Как кипариса безнадежность
В неумолимых высотах.
Люблю изогнутые брови,
И краску на лице святых,
И пятна золота и крови
На теле статуй восковых.
Быть может, только призрак плоти
Обманывает нас в мечтах,
Просвечивает меж лохмотий
И дышит в роковых страстях.
<Лето 1910, Лугано>
«Под грозовыми облаками…»
Под грозовыми облаками
Несется клекот вещих птиц:
Довольно огненных страниц
Уж перевернуто веками!
В священном страхе тварь живет –
И каждый совершил душою,
Как ласточка перед грозою,
Неописуемый полет.
Когда же солнце вас расплавит,
Серебряные облака,
И будет вышина легка,
И крылья тишина расправит?
<Не позднее 5 августа 1910>
«Единственной отрадой…»
Единственной отрадой,
Отныне, сердцу дан –
Неутомимо падай,
Таинственный фонтан.
Высокими снопами
Взлетай и упадай
И всеми голосами
Вдруг – сразу умолкай.
Но ризой думы важной
Всю душу мне одень,
Как лиственницы влажной
Трепещущая сень.
<Июль> 1910
«Над алтарем дымящихся зыбей…»
Над алтарем дымящихся зыбей
Приносит жертву кроткий бог морей.
Глухое море, как вино, кипит.
Над морем солнце, как орел, дрожит.
И только стелется морской туман
И раздается тишины тимпан;
И только небо сердцем голубым
Усыновляет моря белый дым.
И шире океан, когда уснул,
И, сдержанный, величественней гул;
И в небесах, торжествен и тяжел,
Как из металла вылитый орел.
<Не позднее июня> 1910
«Необходимость или разум…»
Необходимость или разум
Повелевает на земле –
Но человек чертит алмазом
Как на податливом стекле:
Оркестр торжественный настройте,
Стихии верные рабы,
Шумите, листья, ветры, пойте –
Я не хочу моей судьбы.
И необузданным пэанам
Храм уступают мудрецы,
Когда неистовым тимпаном
Играют пьяные жрецы.
И как ее ни называйте
И для гаданий и волшбы
Ее лица ни покрывайте –
Я не хочу моей судьбы.
<Не позднее июня 1910>
«Когда укор колоколов…»