Тополь

– Я попытаюсь, а вы уверены в своей Игре?

– Я уверен в том, что мне нужно набить брюхо, сходить по нужде и побыть с женщиной. Вот вся цель и все счастье. Знаете, в чем беда таких, как вы и мой хозяин? – В том, что вы боитесь признать, что кроме этого больше ничего нет. И от страха начинаете мастерить ученьица, в которые постепенно влюбляетесь: вы своего Карида, он – свою Игру с большой буквы. А вот я, напротив, смирился со столь простой мыслью и живу не тужу. Хотите, изложу вам мои воззрения?

– Я полагал, что уже изложили.

– Вы пока услышали половину. Вторая в том, что люди по мне делятся на два стада: плутов и дураков. Плуты – те, кто приспосабливаются к миру, осознают, что единственный путь к успеху – использовать все, что знаешь, и всех, кого знаешь, ради личной выгоды и идут по этому пути с умением. Дураки – все остальные. Я без ложной скромности отношу себя к первым. Не знаю, к какой отнесете себя вы, но если к первой, то у вас в кармане половина прибыли. Заметьте, я еще довольно зеленый плут, потому что говорил с вами, как думал.

– Наоборот, вы весьма опытны. Вы говорили, как думали, поскольку догадались, что я сразу чувствую ложь и благосклонен к честности, даже в таком виде. Но этот торг, к сожалению для вас, бессмыслен. Следуя вашему делению, я – дурак, а потому вы впустую тратите свое время.

Помощник скривил рот, но мгновенно овладел собой.

– Что ж, удачи вам, досточтимый чтец, – съязвил он в качестве прощания, в этот раз согнувшись чуть ли не вдвое.

– А не задумывались ли вы, – кинул я ему вдогонку, когда тот уже достиг верхних ступеней, – что если бы, в самом деле, больше ничего не было, то откуда бы бралась та назойливая мысль, стремящаяся опровергнуть оное?

– От несварения, – огрызнулся помощник.

После того, как его бодрые шаги растворились внизу, я просмотрел содержимое еще нескольких переплетов, но вскоре отложил очередной том и спустился сам.

Мадок не солгал. Читальня, действительно, смотрелась вполне пристойно. Она представляла собой двухъярусное каменное здание с башней длиной шестнадцать, шириной восемь и высотой семь саженей. Изначально зала первого яруса была занята скамьями, повернутыми в сторону восточной оконечности, теперь же вместо них ее прорезали полосы игральных столов. Восточный торец читальни по-прежнему занимал длинный каменный стол, на котором когда-то пребывали знаки Великой Жертвы, в чтецком обиходе он стал попросту именоваться жертвенником. По правую руку от него расположилась небольшая комната, где чтец работал со свитками и письмами и принимал выслушиваемых. Второй ярус, поддерживаемый двенадцатью столбами, уступом окаймлял первый. Он служил местом хранения священных и уважаемых книг, которые во время чтений спускались вниз на стол. Наверх из залы вели две лестницы справа и слева от входа. Существовала и винтовая лестница, уходящая с первого яруса в подвал. Изначально к читальне примыкала отдельно возведенная башня с колоколом на вершине, однако впоследствии ее снесли, встроив в проем другое здание, а колокол, как поговаривали, переплавили на латы для коня владыки. Так это было или нет, но скакун правителя, когда тот еще появлялся верхом, позванивал, что надо.

Читальню возвели на Утесе первые чтецы-странники уже более полувека назад. Тогдашний владыка, понимая упадок старых верований, попытался сделать вклад в новое, но постепенно открыл для себя, что учение чтецов не очень-то согласуется с его властью. Он попытался повлиять на упрямцев, однако, не возымев успеха, выгнал их. Читальня, учитывая ее выгодное местонахождение, пустовала не долго, и вскоре первый ярус занял скотный рынок, а второй – голубятня. О коротком пребывании чтецов люди почти сразу забыли, а слово «читальня» осталось лишь словом, утратив свое значение. Однако мало кто из горожан знал, что здание было построено не на деньги поскупившейся казны, а на средства Братства. Таким образом, по законам Кимра чтец обладал бы большим правом распоряжаться им, чем любой горожанин, однако чтецы на Утес не допускались, а ратуша все меньше прислушивалась к общекимрийским уложениям. Потому-то я и был так удивлен, узнав о некоем предшественнике, ухитрившемся прослужить в городе с согласия властей не столь уж малый срок.

Я приблизился к жертвеннику и сдернул пестрый полог, накинутый на него нынешними хозяевами. Открывшееся мне зрелище отнюдь не приносило радости. Верхняя и боковые стороны во многих местах изъязвились трещинами и плесенью, бугристая поверхность скорее напоминала мятую кольчугу, и я помрачнел при мысли, что эта искореженная сердцевина читальни воплощает собой искореженные сердца кимрийцев. Знаки, скамьи и полотна – сколь многое предстояло вернуть в это здание на Ратушной площади, но и все это было не столь существенно в сравнении с тем, чтобы вернуть в него людей. Рассуждая так, я уже собирался в чтецкую, как вдруг мой взгляд, скользивший по нижнему краю жертвенника, случайно выхватил засечку. Я мгновенно присел на корточки и изучил ее. Мои глаза не ошиблись: грубая царапина при ближайшем рассмотрении оказалась сокровенной меткой чтецов. Я ощупал камень вокруг засечки и, к своему изумлению, обнаружил, что он расшатан. Рычагом в виде походного ножа мне удалось приоткрыть в жертвеннике полость шириной в два пальца. Полость очевидно не пустовала, и с усилием я вытащил из нее некую книжицу. В то же мгновение на противоположном конце читальни раздался дверной скрип. Не раздумывая, я забросил находку в суму и спешно прикрыл тайник.

Когда я поднялся на ноги, в читальне появился грязный сутулый человек в лохмотьях. Неуверенными тяжелыми шагами он направился ко мне. Остановившись чуть поодаль, он скривил голову, испытующе посмотрел исподлобья, дивясь моему виду, как и многие до него, и, наконец, прохрипел:

– Господин Мадок здесь?

– Он ушел вместе с помощником.

– А когда будет?

– Возможно, никогда. Хотя в читальне есть имущество, которое он наверняка захочет забрать.

– Вы новый хозяин? – смекнул босяк.

– Арфир-чтец к вашим услугам. А вы кто будете?

Он помедлил с ответом.

– Эйнин, из кузнецов я, – произнес он словно бы нехотя.

– Эйнин? – переспросил я, – мне довелось слышать о вас от Конана-трактирщика. Рад знакомству.

Кузнец побагровел. Его лицо мгновенно сменило отстраненное выражение на бешеное.

– И что же вам сказала эта гнида?

– Обойдемся без оскорблений, господин кузнец. Конан, хотя, как вы догадываетесь, и поведал мне о ваших несчастьях, но поведал, как друг, не обвиняя вас, а сочувствуя. И я, поверьте, не собираюсь ни смеяться над вами, ни обвинять. Я бы хотел помочь вам.

– Это как же?

– Могу я спросить вас, зачем вам понадобился Мадок?

– Известное дело, работу спросить хотел. Он же недавно на Утесе-то. Может, и не слышал пока… про меня.

Я посмотрел ему в глаза и отчетливо произнес:

– Теперь это уже не важно, потому что мне нужен в помощь человек с рабочими руками, и, как полноправный распорядитель читальни, я готов нанять вас за дюжину монет в неделю. Кроме того, я предлагаю вам и вашим детям жилище на втором ярусе – места там полно. Но все это при условии, что с этого часа вы бросаете пить. Ваше слово?

Эйнин уставился на меня с каким-то детским изумлением, изумлением нашкодившего ребенка, которому вместо порки подарили игрушку, изумлением голодающего, которому дали хлеба вместо тумака, изумлением тяжело больного, которому пообещали выздоровление. А затем кузнец протянул мне свою шершавую ладонь.

V

И, наконец, верный поворот нашелся. Лишь теперь я с уверенностью мог заявить, что оказался на своей улице. Уже дважды до того я дал маху и извел уйму времени почти вслепую блуждая по изворотливым нитям, так хитро сплетенным пауком-городом. В продолжение пути скромные возможности моей лампы принуждали меня спотыкаться о колодцы и цепи, норовили обречь на падение в погреб или попросту на купание в грязи. Но что поделать? Не такова ли участь бодрствующего, прокладывающего дорогу по обители спящих?

Рваные песни пьянчуг, бряцанье замочных скважин, запоздалое цоканье копыт и даже разъезды всадников затихли, оставив меня наедине с хлюпаньем собственных сапог. Эта улица так и не была вымощена ни камнем, ни щебнем, значит, мои ноги касались той же земли, что и двенадцать лет назад. Даже в кромешной тьме я чувствовал нечто неуловимо знакомое в громоздящихся рядом окнах и вывесках. Я не мог заглянуть в рамы или вглядеться в знаки на щитах, но смело указал бы местоположение каждого. И даже если их содержимое обновилось, ночь оставляла их для меня неизменными вплоть до своей кончины.

Неожиданно я замер. Островок света, источаемый лампой, обнаружил порог моего дома. Я прислонил ладонь к наличнику и, постояв так немного, потянулся к дверному молотку. Но не успел постучать, так как меня грубо тряхнули за плечо. Я слегка отпрянул к стене и обернулся с быстротой молнии, выпятив лампу и посох. Передо мной стоял крепкий курчавый парень летами явно моложе меня.

– Ты кто? – кинул он мне высокомерно.

– Я тот, кто идет к себе домой, – ответил я слегка раздраженно на эту наглость.

– Значит, ошибся домом. Шагай отсюда.

– Напротив, сударь, ошибаетесь вы, – возразил я, не теряя самообладания. – Я жил в этом доме долгие годы и хорошо знаю хозяина. А вам бы посоветовал быть повежливей.

– Как говоришь, бродяга! – прошипел курчавый, замахиваясь.

Я предупредил его правую палкой, но мгновенный удар с левой стал для меня неожиданностью. В следующее мгновение я лежал на земле, попрощавшись с лампой, которая с жалобным треском рассеялась по ближайшим лужам. Однако посох все еще оставался зажатым в моем кулаке, в связи с чем вновь ринувшийся на меня противник схлопотал резкий выпад в ребра. Не знаю, как продолжилась бы эта милая встреча, если бы дверь родного дома не отворилась, бросив ждать призыва молоточка.

Выбежавший на улицу обитатель средних лет, явно оказавшийся не Двиридом, пару раз переведя пламя своего огнива с меня на моего противника, будто делая выбор, неожиданно стукнул меня кочергой, после чего у меня закрались подозрения, что я, действительно, спутал порог.

– Прекрати, Кледвин! – крикнул подоспевший, наконец, хозяин. – Помоги этому человеку подняться.

– Двирид, если бы я знал, что меня ждет такая отповедь за опоздание, то, пожалуй, пододел бы латы, – улыбнулся я, кряхтя от боли. – Прости, что задержался.

– Что ты? – виновато покачал головой Двирид. – Вышло недоразумение. Кледвин, почему ты набросился на господина?

– Он дрался с сударем Анвином. Сударя Анвина я знаю, а этого вижу впервые, – не слишком уважительно пробубнил слуга.

Двирид повернулся и обнаружил еще одного пришельца.

– Здравствуй, Анвин, – вымолвил он с явной неприязнью.

– Здравствуй. Что это за оборванцы к тебе ходят? Друзья, что ли появились?