдруг Себастьян ее уронит нечаянно, и нам придется что-то купить. Так как аукционер решит, что это мы, таким образом, ставку подняли.

И вот в зал внесли последние три лота. Среди них и была интересующая нас картина. Еще был набор драгоценностей: ожерелье, серьги и браслет. И главный лот – «Великий герцог Цветущей Флории». Аукционист громко выкрикнул, пытаясь оживить интерес к полотну. Но все смотрели только на бриллиант. Без защитного стекла он был еще великолепнее.

– Обратите внимание. Одна из последних работ Габбриела Росети. Полотно называется «Мнеморина», также «Лампа истины» и «Рикорданза». Мастер написал её на заказ, но, к сожалению, заказчик так и не объявился, и в связи с обширными долгами художника, картина оказалась у нас.

Ему все-таки удалось привлечь внимание публики и отвлечь всех слегка от бриллианта. Воодушевленный он продолжил:

– Картина была обнаружена уже после смерти мастера в его мастерской. На картине мы видим прекрасную греческую богиню памяти Мнеморину с сосудом, из которого полагается испить из вечного источника. Что означает прикоснуться к познанию истоков мудрости и знаний. Впрочем, назначение сосуда в ее руках мнения расходятся. В другой руке богиня держит лампу, освещая нам путь в темноте невежества.

Про невежество это он перестарался. Многие восприняли это на свой лад и скривились. И еще мне кажется, в моем мире богиню звали по-другому. Похоже, но как-то не так. Не помню. Но аукционист продолжил:

– Как известно, натурщицей послужила прекрасная Джайна Морис. Последняя возлюбленная поэта и художника. Именно она послужила прообразом для создания знаменитой комедии «Моя прекрасная неска или новый Пигмалион». Итак, начальная цена лота…

Договорить он не успел, в зал стремительно ворвались люди в черных масках на лицах. Тут же завопила тревога. А ворвавшиеся в зал бандиты кинули под ряды диванчиков вращающийся мячик, от которого шел в разные стороны дым. Мячик задорно отскакивал от пола, ударялся в резные ножки диванов и летел вперед, распространяя жуткий запах.

Себ принюхался и вскочил. Впрочем, все вскочили, и началась паника и жуткий ор. Нески и эмакум вопили. Да и мужчины не отставали.

– Быстро к стене, Свен. Хватай Клари. Сейчас все рванут на выход. Будет давка и паника, – завопил Себ, перекрикивая шум, стоящий вокруг.

Но Свен уже и так это понял, потому что меня схватили и, прижав к стене, защищали от хаоса, начавшегося в зале.

– Прижмите платок к носу и дышите через него. Я знаю этот газ. Он не вызовет сильного отравления. Глаза заслезятся и в горле по першит. Он скорее применен для создания паники, – уверил нас Себ.

Люди стали ломится к дверям. Все бежали, толкались и пихались. Было забыто все. Существовал один лишь инстинкт самосохранения. Кто-то упал, и побежали уже по нему. Я отвернулась и спряталась за широкой спиной Свена и стоящего рядом Себа. Не хочу я на это смотреть.

Но вскоре все стихло. Топот ног прекратился, и установилась гнетущая тишина. После криков и шума её слышать было жутко. Я аккуратно выглянула из-за спины Свена. Но что-либо разглядеть, было сложно. Все по-прежнему обволакивал вонючий газ, который разросся и укрыл помещение то ли туманом, то ли дымом.

– Клари, прими универсальное противоядие из помандерома, – спокойно сказал Свен. Не выпуская меня из-за спины.

– Там на всех не хватит, только на одного, – ответила я, доставая одну из долек апельсина на цепочке.

– Вот только сама и прими. Я доверяю тебе Себ, но это на всякий случай, –

продолжил он уже Себу.

Тот кивнул, соглашаясь со словами, и я выпила противоядие. Для профилактики.

– Теперь отправляй вестника Его Сиятельству герцогу. Сообщи о похищение бриллианта «Цветущий». И что ты в данный момент находишься внутри зала аукционов. Действуй Клари, – продолжил командовать Свен.

– Но…

– Никаких «но». Отправляй. Твоя задача поставить его в известность. А уж какие шаги он предпримет после этого, вот это не твоя забота, – поддержал Свена брат.

Я быстро писала и, уже скручивая птичку, спросила: