Величие богов в лучах пурпура. Романтика в пустыне

– Первый шаг всегда труден, мой мальчик. Отвези её воду, это моя просьба.

– Только из уважения к тебе, – Пробурчал сердито Фарид и пришпорил так быстро верблюда, как только мог.

– Как для того, кто ужасно не хотел этого делать ты слишком поспешен мой дорогой.

Фарид подъехал к Селине-Арно и резко ткнул ей флягу с водой.

– Это приказал мне мой дядя. Он сказал мне, что тебе нужна вода. – Пробурчал он

– Во первых «Добрый день». Во вторых я не просила твоего дядю дать мне воды. Мой бурдюк полон воды, только пить почему-то не хочеться, к тому же сожалею, что тебе пришлось проделать такой ужасный путь, чтобы выполнить волю твоего дяди. Убеждена, ты бы мне подсунул вместо воды яд, или же вылил её в песок. – Ехидно заключила девушка и кокетливо поправила свою широкую шляпу с вуалью.

Фарид тяжело задышал и зло посмотрел на спутницу:

– Если Аллах решил дать мне в жизни испытание, то он послал мне такое чудовище как ты, клянусь.

– Боже, и за что ты снисполал мне этого дикаря, у которого ни капли уважения, одно ни чем не прикрытое хамство? Ну скажи на милость, что я тебе такого сделала? Всего лишь покормила твоих лошадей?

– Я тебе уже говорил, она могла тебя ударить.

– Не велика разница, ударила бы меня твоя лошадь или ты?

– Я бы не посмел, хотя ты на это и заслуживала. Это честно. – Пробурчал Фарид.

– Знаешь, что а я бы тоже не посмела выстрелить в тебя. Я не могу выстрелить в человека, даже если ты заслуживал на хорошую трёпку. – Пожала плечами Селина-Арно. – К тому же я уверена, если бы ты умерил свой пыл и ничем необоснованную злость до нормальной температуры, то мы бы могли с тобой даже мирно общаться. Твой дядя не переставал тебя нахваливать за твою образованность. Обожаю мужчин, с которыми есть о чём поговорить, в противном случае я обхожу их как пустое место.

– Я не один из твоих обожателей. Я могу быть единственным или ничьим, но не один из многих, – Бросил дерзко Фарид, уже собираясь развернуться и уехать прочь.

– Погоди, – Схватила его за рукав Селина-Арно. – Я дам тебе шанс стать моим другом. Но обещай проявлять терпение ко мне в той же степени, что и я к тебе. – Властно заключила она.

– А ты спросила хочу ли этого я? Я тебе уже сказал, что не желаю быть одним из тысячи твоих поклонников, которые готовы целовать за тобой следы. Или же я единственный твой друг, или мы никогда не виделись с тобой.

– Это абсурд. Хочешь ты того или нет, нам придёться видеться! И больше не подходи даже близко ко мне, и не нужна мне твоя вода, и передай дяде, что у тебя нет шансов измениться. Ты родился дикарём и таким же останешся. У меня не будет на тебя времени и терпения выслушивать твои дерзости и ждать, когда ты изменишься, а это может не произойти никогда. Ты всего лишь тот, кто есть на самом деле, дикарь королевских кровей, и не больше. А теперь уходи.

Фарид зло швырнул в песок полную флягу с водой и пришпорив несчастное ни в чём не винное животное помчался прочь.

Новость о внезапно возникшей войне между юной английской леди и молодым арабским аристократом сразу расползлись молниеносно. К слову сказать всё-таки на дворе они таки оказались не одни, так как пооддаль двое работников возились в конюшне и рассказали о их разговоре так красочно и в деталях как только это могло бы быть возможно. Поэтому в тот день их прилюдной перепалки с водой их никто ни о чём не спрашивал, а только тихо наблюдали за их поведениеми и ждали последующих событий. Как не странно семейство Беркли затаило дыхание, не издав ни единого коментария.

Глава третья

Дорога была трудной, а медленное продвижение верблюдов делало её ещё не выносимее под нещадно палящими лучами солнца. Эти тяготы немного поубавили пыл всех и каждый уже был в предвкушении наступления ночи и перевала.

Это случилось только через четверть часа, когда они добрались до небольшого покинутого строения, окружённого многочисленными пальмами.

– Вот здесь мы проведём нашу ночь, – Констатировал господин Бооуэсли. – Здесь более чем сносные условия для нас и в колодце ещё есть вода.

– А кто здесь жил и почему те кто жили покинули это место? – Поинетерсовалась живо Селина-Арно, которой дядя Христиан помогал слезсть с верблюда.

– Бедуины. Они пришли сюда лет деcять назад, так как именно на этом месте измождённые жаждой верблюды нашли воду.

– Как это? – Удивилась Маргарэт

– Прежде чем осесть где-либо кочевой народ должен знать есть ли на этом месте вода. Они дают соль верблюдам и выпускают их куда глаза глядят. Это делает верблюдам пребывание пыткой и они начинают искать место где находиться запас воды. Животные никогда не ошибаються. В том месте где они останавливаються начинают копать колодец. Как результат, там вода, даже по сей день.

– Вот так чудеса, – Подошёл к ним Арнольд

– Пойдёмте друг мой, наши люди приготовят для вас места для ночлега в этих хижинах и ужин, – Тут же увёл Беркли старшего Рашид. – Тут есть неплохое место, где мы можем спокойно поговорить.

Ночь принесла такую желанную прохладу и ужасную усталость измождённому телу. Никто из англичан даже не прикоснулся к еде, зато воды использовал слишком много, особенно худо было без воды Христиану, который ни как не мог напиться, поэтому кто-то из сопровождающих посоветовал стать ему таким как верблюд. Шутки ради, однако было бы не такж уж плохо для этой месности.

Они расположились в крытых шалашах из сухих листьев пальм, на верху были подвешены несколько глиняных кувшинов со сквозными отверстиями и много вязок чеснока.

– Чеснок защитит вас от проникновения змей, – Тут же пояснил кто-то из местных, на что Маргарэт только вздрогнула от представленного ужаса.

Арнольд и Рашид ушли от остальных на приличное расстояние и убидившись, что их никто не слышит тут же поменяли тему их разговора:

– Почему мы не можем идти ночью? – Тут же спросил усталый Арнольд.

– Те, кто за нами следят, должны понимать, что мы никого не опасаемся. Это слишком мучительно, но это единственный выход увести подозрение от нашей истинной цели. Поверь, мы станем баснословно богаты, ты даже не представляешь на сколько.

– Мной больше двигает жажда приключений. Это тот год, когда мы собрались вместе всей семьёй и я был просто обязан чем то удивить их. Теперь я должен быть уверен за их безопасность. – Напомнил Арнольд.

– Ты так и не изменился за всё это время, как я тебя знаю, друг мой. Что ж если твоя семья требует зрелищь, то они получат всё с полна. Это путешествие будет достойно ярких воспоминаний.

– Однако не будем лукавить друг другу. Ты бы ни за что не согласился на это рискованное путешествие, если бы родственники не прибыли так неожииданно и ты был просто вынужден предложить им всем это занятие. В сущности, ты здесь только из-за меня. Я читаю в твоих глазах как сильно ты боишься меня, чтобы никто и никогда не узнал ни в этой стране, ни в твоей сосбственной, что ты посещал святые места, однако тогда ты очень глупый, а не умный человек, если не увидел очевидного: наша вера для нас пре выше всего, и я бы никогда не предал того, кто с уважением и интересом отнёсся к исламу. Очень жаль, что ты испытываешь ко мне только это чувство, а не видешь во мне своего друга.

Арнольд потупил взор и не нашёлся что сказать.

– Однако я не испытываю к тебе разочарования, и как ты знаешь очень уважаю тебя, но не хочу видеть рядом с нами нашего общего друга, барона вон Хенкеля, однако нам придёться терпеть его присутствие, но мы оградим его от посягательств на нашу добычу. Вот увидишь, а теперь нам пора, время последней молитвы. Там, в дали, есть разрушенная старая мечеть, мои люди уже подготовили для нас воду и чистые полотенца. У нас говорят, если ты согрешил своими ногами, когда пошёл в плохое место, тебе следует омыть три раза ноги, когда это сделали твои руки – ты должен омыть свои руки, когда это сделали твои слова – омой свой рот, и это принесёт тебе облегчение. Если ты хочешь говорить со Всевышним ты должен молиться. Если хочешь слышать Всевышнего ты должен читать коран.

Они собрались вокруг святого места и пали ниц, воздая хвалу небесам – это были все мусульмане, в которых пришёл час священной молитвы.

– Интересно, какое место будет омывать этот негодный мальчишка, если наибольшее зло у него в его голове? – Бросила желчно Селина-Арно, наблюдая как народ исчез под сводами места молитвы.

– Наверняка он попросит терпения и прощения у аллаха за то, что был не достаточно терпелив и учтив с тобой, – Заверил её отец, нежно обняв дочь за плечи, – Постарайся не ссориться с ним, он не такой плохой, как ты думаешь. Разве можно поменять своё мнение за несколько дней, когда ты живёш совершенно с другими пониманиями всю свою сознательную жизнь? Нет, конечно.

Наступило время покоя и долгожданного сна. Семейство Беркли была отведена отдельная крытая хижина, где они с радостью улеглись и тут же очутились под сильной властью Морфея. Невыносимая жара и трудная дорога тут же сделала своё дело.

Недалеко от места ночлега догорал огонь, путешественники уже почти разошлись, однако горячие язычки пламени отсвечивали одну згорбленную фигуру, которой почему то было не до сна.

У огня сидел Фарид и угрюмо смотрел вникуда и слушал потрескивающие сухие ветки. Он не нашёл должного облегчения после молитвы и чувствовал, как внутри его что-то ноет, просто хотелось выть от боли.

– Проклятая англичанка, откуда она взялась? Почему отобрала его покой? Ненавижу её всем сердцем! Ненавижу!

Он поднялся с места и зашагал по деревне. Вокруг было тихо и спокойно, но отнюдь не в его сердце. Он схватился за вески, чувствуя как голова раскалываеться. Его ноги невольно несли туда, где отдыхали англичане. Что он хотел увидеть, он даже не знал, но не прийти просто не мог.

Селина-Арно мирно спала, измождённая ужасной жарой, она лежала на спине, разбросав свои прекрасные волосы вокруг. Она почему-то улыбалась во сне. Жара заставила её смело разстебнуть ворот своей походной рубашки и глубокий вырез открывал её красивую молодую грудь. Фарид только томно закрыл глаза и отвернулся, однако неожиданно его слуху донеслись нехорошее шипение, его невозможно было ни спутать ни с чем Он резко повернул голову в сторону звука и обмер, огромная кобра подняла голову у самой головы девушки и застыла в этой позе.

Реакция юноши была молниеносной, и только резкий свист пронёсся в воздухе от его изогнутого меча и окровавленная голова кобры повалилась в песок.