Мы ребята из ГИСИ, ты нам только поднеси

Мы ребята из ГИСИ, ты нам только поднеси
Оскар Шкатов

Повесть сформирована из отдельных эпизодов жизни студентов Горьковского инженерно-строительного института застойного периода. Нынешние студенты уже лишены той принудительной прелести сельскохозяйственных работ на колхозных полях и не познали энтузиазма стройотрядовского движения. Однако автор надеется, что повесть эта будет интересна не только тем, кто присутствует в ней, но и современным целеустремленным студентам. Может, они и осудят нас за бесшабашность, а может, и позавидуют тому, что нас в то время так сплачивало, дружило и влюбляло.

… Этак каждый начнет писать свои биографии! Я отвечу – и прекрасно! Пускай каждый напишет о себе правду и даст почитать другому. Мне кажется, что это будет способствовать взаимопониманию.

Александр Житинский. «Дитя эпохи»

Эпизод первый

Боря сидел на деревянной парковой скамейке и неспешно, вдумчиво, со знанием дела время от времени прикладывался к крепко вросшей в его правую ладонь бутылке портвейна. Левая же рука была практически свободна и лишь как бы невзначай презрительно перелистывала лежащий рядом конспект. Боря на год раньше меня закончил школу, и теперь учился в строительном институте. Я на тот момент был окончательным старшеклассником, вернее, кончающим… нет, пожалуй, заканчивающим, и как положено, уже начинал задумываться, “а че дальше-то”. Вообще-то “уже“ – термин несвоевременный, все мои одноклассники свою будущность давно определили. Я же метался в сомнениях. С одной стороны, моя гуманитарная сущность звала меня в институт иностранных языков, которые меня всегда привлекали, мало того, как-то родившись, я заговорил сразу на двух языках, отечественном и изучаемым мамой английском. Но с другой стороны, ВУЗ-то педагогический, а какой из меня, раздолбая, прости господи, педагог…

Да и с языками произошла некоторая путаница. Пытаясь сделать из мелкого и бестолкового меня что-нибудь англоязычное, родители долго описывали по городу спираль со все возрастающей амплитудой в поисках школы соответствующего профиля. Однако везде им отвечали примерно одно и то же: “Чего вы мечетесь, ступайте в ж..”, извините, по месту жительства, где располагалась школа с расширенным преподаванием языка, но только немецкого. В нее своих мажоров пихали директора магазинов, престижные врачи и всегда дальновидные евреи. Школа действительно считалась лучшей в городе, да и с домом рядом. На том и остановились.

Итак, Боря душевно бухал. Я подсел к нему, пожал руку, взглотнул из дружески предложенной бутылки, и задал мучивший меня в то время вопрос на тему, как студенты умудряются столь приятно проводить время в то время, как время сессии. Боря выразился философически – куда учишься, тем и получишься. А у нас в ГИСИ ты нам только поднеси… Насыщенность и содержательность этого изречения настолько впитались в мой еще не определившийся с выбором мозг, что желание стать строителем буквально на глазах стало расти и крепнуть.

Да к тому же Боря был мастером спорта по фехтованию или тогда еще КМС. Наверное, поэтому он так крепко держал пузырь. Я, кстати, в младших классах тоже занимался в этой секции, но так ничему и не научился. Помню только, что поступил туда, как и другие пацаны, начитавшись “Трех мушкетеров”. Мы скакали по спортзалу, запрыгивали на шведские стенки, размахивали рапирами и кричали “Ага, каналья!” Впрочем, вру. Боярский стал кричать это значительно позже. Потом появлялся тренер и хлестал нас рапирой по ляжкам. Было больно, но доходчиво. Нет, кое-чему я все-таки научился. Когда мы дрались арматурными прутами на крышах дворовых гаражей, я зафехтовал своего соперника, и он свалился с трехметровой высоты. Слава богу, все обошлось.

Шпага и вино были неразлучны у мушкетеров, но они при этом не учились в институте. А тут сочетание спорта и спирта меня крайне заинтриговало. Короче, мнение мое о ВУЗе, в котором я себя уже представлял, не только выросло и окрепло, но даже слегка разбухло. Нет, пока еще не от слова “бухло”. И вопрос “Кем быть?” был аннулирован. А то раньше…

Я очень стать хотел бы генералом и, нацепив лампасы на штаны,

Я бы солдат построил и орал им, как те служить отечеству должны.

Я очень стать хотел бы астрономом и, вперив телескоп в ночную тьму,

Открыть летающий булыжник новый, покуда не известный никому.

Я очень стать хотел бы землекопом, я б землю вдоль и поперек изрыл

И, отыскав ребро питекантропа, музею бескорыстно подарил.

Я очень стать хотел бы скалолазом, меня бы уважал Сенкевич Ю.

А я с вершин Памира и Кавказа ему давал бы телеинтервью.

Я очень стать хотел бы страх агентом, ходить по территории своей

И страховать доверчивых клиентов от СПИДа, от поноса, от детей.

Я очень стать хотел бы стюардессой, жаль, что туда лишь девушек берут,

Я предлагал бы пассажирам прессу, рыгательный пакет и парашют.

Я очень стать хотел бы рок-звездою, я бы тогда культуру в массы нес,

Толпой фанатки гнались бы за мною, роняя пряди крашеных волос.

Я очень стать хотел бы акушером, все женщины стремились бы ко мне,

Назло заморским мистерам и сэрам я б поднимал рождаемость в стране.

Я б стать хотел борцом, легкоатлетом, певцом, танцором, тренером ушу,

Но только, извините, стал поэтом и пользы никакой не приношу.

Эпизод второй

Школьно-институтская промежность – это лето, которое мне запомнилось на всю жизнь. Причем вплоть до мелких эпизодов. Это время метаморфоз. Из гусениц, так сказать, в бабочки. Из одной ипостаси в другую – в течении одного лета ты школьник, выпускник, бездельник, абитуриент и студент. Это последняя любовь школьная, первая институтская, ну и то, что между ними…

Чтобы закрепить понимание этого переходного периода и вспахать глубокую борозду между сопливым прошлым и самостоятельным будущим, мы, четверо друзей – одноклассников решили развеяться, освободить мозги от лишнего хлама и заготовить там место для нового. Ну, а для осуществления подобной процедуры просто необходимы природа, свежий воздух и полное отсутствие одушевленных предметов. Лучший вариант – необитаемый остров. И он нашелся, вернее, его подобие.

Спустившись на речном транспорте вниз по Волге километров на семьдесят, мы на пароме переправились на противоположный пустынный берег с полным отсутствием каких-либо признаков цивилизации. Кстати и остров там был. Забыл, правда, сообщить, что с нами был проводник, бдун и блюститель сухого закона – мой батя. Потому, что трудно представить, что бы мы там творили без старшего товарища. Подобные походы были не в новинку, но этот планировался сроком на неделю. Разбили лагерь, поставили палатки, натаскали дров, распределили съестные припасы, и остальное время уже работало на нас.

Батя углубился в рыбалку, а мы принялись выплескивать из себя дурь. Сколько же ее скопилось за розовые школьные годы! Мы носились по берегу Волги в одних набедренных повязках, где спереди висел лопух, а сзади не было ничего из соображения, чтобы оттуда быстрее детство вылетало. Подобное проветривание весьма способствовало всему намеченному, но лишь в дневное время. Вечера же, хоть и у костра, провоцировали на знакомства с истинными хозяевами положения и данной местности в целом. Голодные и злые, они облепляли наши незащищенные места, насыщались и, уже довольные и толстые, улетали прочь, уступая место новым, уже наслышанным о появлении на их территории свежей крови различных групп и степеней жирности. Человеческая натура вечно чем-то недовольна, зимой ей надо лета, а летом хочется на Северный полюс вместе с сидящими на тебе комарами. Но длительная жара, как известно, к добру не приводит. Природа требовала встряски, и она произошла. Неожиданный ураган набросился на родное Поволжье. Палатки снесло как носовые платочки и перемешало все, что в них находилось. Наши по тем временам модные длинные волоса встали дыбом и в соответствии с порывами ветра метались как у Медузы Горгоны. Я вцепился в свою гитару, как Страдивари в любимую скрипку, сожалея, что это не рояль. По Волге гуляли валы с белыми барашками, но в силу малого разгона в цунами никак не вырастали. Впрочем, мне кажется, что к примеру, долгий, скучный и тупой дождь был бы значительно менее приятен, нежели непродолжительный, хоть и разрушительный шквал. Да и повод появился для долгих, но уже осознанных действий по восстановлению лагеря. Для нас это явилось предвестником больших перемен. Черные от загара, опухшие от комаров, но зато не унесенные ветром, мы по истечении намеченной недели наконец-то вернулись домой, где узнали, что ураган повеселился и там, снеся крышу Дворцу спорта.

Вечером, уже дома, я обнаружил у себя температуру где-то в сорок градусов. Но на счастье, мне был предложен граненый стакан с чистым девяносто-шести-градусным спиртом. В совокупности это составило 136. Но, когда я хорошо проспался, утренний градусник показывал уже 36,6. Молодой организм сделал свое дело, но вот куда девались оставшиеся 100 градусов, с точки зрения математики это уже парадокс. Видимо, это сфера действия других наук.

Эпизод третий

Ну, а теперь об этих самых науках, грызть гранит которых нам предстояло.

Наша четверка временно разделилась по интеллектуальным соображениям, хотя дружить и встречаться мы продолжали всегда. Славка, друг детства и сосед по детсадовскому горшку, и Леша Сим, впоследствии солидный общественный деятель, имели технический склад ума, и поступили соответственно в политехнический. А я и Леша Сав по причинам, упомянутым мной в начале, выбрали строительный, благо внедриться туда после спецшколы было нетрудно. Правда, перед поступлением мы решили немного подтянуть физику.

Еще довольно молодой, юморной и лучезарный Рашид не только занимался репетиторством, но и как оказалось, сам принимал экзамены. Узнав об этом, наша группа абитуриентов как-то успокоилась, и на подготовительных занятиях чаще звучали анекдоты, чем физические термины.

Мы с Лешкой возвращались после очередного занятия. Впереди шла девчонка, которая только сегодня появилась в нашей группе. Краткость мини-юбочки была предельной, а то, что под ней подразумевалось, вообще выходило за всяческие пределы. Все это настолько элегантно колыхалось, что привело нашу походку в резонанс и заставило синхронно ускорить шаг. Я первым достиг цели и познакомился. Затем подоспел запыхавшийся Леша и сделал то же. У молодых знакомства происходят быстро и без стеснения. Ира, которую мы окрестили Ириночкой, поскольку Ирочки у нас уже были, приехала из Норильска. Поэтому ей было жарко, что и оправдывало демонстрацию ее аппетитностей. Нам с Лешей часто нравились одни и те же девушки, но это нисколько не мешало нашей дружбе. У Лешки было преимущество – он выглядел старше, зато я играл на гитаре, и порой на вечеринках случалось так, что я еще пою песни, а он уже с кем-то целуется.

Втроем мы поехали ко мне домой, выпили дружеский портвейн и стали рассуждать о предстоящем экзамене. Леша, зная мой открытый характер инструктировал:

– Не вздумай прилюдно показывать свое знакомство с экзаменатором. Знаю я тебя, сразу заорешь “Рашидушка!” и обниматься полезешь.

Нет, на экзамене я был образцом не только сдержанности, но и порядочности. Я подсел к Рашиду и провозгласил:

– Билет N13. Строение атома по Бору и Резерфорду.

– Не тупи. Чего тебе поставить-то?

– Ну уж нет. Ответ на этот билет я знаю досконально. Извольте выслушать. И я стал излагать содержимое данной темы, которая кстати досталась мне и на выпускном экзамене. Хотелось высказать, что хотя я не Бор и не Резерфорд, но твои платные курсы мог бы и не посещать.

– Ладно, вот тебе пятерка, не отнимай времени.

Остальные экзамены мы с Лешкой сдали так же легко и по сумме баллов были назначены старостами групп. Декан вызвал нас и дал первое поручение. Надо было съездить по указанному адресу и оповестить еще одного новоиспеченного старосту о его аналогичном назначении. Дверь открыл такой же, как и мы. Звали Гоша.

– Старостой будешь.

– Буду.

– А на троих будешь?