Хранители тайн

– А то, что этот чудик назвал своего сына Бро, понимаешь?

– До Бро, что ли?

– Вот именно. И вот теперь в одной из колоний строгого режима сидит человек, осужденный за вооруженный налет, которого зовут До Бро… Интересно, как его дразнят?

В ларьке было тесновато, несмотря на то что снаружи он казался объемнее. Большую часть пространства занимала стеклотара, расфасованная по литражу, цвету и форме. В центре располагалось широкое окно с деревянным подоконником, через которое Тим обычно принимал тару, под ним – длинный деревянный стол со старой скатертью, за которым они и сидели. Несколько ветхих стульев, старенький черно-белый телевизор с дивной антенной, вставшие настенные часы, лишь два раза в день показывавшие правильно время, и, пожалуй, все.

– И все-таки странная вещь. Таких я не видывал. Иностранная, что ли? Но принять не могу, не положено, – говорил Тим, достав из-под стола необычный графин.

Он всматривался в гравировку, но не мог понять ни слова. Тогда Тим потряс сосуд возле одного уха, затем возле второго и заметил, что внутри помимо жидкости болтается что-то еще вроде маленького шарика, какие обычно бывают в баллончиках с краской. Он, как и Арк недавно, попытался вытащить пробку, но та сидела крепко и не поддавалась. Попробовал и зубами, и обмотав горлышко тканью, и зажав бутылку между ног – ничего. Тогда он наконец бросил затею и поставил бутылку на стол… И вот тут-то и произошла первая странность, от которой я и веду отсчет всех дальнейших событий, произошедших с Арком и Тимом.

Дело в том, что Тим, по природе своей будучи совершенно неуклюжим, способным сломать неломающееся, поставил графин на край стола, и тот упал на пол. К счастью, сосуд не разбился, но с жалобным звоном цокнулся о пол, несколько раз подпрыгнул и закатился в угол. Ничего необычного, вот только, когда это произошло, и Арк, и Тим одновременно услышали, как кто-то третий глухо, как из колодца, крикнул: «Эй!». В недоумении они оба зависли, как при манекен-челлендже, глядя на сосуд, а голос повторил: «Эй, вы двое!». Еще секунду – и разум обоих, возможно, пошатнулся бы навсегда, но тут Тим додумался оторвать взгляд от графина и посмотрел в окошко, в которое просунулось покрасневшее лицо небритого старичка.

– Вы что тут, ребята, колдырите с утра? – злился старичок, все сильнее всовываясь в ларек, словно надеясь попасть внутрь.

Пока Тим занимался приемом стеклотары, что принес старик, Арк доел суп, вымыл тарелку и сделал наконец первый и такой долгожданный глоток чая. Графин, все это время лежавший на полу, он засунул в бездонный карман своего пальто и на какое-то время забыл о нем. Пока Тим считал, сколько он должен, старичок болтал, не заботясь о том, слушают его или нет:

– Ох и жизнь пошла. И надо же было так впутаться – пообещать человеку, что буду жить ради него.

Арк из вежливости спросил:

– Кому это?

– Еще лет сорок назад. Стою на балконе – я тогда еще в центре жил, своя квартира была, машина – в общем, стою рано утром, а под балконом девушка идет. Красивая – ужас страшный, спешит куда-то, только каблучки цокают. Ну, я ей и кричу: «Девушка! Девушка!». Она подымает голову, и я кричу: «Вы такая красивая, что я бы хотел жить ради вас!». Она улыбнулась и крикнула в ответ: «Живите, пожалуйста!», а сама зацокала дальше. А я вот и живу, хотя давно сгинуть бы хотел… Но не могу: обещал же.

Старичок получил свои заветные двенадцать рублей и сорок пять копеек, поблагодарил и удалился. Тим отдал деньги и Арку, и тот сразу понял, что Тим дал намного больше. Теперь ему хватит не только на буханку хлеба, но и на сахар и даже на сардины. Арк поднялся, положив сверток с чаем в тот же карман, где лежал дивный предмет, пожал Тиму руку и пообещал зайти завтра.

• • •

По пути домой Арк присел на лавочку в парке, любуясь всем, что попадало ему на глаза. Это и белка, ловко прижимавшая к себе орех и глядевшая на Арка так, будто тот собирался украсть у нее это сокровище. Возможно, это была та самая белка, которую он ограбил ранее. Особенно Арку нравилось большое и пышное дерево, возле которого он любил сидеть. Тим рассказывал, что этот карагач был высажен Юрием Гагариным накануне его знаменитого полета. Рядом с ним не было ни памятной таблички, ничего такого, но сама мысль радовала и обдавала теплом. Пока он так сидел, задумавшись и погрузившись в свои мысли, проходивший мимо человек кинул ему под ноги монетку. Опомнился Арк только спустя минуту, но тут же подобрал денежку и побежал за человеком. Как бы он ни нуждался, но просить милостыню считал недостойным занятием. Пока догонял, успел рассмотреть монетку, и она его удивила. На одной стороне была надпись на неизвестном языке, очень напоминающая ту, что они видели с Тимом на странной бутылке. На другой – тоже что-то написано, но немного иначе.

Арк успел запыхаться, пока бежал. Все время он видел спину медленно удалявшегося господина, подавшего милостыню, но, как бы Арк ни старался, у него не получалось его догнать. Он уже покинул пределы парка и продолжал бежать сквозь жилые кварталы, дворы и почти выбился из сил, а человек спокойно шагал и по-прежнему оказывался далеко впереди. Арк крикнул, подняв вверх руку с монеткой:

– Эй! Вы уронили!

Человек обернулся и застыл в ожидании. Он был в черном пальто до щиколоток, воротник которого закрывал бо?льшую часть лица. На ногах были черные же хорошо вычищенные ботинки. Наконец Арк догнал его, но сказать ничего не мог, поскольку пытался отдышаться. Тот терпеливо ждал, не выказывая ни недовольства, ни радости. Казалось, его лицо было чистым листом, на котором пока не успели изобразить эмоции. Спустя минуту Арк разогнулся, вытер пот со лба и сказал, протягивая монетку:

– Я не могу ее взять, я ее не заработал.

– У тебя еще будет на это время, – сказал человек, и голос его звучал так странно, что Арку стало не по себе.

Он вдруг четко понял, что находится в месте, в котором никогда раньше не бывал, хотя знал город лучше, чем «Отче наш», правда, эта молитва была ему незнакома. Под ногами лежал белый чистый песок, и не только рядом. Слева и справа, впереди и, вероятно, сзади простирались огромные песчаные курганы. Ветер рушил вдалеке внезапно образовавшиеся замки, но сразу же строил новые. Солнце светило будто через мутное стекло. Вокруг стало тихо, как в вакууме, и человек заговорил:

– Сегодня для тебя все изменится. От твоего выбора зависит, наступят ли перемены только для тебя или для остальных тоже. Если ошибешься, все превратится в песок.

Человек лишь двумя пальцами взял монетку из рук Арка. Его ногти были желтыми от песка.

– Тебе поможет случай, – продолжал незнакомец. – Дай мне что-нибудь из того, что тебе дорого.

Действуя скорее полуосознанно, чем полностью отдавая себе отчет, Арк достал из кармана сверток с чаем, что с полчаса назад вручил ему Тим. Мужчина подбросил монетку, поймал ее и показал Арку.

– Это значит «да», – сказал он и указал на карман, из которого Арк чуть раньше вытащил свой гостинец.

Арк дотронулся до кармана и, не веря собственным ощущениям, извлек из него еще один пакетик. Теперь их было два.

– Но ты должен знать, – сообщил человек, – если бы она упала другой стороной, ты лишился бы и первого свертка.

– Кто ты? – спросил Арк.

– Да так, – отвечал тот, протягивая монетку обратно, – всего лишь выдуманный персонаж, двигающий медленно развивающийся сюжет твоей жалкой истории.

Мужчина сделал шаг назад, отчего земля сначала слегка задрожала. От следующего шага дрожание превратилось в землетрясение. Песок сыпался со всех сторон, постепенно поглощая Арка, и уже вскоре он оказался полностью под ним.

Арк открыл глаза и обнаружил себя спящим на той же лавочке, откуда начал погоню за неизвестным человеком из сна. Белка уже вовсю разгуливала по его телу, и они встретились с ней взглядом. Арк сбросил ее с себя и поднялся, стараясь не обращать внимания на осуждающие взгляды подростков с соседней скамейки. Только он встал, как на землю посыпался песок…

– Приснится же такое, – тихо сказал он, протирая глаза и отряхиваясь от песка.

Рядом находилась песочница, и он был в полной уверенности, что игравшие там детишки решили над ним подшутить. Должно быть, он слышал их разговоры сквозь сон и его мозг построил сюжет исходя из разговоров малолетних шалунов, испачкавших его и без того грязный костюм. Однако никаких детей в песочнице не оказалось. Отряхнувшись, Арк подпрыгнул, чтобы выбить песок из ботинок, но вдруг что-то со звоном упало на асфальт, и он увидел вращающуюся на земле монетку. Ее вид завораживал и привлекал. Она и не думала останавливаться, то усмиряясь до того, что можно было рассмотреть дивную надпись на одной стороне, то снова разгоняясь и продолжая вращаться. Наконец он наступил на нее ногой и прижал к земле, затем взял в руки и стал рассматривать со всех сторон. К его большому сожалению, он не помнил, какая из сторон значила «да», а какая – «нет». Тем не менее, помня отдельные детали сна, он достал сверток с чаем и готов был подбросить монетку, как вдруг услышал голос:

– Молодой человек, ваши документы!

Арк поднял голову и увидел перед собой двоих полицейских, заслонивших своими фигурами солнце и отнявших надежду на приятное времяпрепровождение.

– А это еще что такое? – Полицейский, не дождавшись документов, взял с лавочки сверток и развернул его. Рассмотрел, потрогал пальцами и с удивлением заморгал. Захватив щепотку, перетер пальцами, понюхал и сказал: – Кажется, приплыли, молодой человек!

– Это всего лишь чай! – крикнул Арк.

– Расскажешь кому-нибудь другому, – ответил второй страж порядка. – Я тебе по своему опыту скажу, дружок: если в истории фигурирует слово «сверток», значит, ничем хорошим эта история не закончится. Веришь, нет? Вот я – заядлый курильщик еще со школы. Сейчас мне тридцать шесть, привычка по-прежнему со мной. Недавно был у деда в гостях, а тот достал пакет с деньгами, положил передо мной и сказал: «Вот. Это тебе. Когда ты родился, я бросил курить и откладывал каждый день определенную сумму». Мне было приятно, но в то же время и очень стыдно. И я избавился от этой вредной привычки раз и навсегда…

– Так это же хорошая история, – сдержанно заметил Арк.

– Опа, а у нас тут литературный критик, способный с первых абзацев различать художественные настроения! – сказал полицейский и одним движением руки поднял Арка со скамейки.

Следующий эпизод занял меньше секунды, но он был так плотно насыщен событиями, что наверняка запомнится Арку на всю оставшуюся жизнь. Мне до сих пор кажется, словно все происходило с эффектом замедленной съемки. Арк резко поднимается с лавочки, случайно выпуская монетку. Тут же он ловит ее руками и видит, как один полицейский, отшатнувшись, роняет сверток на пол, а другой, отпрыгнув, почему-то тянется за пистолетом… Перед тем как закрыть глаза в ожидании неминуемого, Арк успевает взглянуть на монетку и увидеть, что поймал ее не той стороной, которая во сне приумножила его чайный сверток. Мысленно он разделил стороны на плохую и хорошую.

Он закрыл глаза и врос в землю, ожидая выстрела или как минимум удара резиновой дубинкой по голове. К его удивлению, ничего похожего не последовало ни через минуту, ни через две. Он открыл глаза и убедился, что стоит один, только на соседней лавочке сидят подростки и смотрят ошалевшими глазами, а на земле под его ногами лежит рассыпанный чай… Он опустился и собрал чай обратно в сверток вместе с землей, веточками и пылью, затем еще раз рассмотрел монетку, навсегда запомнив, какая сторона отправляет в небытие, а какая – приумножает.

Через полчаса Арк подошел к своему дому. Он вошел, пытаясь отдышаться и привыкнуть к подъездному мраку, но с левой стороны донесся знакомый голос консьержки:

– Явился! А где сумка-то, клетчатая? Впервые вижу тебя без нее! Меняешь имидж или просто напился да позабыл ее?

Арк не разозлился, но сумки действительно не было, и он подумал, что сегодня сон ему не светит. Хотя, подумал он, на крайний случай можно оторвать твердую обложку из книги и подложить ее под голову. Не получив ответа, консьержка спросила:

– Ну-ка подскажи: древнеримская богиня удачи.

– Фортуна, – ответил Арк и стал подниматься по лестнице.

Когда он был у дверей, открыл первую, затем вторую и принялся за третью, сзади послышалось: