Чужие грехи

Оружие своим весом здорово мешало мне, но я колебался, не решаясь расстаться с ним, тем более что, если бы я и отцепил ремень, все равно не добрался бы до берега раньше, чем стражники.

Наконец меня и лодку разделяли лишь пятнадцать футов. Передний гребец отложил весло и взялся за саблю. Подняв оружие над головой, он наклонился, собираясь нанести мне удар по голове. В то же мгновение я нырнул, сделал петлю под водой и выплыл под кормой их лодки. Схватившись за края обеими руками, я опрокинул лодку, отправив всю четверку в воду. Никто из них не всплыл. Металлические люди явно не умели плавать.

К этому времени последняя лодка, вырвавшись из быстрины, устремилась ко мне. Я уже вновь плыл к суше, на этот раз надеясь добраться туда. Лорали, уже с берега, окликала меня:

– Скорее. Сюда плывет ильник.

Я глянул назад, и этот ильник не понравился мне с первого же взгляда. Гигантская рептилия с зеленым телом, как у ящера, змеиной шеей и огромной головой.

Я отчаянно погреб к берегу, но и гребцы подналегли. Поднятый ими шум привлек внимание рептилии. Внезапно изменив направление движения, она устремилась к лодке.

Почти добравшись до берега, я опустил ноги, нащупал дно и выбрался из воды. И только я шагнул на откос берега, как вскрик принцессы заставил меня обернуться.

Выгнув змеиную шею и разинув огромную пасть, ящер сверху вниз устремился на середину лодки. Один из стражников ткнул саблю в пасть, а двое других принялись рубить чешуйчатую шею, но без видимого результата. Рептилия же схватила лодку чудовищной пастью, высоко подняла ее над водой и встряхнула, как терьер крысу. Вылетев слева и справа, тела четырех стражников рухнули в воду и исчезли.

– Пойдем. – сказала Лорали, потянув меня за руку. – Эта тварь так же быстра на суше, как и в воде. Так что давай скроемся, пока она не переключилась на нас.

– С большим удовольствием, – ответил я, и мы оба торопливо скрылись в папоротниковом лесу.

Какое-то время мы бежали бок о бок, погружаясь по щиколотки в мох, устилающий лес.

– Пить хочу, – сказала Лорали, – и есть. А ты?

– С голоду умираю. Ничто бы не удовлетворило меня сейчас так, как здоровенный бифштекс. Все эти стручки хороши как закуска, но голод утоляет только мясо.

– Я потеряла лук и стрелы, – уныло сказала она. – И обойму с разрывными пулями, которую ты дал мне. Когда лодка перевернулась, я все выронила.

– Не обращай внимания. У меня-то лук и стрелы сохранились да еще одна обойма разрывных имеется. В конце концов, такие игры для мужчин, а женщинам положено за домом присматривать.

– За домом? Что ты этим хочешь сказать?

– Ну… э… я просто привел такое сравнение – между нами и людьми примитивными. Видишь ли, там мужчина ходит на охоту, в то время как его подруга следит за пещерой, или за деревом, или еще за каким-то там местом, где они живут.

– Его подруга? Что-то я не пойму этого сравнения.

– Ну как же, ведь мы с тобой сейчас как раз и ведем такой примитивный образ жизни и…

– Принц Зинло, – сказала она, внезапно останавливаясь и поворачиваясь лицом ко мне, – может быть, вы прекратите выражаться общо и скажете более конкретно?

– Да, – горячо воскликнул я. – Я скажу вам более конкретно. Я не хотел, но, похоже, слова мои выдали мысли. Я люблю вас, Лорали. Я хочу, чтобы вы стали моей женой, моей принцессой. Но даже если я вам совсем не нравлюсь, я все равно буду жаждать вас до тех пор, пока уничтожитель всех желаний не покончит с моим существованием.

– А я уж думала, – сказала она тихо, – что никогда не заставлю тебя произнести эти слова.

И я еще не успел осознать всего смысла этих слов, как руки ее обвились вокруг моей шеи, ее теплые алые губы приглашающе открылись. Я прижал ее к себе изо всех сил и обрел новую Лорали – нежную, покорную и страстную.

– Я полюбила тебя в первый же час нашей встречи, – сказала она, – когда ты зашвырнул в кусты моего назойливого кузена.

Ее ладонь ласкала мою щеку, оглаживала обветренное лицо. Но едва я наклонился, чтобы насладиться сладостью ее губ, как позади раздался хруст ветки, и я резко повернулся, ухватившись за рукоять сабли.

К моему удивлению, я увидел принца Гадримеля, стоящего совсем недалеко от нас.

– Тысячу извинений за то, что помешал, – пролепетал он. – Клянусь бородой Торта, я бы ни за что не нарушил безмятежный покой этой любовной сцены, если бы не приближающаяся тьма да неблизкое расстояние до лагеря.

Слишком ошеломленный, чтобы отвечать, я лишь, широко раскрыв глаза, смотрел на насмешливо улыбающегося принца, который поигрывал драгоценным брелоком на груди да строил глазки Лорали.

– Ты, несомненно, счастлива видеть меня, милая кузина, – продолжил он на своем жеманном патоа, усмехаясь, – столь счастлива, что мое появление лишило тебя дара речи. Подойди же и подари нежный поцелуй своему избавителю, забравшемуся в такую даль ради твоего спасения. Или ты щедро даришь свою нежность лишь за пределами семьи?

Кровь у меня закипела от такого нахального требования права на собственность, но я все же удержался и смог ответить:

– Принцесса Лорали дарит поцелуи только по собственному желанию. И хорошо бы вам это запомнить, принц Гадримель.

– А вам, принц Зинло, хорошо бы выучиться говорить только тогда, когда к вам обращаются. – Гадримель протянул руку к Лорали. – Пойдем, кузина, нам Надо добраться до лагеря до наступления темноты. Завтра мы окажемся уже на борту моего флагманского корабля и преспокойно отправимся ко дворцу моего отца.

Принцесса еще теснее прижалась ко мне и, глядя мне в лицо, ответила:

– Принц Зинло стал моим женихом. И я пойду только туда, куда направится он.

– Что ж, эта глупость зашла слишком далеко, – резко сказал Гадримель. – Вперед, воины!

На этот зов из-за папоротниковых деревьев вышла добрая сотня вооруженных людей из Алониджара.

– Схватить и связать этого упрямца, – приказал он, указывая на меня.

Когда дело было сделано, Гадримель подвел ко мне крепкого солдата.

– Останешься здесь с пленником, пока мы не отойдем подальше. А затем… – Он стал что-то нашептывать солдату на ухо. – После чего, – продолжал он, отступая назад, – заберешь его оружие, амуницию и вообще все то, что найдешь ценное, заберешь себе.

Лорали пыталась вырваться из рук двух солдат. Я же не мог ничего поделать, стоя со связанными руками и ногами.

– Что вы собираетесь с ним сделать? – крикнула она.

– Ну, ну. Успокойся, милая кузина, – сказал Гадримель. – Я всего лишь отправлю его в путешествие. А сейчас я настоятельно прошу тебя поспешить со мной в лагерь, пока не стемнело. В лесу не очень-то приятно встречаться с ночными хищниками.

Не обращая внимания на ее сопротивление, он потащил ее прочь. За ними двинулся и весь отряд, за исключением того солдата, которому приказали остаться со мной. Тот стоял неподвижно, прислушиваясь, пока не стихли в отдалении звуки голосов и лязганье оружия. Затем он повернулся ко мне.

– Мне приказано убить вас, ваше высочество, – просто сказал он. – Никогда раньше не приходилось мне расправляться со связанным и беспомощным человеком, но я солдат Адониджара и не могу ослушаться приказа принца. Однако мне не сказали, каким способом убить вас, а я не испытываю к вам никакой злобы. От какого оружия хотели бы вы умереть?

– Сабля, – ответил я, – всегда была моим любимым оружием. И если сейчас мне суждено умереть, то пусть от сабли.

– От сабли? – озадаченно просил он.

– От этого длинного прямого холодного оружия, что лежит у моих ног в ножнах, – ответил я. – Вонзи ее мне в сердце и быстро вытащи.

Он медленно наклонился и вытащил саблю из ножен. С любопытством ее рассматривая, он ладонью пробовал острие сабли, а большим пальцем – остроту лезвия.

– Клянусь кровью Торта! – воскликнул он. – Великолепное оружие. И оно станет моим, как только я покончу с тобой. Так приготовься же умереть.

Глава 12