* * *
Ученик кузнеца к окончанию дня,
Подковавши коня, задремал у огня.
Кто видал, чтоб сама бы луна в полнолунье
Серп луны прикрепляла к копыту коня?
* * *
У язычников в храме мы все влюблены,
И вину, и жрецу поклоненья полны.
Власть над сердцем забрал черный локон подруги,
Мы в смятенье на землю упали… Пьяны!
* * *
Расположен я сердцем моим к дервишам,
И обязан я духом своим дервишам.
Не давай дервишам ты название нищих —
Даже мира Султан служит им, дервишам!
* * *
И охотник, и дичь, и зерно – это Он,
Виночерпий и друг, и вино – это Он.
И в языческом храме я снова увидел —
В чуждом капище жрец – все одно – это Он.
* * *
Ткач, которому в жертву я душу принес,
Привязал мое тело «основой» волос.
Когда он без «утка» гребнем холит «основу»,
Я как будто в плену удивительных грез.
* * *
Хоть нарциссы-глаза ищут повод для смут,
В дугах черных бровей смех и радость живут.
Эти дуги, что выше прекрасных нарциссов,
Будто речь о своем верховенстве ведут!
* * *
Когда первопричин зарождалась лишь связь,
Тогда с хаосом искра господня слилась.
В алфавите миров, еще знаков не зная,
Части с целым слились в неразрывную связь.
* * *
В мудрой речи ведет разумения нить,
А в беседе с толпой можно горе вкусить.
Надо выпить вина! Ты мне чашу наполни,
Ведь сегодня мне тоже не хочется жить…
* * *
Нет хором для души, кроме этих кудрей,
Нет для сердца михраба без этих бровей.
В твоем лике души моей видится облик,
Нет зеркал для души без улыбки твоей!
* * *
Нет колючки такой в этих знойных степях,
Что не липла б ко мне и в судьбе, и в делах.
Всем моим существом стал я людям враждебен,
Там, где я, там кругом только ссоры и страх!
* * *
Когда жреческих душ разнородный синклит
Выйдет к Богу на суд из-под каменных плит,
Лишь тогда только Бог, что к чему, разберется
Кто в раю заживет, кто в аду возопит.
* * *
Ну, допустим, что будет тебе и почет,
И желаний твоих исполненье придет,
Где же старых друзей ты и юности время
Обретешь в суете, меж почетных забот?
* * *
В плен турчанка нарциссами сердце взяла,
И кудрями, как неводом, обволокла,
Приготовила сокола тотчас к охоте
И к рукам меня снова – увы! – прибрала!
* * *
Сад лица твоего – жаль – бурьяном зарос,
И тюльпан твоих щек в клюве ворон унес.
Даже киноварь уст, и она потемнела,
На багрец твоих губ ветер осень принес…
* * *